Наконец внутренняя стража признала, что пришедший – не захватчик, и распахнула тяжелые, окованные металлом створки.
– Спасибо, – буркнул Ханнер, торопливо проходя мимо гвардейцев в главный коридор.
Коридор был двадцати футов шириной и двадцати пяти – высотой, плитки пола в нем были из шлифованного мрамора, а стены увешаны шпалерами; вел он прямо к искусно позолоченным резным дверям главного зала приемов. Ханнер даже не взглянул на всю эту роскошь – он сразу повернул направо и через маленькую дверцу вошел в приемную лорда Кларима. Минуя ее, он помахал секретарю за столом, вышел в другую дверь и оказался в узком коридоре, что вел к апартаментам его семьи.
Будь лорд Кларим у себя, Ханнер непременно помянул бы о гнусной вони из канала, но по собственному печальному опыту он знал, что беседа с секретарем приведет не к очистке рва, а к обмену посланиями между службами и не вызовет ничего, кроме недовольства чиновников.
Ханнер уверенно пробирался по лабиринту коридоров, переходов, прихожих и лестниц – и наконец добрался до личных апартаментов лорда Фарана. Апартаменты эти Ханнер и две его сестры делили с дядей вот уже два года – со дня смерти матери. Ханнер на миг остановился, перевел дух, одернул тупику и шагнул в гостиную лорда Фарана.
Дядя стоял посреди комнаты, облаченный – совершенно не по погоде – в изумительный плащ темно‑зеленого бархата, а одна из сестер Ханнера, леди Альрис, в бледно‑голубой тунике и темной узорчатой юбке, устроилась на скамье у окна и, не обращая никакого внимания на прекрасную погоду за стеклом, мрачно смотрела на дядюшку. Второй сестры, леди Нерры, видно не было.
Лорд Фаран явно надел нарядный плащ по какому‑то торжественному случаю, а не для тепла, и был, как всегда, изящен и элегантен – и Ханнер, взглянув на него, вспомнил, что сам он невысок и плотен. Толстым он бы себя не назвал, но вот округлым – наверняка. Полная противоположность гибкому красавцу дяде... Ханнеру не посчастливилось: он пошел в своего давно покойного отца.
Не успел Ханнер раскрыть рта, как лорд Фаран заговорил:
– А, Ханнер, – произнес он. – Я приглашен на ужин и уже убегаю, но если ты узнал что‑нибудь важное, – говори.
– Я заметил, что канал воняет, – сообщил Ханнер.
Фаран криво улыбнулся.
– Я распоряжусь, прежде чем отбуду, – сказал он. – Что‑нибудь еще?
– Да нет. Я побеседовал с доброй дюжиной магов, и никто из них не упоминал об угрозах или неприятностях со стороны Гильдии.
– А матушку Перреа ты расспросил?
– Я говорил с ней и с ее помощником. Она твердит, что решение остаться ведьмой и не принимать наследственный пост в магистрате – ее собственное. Правила Гильдии к этому отношения не имеют.
– Может быть; но может быть и так, что ее хорошенько припугнули, вот она и молчит, – нахмурился Фаран.
– Не похоже, чтобы она так уж нервничала, – возразил Ханнер.
– Мы еще обсудим все это попозже – и поподробнее, – сказал Фаран. – Теперь же, если я хочу еще поговорить с лордом Кларимом о канале, я должен бежать – иначе никуда не успею.
– И как же ее зовут? – с улыбкой поинтересовался Ханнер, уступая дорогу.
– Исия, по‑моему. – Фаран перестал хмуриться. Он скользнул мимо Ханнера и удалился.
Ханнер несколько мгновений слушал, как затихают в глубине коридора его шаги, и только потом закрыл дверь и повернулся к Альрис.
– Снова ушел, – вздохнула та, прежде чем брат успел что‑нибудь сказать. – Как всегда. Он ночует где угодно, только не здесь.
Ханнер знал: если она и преувеличивает, то ненамного.