– Верусь, – вздохнула Аля, – но против вероятности все равно не попрешь. Шансы, сама знаешь – только тридцать процентов.
– А у меня, – безапелляционно отрезала Вера, – должно быть больше! Хотя бы пятьдесят на пятьдесят!
И прибавила жалобно:
– Я просто не переживу, если опять ничего не выйдет.
«Я тоже не переживу, – пронеслось в голове у Али. – Если все-таки нам придется продавать квартиру и к свекрови переезжать».
Но Веру – Алла видела! – теперь совершенно не интересовали ее проблемы и чувства. Будто отрезало их задушевные разговоры, взаимные жалобы на жизнь и мужей.
Еще недавно подруга обожала посетовать, как безумно она устала ждать аиста и как тяжело, что Игорь безропотно оплачивает счета, но совсем не поддерживает ее морально… Нынче о своих чувствах Вера не говорила ей ни слова. И даже в ее тоне стали появляться сварливые, властные нотки.
«Права, видно, Милена. Мы больше не подруги, а заказчик и исполнитель».
Что ж, Аля собиралась выполнить работу как можно добросовестней. Непривычно, конечно, и странно: продавать не мозги, а тело. Но, когда тебя не сегодня завтра из родного дома погонят, выбирать не приходится.
…В конце сентября она – в который уж раз! – приехала в клинику Милены.
Красотка, караулившая регистратуру, встретила ее неизменно радостной улыбкой:
– Добрый день, Аллочка Сергеевна! Пожалуйста, присядьте в приемной! Буквально на две секундочки! Дело в том, что уже четыре часа, лаборатория закрыта, но вы не волнуйтесь, кровь мы у вас все равно возьмем в малой операционной, там стерильно, только бахилочки надо будет надеть…
– Да хоть здесь кровь берите, – усмехнулась Аля.
Вечно радостная регистраторша ее раздражала. Точно так же – суетливо и бестолково – себя ученики ведут, те, кто урок не выучил.
Побыстрей бы отстреляться, и домой, а то ужина нет, тетрадок непроверенных гора, и у дочки завтра первая в жизни контрольная на вычитание в пределах двадцати, Настенька иногда путается, надо с ней позаниматься.
…Алла быстрым шагом проследовала в малую операционную, привычным уже жестом закатала рукав, протянула левую руку медсестре. В локтевой сгиб юркой пчелой впилась игла… а дальше на Алю вдруг обрушилось небо.
* * *Очнулась она на кушетке. Кажется, в той же самой операционной. Вокруг толпились встревоженные медики, возглавляла стаю Милена.
– Наконец-то, – ворчливо произнесла доктор, когда Аля открыла глаза.
Лицо ее было очень и очень недовольным.
– Что… со мной? – прошептала Алла.
– В обморок грохнулась, – просветила Милена Михайловна. Сердито поинтересовалась: – Ты что-нибудь ела сегодня?
– Так когда кровь сдаешь… есть ведь нельзя! – пробормотала несчастная пациентка.
– А на часы ты смотрела? Разве можно до пяти вечера голодной бегать?!
– Но у меня раньше никак не получалось прийти, – вздохнула Аля. – Шесть уроков, потом еще продленка…
– А если б ты голову расшибла? Пол-то кафельный, твердый! – продолжала бушевать Милена Михайловна.
Алла не ответила. Осторожно спустила ноги с кушетки. Голова все еще кружилась.
Милена обернулась к регистраторше (девица продолжала лучиться улыбкой). Приказала:
– Крепкий чай! Бутерброды. И коньяку. В мой кабинет.
«Васька думает, что я на родительском собрании. А от меня коньяком будет пахнуть!»
Впрочем, отказываться Аля не стала. Она чувствовала себя настолько разбитой и слабой, что решила: чем спорить с авторитарной Миленой – проще выпить. К тому же врачиха, наверно, знает, что советовать.
– Последний раз пьешь, – констатировала доктор, когда Алла послушно махнула рюмку.
Встретила Алин непонимающий взгляд, улыбнулась:
– Сегодняшний анализ – формальность. Все уже решено. Тебя берут. В ближайшие день-два вы с Верой должны подписать договор – и вперед.
Коньяк ударил в голову. Але сразу стало тепло, радостно. И одновременно – очень страшно.
* * *На подписании договора «об оказании услуг суррогатного материнства» обязательно должны были присутствовать супруги Аллы и Веры.
Игорь Леонтьевич Бородулин тот день еле пережил. В прошлый раз, когда они с Верой (заказчики, с одной стороны) заключали договор с гражданкой Украины Людмилой Шпилько (в дальнейшем именуемой Исполнителем), все прошло формально и очень быстро.
Но сегодня ему будто всю душу вынули!
