Старик оглядел поле, и реку, и березовое редколесье неподалеку, вздохнул и сказал уже вслух:
— Племя, живущее по-звериному, не племя, а стадо…
Сергеев кивнул, хорошо поняв и его мысли, и его слова.
Между тем солнце припекало, и Сергееву в его плотном металлизованном скафандре, обязательном для перехода сквозь время, становилось жарковато. Но снимать его техника безопасности не разрешала, поскольку только по этому скафандру человек, затерянный в веках, может быть найден и спасен. Он расстегнул ворот, сказал тихо, прижав ларингофон пальцем:
— Коля, я тут, в деревне, в двух километрах к югу. Не беспокойся.
— Зачем он вас увел? — спросил Коля.
— Думаю, ему надо было доказать, что его племя — это добрые люди…
Он глянул на старика и удивился: тот внимательно слушал, наклонив голову, и кивал удовлетворенно, словно все понимал. "А может, он и в самом деле понимает? — подумал Сергеев. — Цивилизация многое дала человеку, но многое и отняла, точнее, заглушила. Например, сферу предчувствий, возможность интуитивных взаимопонимании. У человека в мозгу 15 миллиардов нейронов, из которых больше трех четвертей всегда спит. Спит ли? Эволюция не могла создать бездействующий орган. И у этого старика — те же 15 миллиардов нейронов. И возможно, у него, еще не оглушенного голосом всегда логичного разума, все 15 миллиардов активно работают, предчувствуют, предугадывают, позволяют узнать такое, о чем люди будущего, оснащенные машинами времени, лучеметами, высочайшей технологией, даже и не догадываются…"
И тут ему представилась возможность убедиться в этом своем предположении. Старик вдруг забеспокоился, привстал и крикнул тревожно, что Сергеев понял как сигнал, предупреждающий о какой-то опасности. Женщины, успокоившиеся было совсем и высыпавшие на поляну, снова начали загонять ребятишек под навесы. Мужчины и парни, похватав топоры и копья, сгрудились за спиной старика, опасливо поглядывая на Сергеева.
— Люди Великого охотника! — крикнул старик, показывая на едва заметную толпу, вьющуюся по-над рекой.
И только тут Сергеев расслышал крики. Через мгновение он увидел десятерых парней. Они бежали к деревне, воинственно размахивая топорами. Он узнал их: это были те самые дикари, что нападали на старика. Сергеев шагнул им навстречу, поднял лучемет и пересек тропу огненной чертой.
Тишина повисла над деревней. Люди, стоявшие за спиной старика, сгрудились плотнее, с ужасом наблюдая, как дымится черная полоса земли. Нападавшие разбежались, попрятались за кусты. Только один, коренастый и сутулый, с короткой рыжей бородой, стоял перед дымящейся полосой. Он оглядел ее внимательно и пошел направо, к реке. Обогнул полосу по сырому лугу и направился к костру.
Теперь Сергеев хорошо разглядел его: жилистые волосатые руки, набедренный пояс из толстой жесткой кожи, на котором болтался короткий кремневый нож с костяной рукояткой, на шее — ожерелье из семи или восьми острых длинных клыков какого-то зверя. В одной руке этот человек сжимал лук и три стрелы, другой придерживал на плече толстое древко тяжелого короткого копья.
— Зачем чужой пришел в деревню?! — выкрикнул он угрожающе и приподнял на плече копье.
— Он — добрый человек, — сказал старик.
— Чужой не может быть добрым человеком!
— Ты смел и силен. Великий охотник, но ты ошибаешься.
— Чужие хороши лишь тогда, когда делают то, что я велю.
— Опять ты за свое, — примирительно сказал старик.
— Да, за свое! — с вызовом выкрикнул Великий охотник. — Когда человек делает все, как ты и твои люди, он ничего не умеет. Я — только охотник, и я хороший охотник, лучше всех вас. Меня все боятся. Каждая деревня дает мне еду и ночлег у костра, чтобы я отгонял зверей. Сейчас у меня столько людей, сколько пальцев на руках, и каждый умел и бесстрашен, как я сам. Будет еще столько. Все мужчины этой деревни пойдут за мной. Нам не надо будет сеять съедобную траву, добывать кремень, мастерить топоры и луки. Все это сделают люди других деревень. И мы возьмем эти топоры и луки, получим лучшую еду. Мы все будем охотниками, а они будут работать, чтобы мы могли их охранять…
Он говорил громко и выразительно, явно в расчете на то, чтобы пришелец понял и устрашился.
