– Так. Что дальше?
– Видишь золотой кружок? Сожми пальцами с двух сторон, поверни направо, по часовой стрелке до щелчка, потом влево, против часовой, до щелчка и ещё раз влево до щелчка же. Так, чтобы сапфир на золотом поле совмещался с центральным бриллиантом на платиновом. И отпусти. Ничего сложного.
Сжал, повернул… Щёлк. Теперь в обратную сторону… Щёлк. Щёлк. Так, теперь отпустил.
Окружающее меня пространство (мы сидели там же, за тем же столиком, только без выпивки и закуски) исчезло вместе с Марком, и вместо него возникло другое. Тоже нечто вроде зала, но с обычным, а не купольным перекрытием. И размером поменьше. Большая комната, скажем так. Ровного белого – белее, наверное, и не бывает – цвета.
Только я успел подумать, что понятия о хорошем дизайне помещений у нас с лируллийцами явно мало совпадают (что это ещё за больнично-стерильные мотивы?), как в противоположной стене возникла дверь, и в белый зал танцующей походкой вошла девушка.
Это была очень красивая девушка.
То есть это была такая красивая девушка, что красивее я не встречал в своей жизни, как бы пошло ни выглядела и ни звучала эта фраза.
При этом красива она – девушка, а не фраза! – была не какой-то там недоступной, глянцевой, отфотошопленной[5] и загримированной журнально-экранной красотой, если вы понимаете, что я имею в виду, а красотой живой, весёлой и даже почти домашней, – так бывает красива девчонка с соседней улицы, которая время от времени попадается навстречу, но тебе всё никак не удается с нею заговорить. И даже не потому, что решимости не хватает, а просто случай удобный не подворачивается – то она явно спешит, то тебе некогда, то ещё что-нибудь не так.
Ростом она была то, что надо – её брови на уровне моих губ (я невольно поднялся при её появлении). Не худая и не полная, чуть курносенькая, со смеющимися, широко расставленными рыжими глазами и одета в короткое, открывающее стройные босые ноги красное платье, перехваченное в талии жёлтым поясом.
Ярко, броско, сексуально.
Но в меру.
Особенно, если вовремя вспомнить, что это всего лишь продукт цифровых технологий. К тому же инопланетных.
– Привет, – поздоровалась она, останавливаясь в трёх шагах (мне даже показалось, что я уловил свежий запах, идущий от её чисто вымытых светло-русых волос). Надо же, и голос в точности такой, как мне нравится, – мягкий, низковатый, без малейшего признака этих, нетерпимых мною, визгливых капризно-стервозных ноток, способных не хуже ножа или опасной бритвы насквозь прорезать мужское самообладание любой толщины. – О чём будем разговаривать?
И улыбнулась.
Ещё и мои любимые ямочки на щеках! Ну, лирулла, ну, спасибо. И когда только успели, интересно? Или это у них такой стандарт, заранее приготовленный? Нет, сказано же было, что устройство – минск этот… нет, не минск. И не микс. Микнс, вот. Нечто среднее между столицей Белоруссии и смесью по-английски. А может, моё собственное воображение каким-то образом дорисовывает цифровую картинку? Надо будет спросить потом у Марка.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Пока никак. Имя должен дать мне ты, потому что я тебе принадлежу.
Замечательно. Не буду скрывать, это тешит мою древнюю мужскую самость.
– Хорошо, я дам тебе имя. Но чуть позже, когда придумаю. А пока я хотел кое-что узнать.
– Отлично. Говори, что именно.
– Где тебя сделали?
– На планете Лирулла.
– Для чего ты предназначена?
– Для того чтобы давать тебе информацию и общаться на любые темы, – она улыбнулась, как мне показалось, со значением.
Вот, чёрт, Дёма, помни, перед тобой всего лишь изображение. Да, очень реалистичное, но это уж никак не живой человек. А, кстати, насколько реалистичное?
Я протянул руку, имея намерение дотронуться до её щеки.
Не прекращая улыбаться, девушка отстранилась.
Играем, значит? Ладно…
– Не стоит, Дементий, – прозвучал, словно с потолка, голос Марка. – Это твой виртуальный гид и собеседник, не более того.
– То есть это программа или уже искусственный интеллект? – спросил я напрямик.
– Всё-таки программа. Но очень сложная, гибкая и не без элементов искусственного интеллекта, ты задал правильный вопрос. Возможно, мы слегка перебрали с её… как бы это выразиться… сексуальной привлекательностью, так ты скажи, исправим. Любой образ по твоему желанию.
– Хм… оставим, пожалуй, этот. Пока. А что нужно сделать, чтобы выйти из программы?
