Бывшую жену звали Лизой. Тоня решила не звонить ей из квартиры и по мобильному тоже, а поговорила с работы. Надо сказать, та быстро уразумела ситуацию и велела Тоне приехать к ней, сама она из дому не выходит.
Дверь открыла женщина постарше, по виду крепкая, с крупными руками и ногами. Молча кивнув, она провела Тоню в комнату. Там в инвалидном кресле сидела худая и болезненно бледная женщина без возраста. Возможно, и довольно молодая, но в глазах ее не было жизни. Ни радости, ни надежды, ни тепла, никакого проблеска в общем.
— Ну, что скажешь? — спросила она.
Тоня плюхнулась на диван и затихла. Лиза внимательно ее осмотрела и вздохнула.
— Все вижу — и шрамы, и ожоги, и что хромаешь ты. Слушай, он же псих законченный! Маньяк и садист! Думаешь, ты у него одна такая? Или вот еще я? Я точно знаю, что до меня у него уже была жена, она из окна выбросилась.
— Как? — ахнула Тоня.
— Молча, — хмыкнула Лиза, — попала в нервное отделение, он довел, там и выбросилась. Потому ему ничего и не было, врачи вроде недоглядели. Он квартиру поменял, паспорт новый получил да на мне женился. А у меня тогда мама умерла, отец давно нас бросил, я от одиночества за него и пошла. Думаю, человек вроде приличный, все не одна буду, ну, ты сама знаешь… Меня мать в строгости воспитывала, я так в девках до тридцати лет оставалась. Не сразу разобралась, что к чему. А потом он как в полную-то силу вошел, я сунулась — куда деваться? Квартиру эту на год сдала, не на улицу же идти. Думаю, может, продержусь сколько-то, пока жильцы не съедут. Не успела.
Лиза закашлялась и знаками показала Тоне, чтобы подала стакан с водой, что стоял на столе, потом спросила:
— Он тебе занавески поменять не предлагал?
— Нет… Мне и эти нравятся…
— Тогда слушай: беги от него, пока можешь это сделать на своих ногах. Потому что если ты инвалидом сделаешься, тут уж он себе волю даст, начнет над тобой измываться. Я ведь отчего такой стала — вешала занавески, с табуретки упала. И точно я знаю, что он ножки у табуретки подпилил. Да только не доказать ничего, он ее сразу выбросил. Думала, что так и помру там в мучениях, хорошо сестра двоюродная из Твери приехала. Она от своего алкоголика ушла, теперь вот за мной ухаживает. Так что беги ты от этого садиста, пока можешь. А я ему все равно отомщу, хоть всю жизнь думать буду, но придумаю как.
Дома Тоня застала оживленного мужа. В углу были свалены рулоны обоев и банки с краской.
— Тебе получше, так что будем ремонт делать, — заявил Вика, — заживем потом в чистой квартире, как в раю!
На следующий день Антонина собрала вещи и сбежала тайком, твердо зная одно: что бы ни случилось, она в эту квартиру больше никогда не вернется.
Она долго сидела на кухне, допивая остывший чай.
Шоколадка отдавала по вкусу оконной замазкой, а сахар пахнул почему-то бензином. Вот чай был хорош, очевидно, еще из хозяйских запасов. Рика она выпустила во двор, чтобы побегал. День сегодня был теплый, Рик согласился размять лапы, он держался все увереннее, еще немного, и полностью вернет себе форму.
Тоня так и не надумала ничего путного. По всему выходило, что деваться ей некуда, и нужно оставаться здесь, несмотря на то, что в доме опасно. Будут теперь шляться все, кому не лень — и эти из секретной конторы, и бандиты, и соседи. Но не может же она бросить Рика на произвол судьбы.
Антонина легла в постель, но никак не могла заснуть. Стоило ей закрыть глаза, как перед ее внутренним взором появлялось лицо мертвого незнакомца, которого она нашла утром в прихожей, его пустые темные глаза, тронутые сединой волосы. Она взглянула на темное окно — и ей померещилось по другую сторону стекла то же самое мертвое лицо с черными провалами глаз.
Сейчас забылись почему-то все последующие события этого длинного дня, а вспоминался только ужас, когда увидела она в прихожей возле двери мертвое тело. Несомненно, труп был, она видела его наяву. Но куда же он делся? А вдруг он все еще здесь?
Антонина вскочила с постели, метнулась к окну — и поняла, что за ним нет ничего, кроме раскачивающейся под ветром ветки рябины.
Она плотно задернула занавеску и снова легла в постель.
Тут же она услышала какой-то стук, доносящийся со второго этажа. Антонина подумала, что забыла закрыть одно из окон. Она снова выбралась из теплой постели, накинула халат и вышла из спальни.
