Гордон Р. ДИКСОН
ВСТАВИТЬ ПАЛКУ В КОЛЕСА
Рисунки А. МАКАРОВОЙ
Кэри Хармон был молодым человеком, не лишенным способностей. Он был достаточно умен, чтобы добиться должности лоулендского общинного адвоката, а это на Венере совсем не просто. Заботясь о своем будущем, он укрепил положение в обществе, женившись на дочери одного из ведущих венерианских экспортеров наркотиков. Но, несмотря на все это, он был дилетантом, а дилетантам ввиду их крайнего невежества в технических вопросах не следует играть со сложным электронным оборудованием, ибо конечным результатом будет одно беспокойство и даже хуже. Точно так же, как если бы ребенок стал играть со спичками.
Жена Кэри была умной женщиной, и ему с ней было бы нелегко справиться, если бы не одно обстоятельство — она любила его. А поскольку он сам ее ни чуточки не любил, то очень скоро напал на простой и эффективный путь окончания всех семейных ссор — он исчезал на несколько дней и оставался в укрытии до тех пор, пока страх потерять его навсегда не побеждал гордость, и она смиренно соглашалась со всем, что требовал муж. Всякий раз, когда Кэри хотел скрыться, он находил себе новое укрытие, причем такое, что многолетний опыт жены в розысках мужа оказывался совершенно бесполезным. Мало-помалу ему стало даже нравиться отыскивать все более и более оригинальные укрытия, и эта страсть стала постепенно его хобби.
Вполне естественно, что Кэри был в отличном настроении, когда одним серым зимним утром его двухместный маленький аэролет приземлился никем не замеченный недалеко от метеостанции Берка Макинтайра, высоко в Одиноких Горах — скалистой горной цепи на пустынном берегу венерианского Северного моря. Ему удалось добежать до занесенного снегом купола метеостанции за несколько минут до начала бурана: так что теперь, когда аэролет находился в целости и сохранности в ангаре станции, а сам Кэри успел заложить за пояс великолепный ужин из лучших припасов гостеприимного хозяина, он наслаждался тишиной и комфортом, слушая, как ледяной ветер, мчащийся со скоростью свыше двухсот пятидесяти километров в час, бессильно бьется о купол метеостанции.
— Еще десять минут, — сказал он Берку, — и мне было бы тяжело!
— Ха, тяжело! — фыркнул Берк. Это был крупный человек с белокурыми волосами и крупными чертами лица, относящийся с добродушным презрением ко всему человечеству, за исключением благословенного класса метеорологов. — Вы, лоулендцы, слишком избалованы раем, в котором живете на равнинах Венеры. Еще десять минут — и ты вместе со своим аэролетом разбился бы об один из утесов, да так, что поисковой партии весной пришлось бы соскребать тебя со скалы.
Кэри недоверчиво засмеялся.
— Попробуй, если ты мне не веришь, — сказал Берк, — Если ты не хочешь прислушаться к голосу разума, отговаривать тебя не мое дело. Иди в ангар, бери своего жука и попробуй. Да, да, прямо сейчас!
— Лучше не надо, — зубы Кэри сверкнули в широкой улыбке. — Я умею ценить комфорт. Да и какое же это гостеприимство, когда ты выбрасываешь прямо в шторм только что прибывшего гостя?
— Тоже мне гость, — проворчал Берк. — Мы жмем друг другу руки после выпускных экзаменов, затем он исчезает на шесть лет и вдруг пожалуйте — стучится в дверь здесь, в этом медвежьем углу.
— Я решил навестить тебя как-то сразу, — сказал Кэри. — Всегда действуй под влиянием минуты, Берк. Это основное правило моей жизни. Оживляет существование, знаешь.
— И приводит к ранней могиле, — прибавил Берк. — Кэри, ты легкодум.
— А ты, — ухмыльнулся тот, — тяжелодум. Послушай, может, ты кончишь оскорблять меня и расскажешь немного о своей жизни, а? Ради чего ты влачишь свою жизнь отшельника? Что ты здесь делаешь?
— Что я здесь делаю? — повторил Берк. — Работаю.
— Да, но как? — сказал Кэри, устраиваясь поудобнее в своем кресле. — Ты что, посылаешь вверх воздушные шары? Собираешь снег в ведро, чтобы узнать, сколько выпало? Следишь за звездами? Или что?
Берк покачал головой и снисходительно усмехнулся.