– Скажи внятно: «Конец работы». Или выключи микнс руками. В обратной последовательности. Три раза по часовой, один – против.
– Конец работы, – сказал я.
Девушка повернулась ко мне спиной и скрылась (сзади она смотрелась ничуть не хуже, чем спереди) за возникшей и тут же исчезнувшей в стене дверью.
Щёлк.
Белая комната вокруг меня превратилась в знакомый уже зал.
Я огляделся.
– Всё нормально? – спросил Марк.
– Абсолютно. Как я понимаю, эта… этот мой виртуальный гид покажет и расскажет всё, о чём я попрошу?
– Да. В пределах того объёма информации и с учётом тех программ, которые имеются в микнсе. По сути, микнс, как я уже говорил, – это компьютер, только от тех, что известны тебе, он отличается так же, как наш межзвёздный галактический крейсер от ваших космических ракет на химическом топливе. Кроме всего прочего, с его помощью ты будешь один раз в неделю в любое удобное для тебя время связываться со мной и докладывать об успехах и неудачах. Первых, надеюсь, будет гораздо больше, чем вторых. Или просто сообщать, что ты жив и здоров. Существует также экстренный режим связи. Подзаряжать микнс не надо. У него мощный автономный источник питания, рассчитанный на земной год непрерывной работы.
– Ни фига себе, – я несколько обалдел от такого срока. – Год?! Там что, какая-то атомная батарейка? Микрореактор?
– Кроме атомных реакторов, существуют иные способы вырабатывать дешёвую энергию, – сказал Марк. – И к тому же практически безопасные. Но в микнсе действительно батарейка. Просто очень ёмкая и надёжная. Тебе рассказать, каким образом она устроена?
– Пожалуй, не стоит, – отказался я. – Поверю тебе на слово. А эти каравос Раво передачу не засекут? Электромагнитные волны – они и в Африке электромагнитные волны.
– Поэтому и связь раз в неделю, если не считать экстренную. И так, чтобы рядом не было никаких каравос Раво и людей. То же самое относится и к работе с микнсом вообще. У него есть защита, я расскажу, но лучше не рисковать понапрасну. Но и не забывай, что данный конкретный микнс – последняя разработка, нашим контрабандистам неизвестная. Они же всё-таки преступники, а не представители спецслужб. Да, умные и отлично оснащённые технически, но преступники. И психология у них соответствующая. Главное – нажива.
– Нажива наживой, но о собственной безопасности умный вор и контрабандист не забывает, – сказал я. – Как бы не попасться мне с этим микнсом. Разработка-то им неизвестная, но у нас на Земле и вовсе таких устройств нет.
– Несомненно, риск присутствует, – согласился лируллиец. – Но его величина зависит от нашей и лично твоей осторожности. Пользуйся микнсом с умом и оглядкой. Но помни, что просто так его не засечь. Это, в принципе, очень и очень сложно, поскольку нужно знать, что искать. Тот же мобильник в твоём кармане смажет картину для ищущего, и не только он, – мы же буквально купаемся в ЭМИ[6]. Особенно в городах. К тому же микнс, находясь в рабочем режиме, отлично защищён. Он сам сканирует ближайшее окружающее пространство на предмет появления в нём посторонних особей размером с крупную собаку, а также засечёт любые попытки обнаружения его с помощью электромагнитного излучения любого вида. И, как только засечёт, тут же об этом сообщит и, если ты по каким-то причинам не отреагируешь, прервёт работу самостоятельно. Опять же, когда микнс выключен, он излучает не больше монеты. Дальше. Микнс – всего лишь твой помощник, советчик, но ни в коем случае не инструмент для достижения цели.
– А что же тогда инструмент? – спросил я.
– Ты сам. Вся основная информация, все доказательства преступной деятельности контрабандистов будут спрятаны у тебя здесь, – он постучал пальцем себе по лбу. – И когда доказательств этих будет собрано достаточно, мы извлечём их из твоей памяти безо всякого для тебя вреда.
– И такая запись будет являться уликой на суде?
– Конечно. Но не сама по себе, а вкупе с тобой самим, как живым свидетелем. Суду нужно убедиться, что запись снята именно с твоего мозга и является записью именно твоих настоящих воспоминаний, а не ложных, кем-то специально подсаженных. Такие случаи бывали. Технология подсаживания ложной памяти весьма сложна и дорогостояща, но она существует. Отсюда вывод: во что бы то ни стало ты должен остаться в живых. Это в наших общих интересах. Поэтому главное правило одно: на рожон не лезть, героизм не проявлять, действовать предельно осторожно.