Как хорошо, что она взяла на ночь в дом Рика! Она хотела его оставить, но пес с негодованием отказался — он ведь охранная собака, а не украшение дивана.
«А чего ж тогда позволил себе вколоть эту гадость? — попеняла его Антонина. — Вообще мог не очнуться!»
Тут же осеклась, потому что Рик посмотрел на нее с огромной обидой — и так, мол, мне стыдно, а ты еще по самому больному бьешь… Антонина хотела поговорить с ним ласково, но обиженный Рик уже ушел в дальний угол двора. Пришлось долго его уговаривать и даже просить прощения, только тогда он согласился провести ночь в доме, но не шагнул дальше прихожей.
Темный дом встретил ее враждебной, настороженной тишиной. В коридоре и по углам затаились мрачные тени. Зябко поведя плечами, Антонина пошла вперед.
В прихожей лежал Рик. При ее появлении он поднял голову, чутко повел ушами. Пес был спокоен, и его спокойствие невольно передалось и Антонине.
Она поднялась по лестнице, которая негромко скрипела под ее ногами. Раньше этот скрип казался ей уютным, но сейчас он тоже показался враждебным и пугающим.
Поднявшись на второй этаж, она включила свет и снова настороженно прислушалась.
Какое-то время было тихо, но потом снова раздался отчетливый, громкий стук.
Антонина одну за другой обошла все комнаты, всюду проверила окна.
Они все были плотно закрыты.
Выйдя из последней необитаемой комнаты для гостей, она еще раз огляделась и тут же увидела еще одну дверь. Эта дверь вела в помещение под скосом крыши, должно быть, что-то вроде чулана или кладовки. Она, единственная из всех дверей второго этажа, была заперта, и ни один из ключей на связке к ней не подходил.
Судя по всему, именно из этого чулана и доносился напугавший Антонину стук.
Она снова достала из кармана ключи, машинально перебрала их, негромко позвякивая.
Тут ей попался на глаза тот маленький ключик с фигурной бородкой, медный или латунный, который появился на связке после истории с мертвым незнакомцем.
Повинуясь внезапному побуждению, Антонина вставила этот ключ в замочную скважину…
Ключ легко вошел.
Со странным, беспричинным волнением она повернула его по часовой стрелке.
Ключ с мягким скрипом повернулся. Замок негромко щелкнул, и дверь открылась.
Антонина заглянула в темный проем.
Из-за двери пахло сухой слежавшейся пылью и еще чем-то трудноуловимым. Какое-то время она колебалась — если хозяева закрыли эту дверь и не дали ей ключ от нее, значит, они не хотели, чтобы она сюда входила. С другой стороны, она же не взломала эту дверь, она открыла ее ключом…
Из темноты снова донесся стук, и это положило конец ее колебаниям. Антонина шагнула вперед.
Она оказалась в небольшой темной комнате со скошенным потолком, в комнате, заваленной всевозможным хламом. Из темноты выступали какие-то коробки, ящики, старые чемоданы. В дальнем конце помещения виднелось неплотно открытое окно — наверняка это оно стучало, то захлопываясь, то открываясь под порывами ветра. Надо закрыть окно, чтобы прекратился этот действующий на нервы стук!
Под потолком мелькнула какая-то тень — должно быть, подумала Антонина, листок бумаги, подхваченный сквозняком.
Она шагнула к окну, протискиваясь между коробками.
Вдруг дверь у нее за спиной с грохотом захлопнулась.
Антонина осталась в полной темноте.
Девушка вскрикнула и замерла на месте. Хотя в чулане было холодно, на лбу от страха выступила испарина. От страха она вообразила, что кто-то запер ее в этом чулане — хотя наверняка этому было простое и реальное объяснение. Скорее всего, дверь захлопнул тот же сквозняк, из-за которого и стучало окно.
Тут, как будто мало было этого страха, этой темноты, этой неизвестности, что-то живое метнулось мимо девушки, задев лицо.
Антонина закричала от ужаса, замахала руками, отбиваясь от того, что пряталось в темноте…
При этом она, должно быть, случайно задела выключатель, и под потолком чулана загорелась лампочка.
Обычная лампочка слабого накаливания, голая, без абажура или плафона — но Антонина так обрадовалась ей, как будто ее желтый неяркий свет вернул девушку к жизни.
Только что ее окружала глухая враждебная тьма, в которой прятались сотни неизвестных опасностей — а теперь она оказалась в самом обыкновенном чулане, заваленном всевозможным хламом… Да, но что пролетело только что мимо нее в темноте?
Антонина завертела головой — и вдруг увидела под потолком забившуюся в угол птицу. Птица сидела на балке, испуганно нахохлившись, и смотрела сверху на девушку. Видимо, случайно залетела в окно и теперь не может найти выход.