Верка – та ничего вокруг не замечает. Игорь же прекрасно видел испуг и смущение скромной учительницы. Откровенную злость ее мужа Василия. Тот, правда, подписал согласие на то, чтоб жена вынашивала чужого ребенка, но всем своим видом показывал: только отсутствие кольта мешает ему всех их, к черту, перестрелять.
Когда договор был подписан, Верка вцепилась в бумаги обеими руками, радостно выкрикнула:
– Ура! Алка, спасибо тебе!
– Да ну, Вер, это тебе спасибо, – еще больше смутилась учительница.
– Деньги, аванс, я тебе прямо завтра на карточку переведу, – деловито сообщила его супруга. – А с понедельника вступаем в протокол!
Обернулась к мужу, фамильярно поинтересовалась:
– Игоряш! Мы с тобой кого хотим? Девочку, мальчика? Или сразу двух?
Сколько уже было разговоров! Про сына, дочь, их гороскопы, обои в детской, образование…
– Вера, – вздохнул Игорь, – давай не будем загадывать.
Супруга, на его взгляд, уже немного в уме повредилась на почве деторождения. Чего только стоила ее последняя просьба, чтобы он лично съездил к Милене Михайловне и посулил ей, если все получится, огромную премию.
Игорь исполнил женушкин каприз. Но аисты – или кто там отвечает за появление детей в семье? – очень, наверно, смеялись.
…Ему вдруг вспомнилось, как года три назад Верка вдруг закатила на свой день рождения огромный прием. И пригласила в числе прочих свою институтскую подругу с мужем. Вот эту самую пару. Аллу и Василия. Насколько же счастливее, увереннее в себе те тогда выглядели! Вера, помнится, еще молвила мимоходом:
– Прямо смотреть на них завидно.
Что ж. Сейчас завидовать было решительно нечему. Счастливые люди чужого ребенка вынашивать не берутся.
И не повинна ли в этом – мелькнуло у Игоря – его жена?
Впрочем, он тут же отогнал эту мысль.
Еле дождался, пока все формальности будут улажены. Распрощался с печальной исполнительницей, ее сердитым мужем. Чмокнул Веру в щеку. И поехал снимать стресс. Благо, было где. Давно уже завел себе отдушину – от идеальной Верки и ее страданий.
* * *Леся работала в холдинге Игоря в рекламном отделе. Юное, испуганное создание, закончила в родном провинциальном городишке два курса института, взяла академический отпуск (а может, вылетела за неуспеваемость) и прибыла покорять столицу. Тощая, большеглазая, нескладная, ноготки обкусаны. В отделе ее звали гадким утенком, стол выделили на сквозняке у самой двери, гоняли за кофе и булочками в буфет и обожали загружать бестолковой работой. Игорь, как в отдел ни заглянет, Леся или у ксерокса с пачкой документов, или пересчитывает, смешно шевеля губками, свеженькие, только из типографии, рекламные плакаты. Хотя какая разница – напечатали их тысячу штук, как в договоре, или обсчитали на десяток-другой?!
Игорь на правах начальника с девочками из рекламного отдела общался запросто. Кого в щечку чмокнет, кого по попе огладит. Сотрудницы не возражали. Начальница – если вдруг он обращался к ней сразу по делу, предварительно не покадрившись – даже обижалась:
– Что это вы сегодня такой суровый, Игорь Леонтьевич?
Только Леська шарахалась, хлопала серыми (уж точно, натурального цвета) глазищами, бормотала:
– П-пожалуйста! Не надо!
Будто он ее в темной подворотне насилует, ей-богу!
Что ж, трогать перестал. Любовался на расстоянии.
Однажды под проливным дождем выехал из офиса (в тот день без шофера, спортивный «БМВ», считал, нужно самому водить). И вдруг увидел: шлепает юная труженица Леся по лужам в направлении метро. Не удержался, притормозил. Приоткрыл окно, велел начальственным тоном:
– Садись.
Был уверен – опять шарахнется. Но Лесенька неожиданно резво впрыгнула в машину, протянула к печке озябшие руки. Пожаловалась:
– З-з-зуб на з-з-зуб не попадает!
Игорь неодобрительно покосился на ее белый плащ, буркнул:
– А ты еще в сарафан вырядись. В марте!
– Как учила меня бабушка, если хочешь быть красивой, надо страдать! – неожиданно весело отозвалась девушка.
В его машине она, похоже, чувствовала себя куда лучше, чем в не слишком доброжелательном рекламном отделе.
Что за личико! Юное, свежее! В тепле машины раскраснелась, глаза сияют.
Собирался всего лишь подбросить ее до метро, но не удержался, спросил:
– Тебя куда отвезти?
Ожидал испуганного: «Что вы! Я сама доберусь!», но, видно, очень уж девушка замерзла. Потому что смущенно произнесла:
– До ВДНХ вам не по пути?
– Доедем, – улыбнулся Игорь. – А там куда?