Во всяком случае, Геракл смотрел на прорицателя с большой враждебностью…
* * *
-Хороший песик. - Тиресий ласково поглядел на сидящего в ворохе пеленок героя. - Какая отличная черная масть. Будете разводить, оставите мне одного, всех не топите.
Алкмена с Амфитрионом в замешательстве переглянулись.
Сопровождавший старика юноша (на чье плечо прорицатель всё время опирался) тихонько шепнул в сторону:
-Вы, главное, ничему не удивляйтесь, он раньше ветеринаром был у царя Микен.
-Ну, так в чем ваша проблема? - Тиресий внимательно осматривал Геракла. - Лапку он уже поднимает?
-Поднимаю, - злобно огрызнулся сын Зевса.
-Хороший песик, - повторил старикан и потрепал Геракла по холке.
Тут герою надоело это изощренное издевательство, и он, очень натурально зарычав, слегка тяпнул Тиресия за дряблую руку.
-Ой-ей-ей! - вскричал прорицатель, падая навзничь. - О, Зевс, он меня укусил!
-Геракл! - гневно воскликнула Алкмена. - Фу… то есть прекрати немедленно!
-Да ладно, - усмехнулся герой и с поэтической тоской во взгляде стал смотреть в распахнутое окно.
-Ой-ей-ей… - продолжал причитать Тиресий. - Он, наверное, бешеный. Теперь я пропал, а ведь на следующей неделе только собрался в восемнадцатый раз жениться. Жаль, невеста расстроится, ведь ей всего-навсего тринадцать.
Амфитрион взялся за голову, а Зевс на Олимпе гневно топнул ногой, и старичка тут же как подменили.
Прорицатель без посторонней помощи поднялся с пола, решительно отряхнул одежду и твердо объявил:
-Великие подвиги ждут сына Зевса! - Любующийся облаками Геракл скептически приподнял правую бровь.
-Всего он их совершит ровно двенадцать, - продолжал Тиресий. - На всю Аттику прославит он свое великое имя и вскоре после этого достигнет божественного бессмертия!
Тут старик несколько поник и, опираясь на твердое плечо верного проводника, прошествовал к выходу из детской. Но на пороге вдруг задержался, обернулся и вкрадчиво добавил:
-Давайте ему козье молоко в небольшой мисочке два раза в день.
И, преисполненный безумного достоинства, Тиресий покинул полуразрушенный дворец фиванского правителя.
-М-да, весьма недурственно, - изрек Геракл, имея в виду не то пейзаж за окном, не то пророчество сумасшедшего старика.
* * *
Узнав, какая грандиозная слава ожидает приемного сына, Амфитрион решил дать дитятке самое лучшее воспитание, достойное истинного героя. Понятно, что если бы Алкмена изменила старому вояке с кем-то из смертных, то полководец порешил бы благоверную в тот же день и особых угрызений совести по этому поводу не испытывал бы. Но любовница самого Зевса!
Это, знаете ли, великая честь!
Громовержец на Олимпе только одобрительно крякнул, с видом заправского знатока (маленькими глоточками) пробуя новый сорт выведенной Дионисом амброзии.
Говорить Геракл, судя по всему, уже умел, причем, как выяснилось, довольно бойко. В ругани герой тоже немало преуспел. По крайней мере то, что слетало с его уст, когда он рушил фиванский дворец, заставило покраснеть не только его родителей.
С женщинами у сына Зевса также всё было в порядке. Во всяком случае, многие видели выбежавшую из его покоев растрепанную чернявую красотку с припухшими губами.