— Ну что ж, если ты настаиваешь, чтобы я развлекал тебя своими рассказами, — ответил он. — Я не делаю ничего такого колоритного. Я просто сижу за своим письменным столом и готовлю данные о погоде для передачи в Метеорологический Центр в столице.
— Ага! — воскликнул Кэри, осуждающе грозя ему пальцем. — Теперь я тебя поймал! Ты пренебрегаешь своей работой. Ведь ты здесь совсем один. Если ты не делаешь наблюдения, кто же тогда занимается этим?
— Машина, конечно. На станциях, подобно моей, имеется Электронный Мозг.
— Еще хуже, — возмущенно заявил Кэри. — Ты сидишь здесь в тепле и комфорте, в то время как какой-то маленький несчастный мозг бегает взад и вперед по глубокому снегу и делает за тебя работу.
— Между прочим, ты ближе к правде, чем думаешь: к тому же тебе только на пользу, если ты узнаешь хоть что-то о тех чудесах науки и техники, которые позволяют тебе вести счастливую жизнь сибарита. За последнее время наши станции оборудованы поистине удивительной аппаратурой.
Кэри насмешливо улыбнулся.
— Я не шучу, — продолжал Берк, раскрасневшись. — Электронный Мозг, установленный на моей станции, является последним словом техники в этой области. Между прочим, он был установлен совсем недавно — еще несколько месяцев тому назад мне приходилось работать с устройством, состоящим из обобщающего механизма и портативной электронно-вычислительной машины. Это устройство собирало данные с внешних приборов станции и передавало их оператору, то есть мне. Далее мне приходилось готовить полученные данные для вычислителя, и вычислитель, переварив их в своем электронном брюхе, выдавал мне результаты. Я снова готовил их, на этот раз для передачи на Метеоцентр. Вот чем приходилось мне заниматься еще совсем недавно.
— Как утомительно! — прошептал Кэри, протягивая руку за своей рюмкой, которую он предусмотрительно поставил на столик рядом с креслом. Берк даже не заметил насмешки в его голосе, так он был захвачен своим рассказом о техническом прогрессе на станции.
— Я был постоянно занят, потому что данные поступают непрерывно. И я всегда немного отставал, потому что, пока обрабатываешь собранные данные, накапливается следующая порция. Станция такого типа не что иное, как центральный пост, куда поступают сведения от автоматических установок, делающих наблюдения на площади свыше пятисот квадратных миль, а поскольку ты сам не машина, а человек, то тебе только удается взять наиболее важные факты из поступающих докладов, снять сливки, так сказать, и дать на калькулятор приблизительную картину метеообстановки. Кроме того, на мне лежала ответственность за станцию и себя самого.
— Но теперь, — Берк наклонился вперед и ткнул пальцем в грудь своего гостя, — теперь на станции находится установка, которая сама получает данные от автонаблюдателей — всех до единого, обрабатывает их и передает на калькулятор, и в конце концов ко мне из установки поступают окончательные результаты, полностью обработанные и должным образом оцененные. На мою долю остается только сведение их в общую картину и передача в Метеоцентр планеты. Кроме того, установка управляет работой электро- и теплостанции, автоматически контролирует все приборы и механизмы. По моим устным командам она делает исправления и ремонтирует повреждения, и у нее имеется отдельная секция для решения теоретических вопросов.
— Что-то вроде маленького оловянного бога, — ядовито прокомментировал Кэри. Его раздражало восхищение, с которым метеоролог говорил о своей машине. Привыкший постоянно быть в центре внимания, Кэри полагал, что хозяину следовало бы заняться своим блестящим остроумным гостем, приехавшим на эту забытую богом метеостанцию, чтобы хоть немного скрасить уединенную жизнь отшельника.
Берк посмотрел на него и усмехнулся.
— Нет, не маленький, — поправил он, — Большой оловянный бог, Кэри.
— Видит все, знает все, рассказывает обо всем, да? Никогда не делает ошибок. Непогрешимый.
— Ты совершенно прав, — согласился Берк с широкой улыбкой на лице.
— Только одних этих качеств недостаточно, чтобы причислить твой Электронный Мозг к лику святых. У него недостает детали неуязвимости! Боги никогда не выходят из строя.
— Электронный Мозг никогда не выходит из строя.
— Брось трепаться, Берк, — усмехнулся Кэри, — Я понимаю, что твой энтузиазм относительно высоких качеств Мозга безграничен, но не следует слишком уж увлекаться. Нет на свете абсолютно совершенной машины. Короткое замыкание, перегоревшая лампа, и где твой любимец? Раз — и нет его. Вышел из строя!