— Ты ошибаешься, — тихо сказал старик. — Люди, разучившиеся копать землю, ходить за скотом, жить жизнью деревни, забудут, кого и зачем им охранять. Они будут охранять лишь самих себя, свои особые права, и скоро люди Великого охотника станут для людей деревень хуже диких зверей. Наступит время бед и разорении. Ты опасен…
И тут случилось то, чего Сергеев, напрягавший все свое умение, чтобы понять смысл дискуссии, никак не ожидал. В мгновение охотник перехватил копье и яростно метнул его в старика. Почти сразу люди, стоявшие за спиной старика, метнули свои копья, но охотник каким-то образом увернулся от них, подхватил с земли сразу два, выпрямился ухмыляясь.
И в этот миг дикий, полный ужаса женский вопль вдруг разорвал напряженную тишину. Сергеев не сразу понял, что произошло. Но это поняли все стоявшие у костра. И те и другие люди дружно бросились к желтому хлебному полю, словно не они только что были непримиримыми врагами. Там, среди колосьев, металась девушка, ее длинные волосы живописно пластались на ветру.
Сергеев подбежал к старику, завалившемуся на спину, вырвал "копье, наклонился, чтобы осмотреть рану, но старик оттолкнул его руки, мутным Предсмертным взглядом показал туда, в поле. Только теперь, с непонятным запозданием, Сергеева пронзило острое чувство тревоги. Не за жизнь старика, за нечто, показавшееся более важным. Он побежал вслед за всеми и уже на бегу разглядел что-то большое и темное, катившееся за девушкой. Зверь!
Первым добежал до девушки Великий охотник, оттолкнул ее, присел, уперев в землю оба копья, выставив вперед острые наконечники. И тогда Сергеев разглядел зверя. Это был огромный медведь. Черной глыбой он навис над охотником, опустился, сломав копья, достал его, мощными лапами рванул к себе. Сергеев поднял лучемет, намереваясь острым зарядом попасть в голову зверя, но вокруг метались люди с копьями, и он все медлил нажать на спуск. Наконец лучемет свистнул пронзительно, под ухом у медведя вспыхнуло небольшое ослепительно белое пятно и зверь рухнул навзничь, подминая людей…
…Они лежали рядом возле костра, примиренные смертью. Великий охотник и мудрый старец, оба широко раскрытыми глазами невидяще смотрели в синее небо, словно прислушивались каждый к себе. С двух сторон неподвижно стояли люди. Между ними не ощущалось вражды, но не было и добросердечия, как будто и те и другие захолодели до поры. И только длинноволосая девушка сидела в стороне, уткнув лицо в колени, навзрыд плакала по обоим сразу.
"Путешествуя по времени, нельзя вмешиваться в естественный ход событий", — вспомнил Сергеев цитату из Правил. Легко писать такое, но как не вмешиваться, когда гибнут люди. Да он и не вмешивался ни во что, просто само его появление обострило и без того напряженные события. И чем дольше он останется тут, тем хуже для них. Свои проблемы народы решают сами, всякое вмешательство способно только затруднить и без того мучительный процесс.
"Надо уходить", — подумал Сергеев. Он сосредоточил свои мысли на добром, чтобы внушить этим людям чувство безопасности, доброжелательства, и, повернувшись, пошел прочь.
Коля, как дисциплинированный часовой, ходил вокруг аппарата, держа лучемет наготове. Увидев Сергеева, он обрадовался так неистово, что сразу стали видны и его беспокойство, и тревога. Сергеев сел на камень, лежавший у входного люка, несколькими пассами рук возле висков сбросил нервное напряжение и стал рассказывать Коле о том, что произошло в деревне.
— А ведь я мог его спасти, — сказал под конец.
— Кого?
— Великого охотника. Теперь точно знаю: мог. И не сделал. Промедлил. Сознательно промедлил.
— Почему?
— Почему? — переспросил Сергеев. И вдруг вскочил, увидев неподалеку ту самую девушку. Она шла медленно, с трудом переставляя ноги, словно заставляя себя сделать очередной шаг.
Коля онемело смотрел на девушку, и по лицу его было видно, что он не столько удивляется, сколько любуется ею.
— Кто это? — наконец спросил он.
— Лю, — выдохнула она.
— Внучка того старика, — пояснил Сергеев.
— Лю, — повторила девушка.
— Николай! — радостно представился он.
— Лай…
— Какой Лай?! Коля я.
— Ко…
Она быстро смелела рядом с Колей.
— Сергей Иваныч, возьмем ее с собой, а?
— Что она будет делать в нашем времени?
— То же, что и мы.
— Грудного ребенка можно перевоспитать, а не взрослого человека. Она выросла в своем времени и принадлежит ему.
— Ну хоть ненадолго. Мы ее вернем…
Сергеев недоумевал: совсем взрослый человек, а несет такую чушь. А девушка, словно поняв, о чем речь, или, что вероятнее, почувствовав беспомощность Коли перед нею, вела себя с ним все более бесцеремонно. Подошла вплотную, заглянула в глаза, заговорила быстро, горячо.