– Слушай, куда же я его дела? А, да вот он!
– Когда мы снова увидимся?
Лоли повернулась к нему, вытаскивая из кучи косметики и недочитанных дамских романов «смит-вессон» тридцать восьмого калибра.
– Думаю, что в аду, – ответила она, наводя ствол ему в грудь.
Палмер, не до конца ощутив ужас минуты, таращился на глядящий ему в сердце кусок вороненой стали. Он узнал собственный пистолет, которому полагалось быть запертым в ящике стола у него в офисе. Пистолетов он не любил, но клиенты считали, что оружие у него должно быть. Богарт, чтоб ему пусто было.
– Но, Лоли... я желюблю тебя!
Крашеные губы снова расползлись в улыбке – казалось, сейчас ее лицо развалится пополам.
– Как мило с твоей стороны, Билл! И я тебя тоже.
И она выстрелила.
~~
Вильям Палмер проснулся, обливаясь потом. Он кричал сейчас? Палмер прислушался к своим соседям по лазарету, но те только храпели да пускали ветры – как обычно. Он с трудом расслабил окаменевшие мышцы ног и плеч. Последнее время он стал спать со скрещенными на груди руками – в позе покойника. Тюремного психолога это невероятно заинтересовало.
Палмер сел, вытирая краем простыни капли пота со лба. Руки дрожали, и дико хотелось курить. Блин, хотя бы самокрутку сейчас из вонючего баглеровского табака и страницы Нового Завета. Нормальные канцерогенные палочки вроде «Кэмела» и «Винстона» тут хрен достанешь, тем более его любимую марку – «Шерман».
Сон, этот проклятый сон.
Сколько он еще будет тянуться? Этот сон, или вариации на его тему, не отпускал Палмера уже шесть недель – с тех пор, как он вышел из комы и узнал о предательстве Лоли. Вариации бывали разные, но в них всегда действовали три основных персонажа: он, Лоли и его пистолет. И каждый сон кончался тем, что Лоли стреляла. Иногда во сне не было смысла, как обычно во снах: они с Лоли катаются на карусели посреди леса, и Лоли вдруг достает пистолет и стреляет в него. Иногда все было так реально, что Палмер, только просыпаясь в холодном поту от звука выстрела, понимал, что это сон: они с Лоли лежат в постели голые, отчаянно трахаясь, и она вытаскивает пистолет из-под подушки... Палмер крепко зажмурился, прогоняя образ. Сон ему очень не нравился. Даже больше, чем тот, что приснился сегодня.
Но выстрелы во сне не были настоящими. Хоть за это стоит быть благодарным. И без того противно было помнить, что произошло в номере мотеля, а тут еще оно каждую ночь возвращалось. Правая рука Палмера рассеянно погладила шрам на груди, отмечающий прощальный подарок Лоли.
Она позвонила поздно, отчаянно лопоча, что ей нужна его помощь и защита. Она решила устроить объяснение с Куином в мотеле, но вышло плохо. Разговор перешел в драку, и ей пришлось запереться в ванной, хорошо хотя бы она телефон смогла с собой унести. Куин просто взбесился, грозится ее убить. Она боится, Палмер даже не представляет себе, на что способен Куин, если выйдет из себя.
Она рассчитала верно. Палмер сидел в машине и давил на газ чуть ли не раньше, чем трубка легла на телефон.
Дверь была не заперта. Муж Лоли не особенно пугал Палмера. Шестидесятилетний Куин был потяжелее Палмера, но не в лучшей форме. А Палмер драться умел. Чего он не ожидал – так это увидеть Сэма Куина, лежащего ничком на двуспальной кровати мотеля с разбрызганными по стене мозгами.
За спиной Палмера щелкнула задвижка ванной. Повернувшись, он увидел на пороге Лоли в чем мать родила и с пистолетом – тем самым, из которого только что стреляли. Его пистолетом.
– Лоли, какого...
Она выстрелила.
Прошло три недели, пока сознание стало возвращаться к нему достаточно надолго, чтобы Палмер стал понимать, что говорят ему и о нем. Иногда хотелось вернуться в обезболенную серость сумеречного сна и оттуда уже не выходить, потому что не было ничего хуже правды.
Лоли была мертва.