Вот посею звездочку — вырастет галактика,
Высветлится небушко — и для мага практика!
(Подражание Эстерис)
Пролог
— Ну, и что со мной сделает патруль? — устало спросил Мясоедов, глядя в черный зрачок бластера. — Убьет или отправит домой, на Землю?
— Я уже сказал, что выбора нет, — примирительно ответил Никита. — И никуда мы тебя отправить не можем. Куда бы тебя ни переместили, пусть даже и назад, в Москву, там сразу же появятся люди Миклоша и вернут тебя обратно на Кьяру. Музыкант, способный активизировать экстрасенсорный фон, для ГСС просто находка. Сейчас ты- естественный дестабилизирующий фактор, который позволит уничтожить любой мир чужими руками, без дополнительного вмешательства. Им вообще не придется ничего делать самим. Понимаешь?
— Нет, — честно признался Севастьян. Интриги неведомого Миклоша не слишком волновали, хотя с этим, конечно, придется разобраться. Позже. Куда больше сейчас беспокоила собственная судьба. С тех пор, как Мясоедов попал из надоевшей Москвы на бурлящую жизнью Кьяру, где его засекли патрульные времени, прошло слишком мало дней, чтобы легко согласиться на новые радикальные перемены. — Но есть ведь какая-то альтернатива немедленному уничтожению, иначе мы бы сейчас с тобой уже не разговаривали так мирно, — он с кривой усмешкой кивнул на бластер и без удивления отметил, как похожая улыбка мелькнула на лице патрульного. — Что ты мне можешь предложить?
— Есть только один путь, — объяснил Сыромятин. — Ты должен стать китежанином, одним из нас. Нам ты подходишь: насчет работы уже в курсе, соображаешь быстро, дерешься неплохо, опять же, экстрасенс. Пройдешь спецподготовку, освоишь флайер, — и пожалуйте в патруль. Мы с Жарко уже решили, что сможем взять тебя в свою тройку. Уживемся. А если ты будешь работать в ГСП, Миклош тебя не достанет.
Как альтернатива немедленной смерти, предложение звучало неплохо, и прежде, до Кьяры, Мясоедов не колебался бы ни секунды перед тем как дать ответ. Но сейчас нужно было пожертвовать слишком многим: на Кьяре оставались друзья, брат, любимая девушка. Смутные надежды и сожаления заставляли медлить, тянуть время, как будто промедление могло еще что-то изменить.
— А чем собственно занимаются китежане? Почему «китежане»? — поинтересовался Севастьян, вываливая сразу все накопившиеся вопросы, или, по крайней мере, самую важную их часть. — Что значит ГСП и ГСС? И почему Миклош старается вам помешать? Зачем ему нужно уничтожать Кьяру?
— В двух словах не ответишь, — вздохнул Никита. — Но ты прав. Тебе нужно узнать все сейчас, по крайней мере, в общих чертах. И не потому, что ты можешь принять другое решение, а оттого, что пока тебя слишком легко могут обмануть наши соперники, просто по неведению. Что ж, слушай!
Сопровождаемый немигающим зрачком бластера, Севастьян оглядел кабину звездолетки и присел в пилотское кресло. Он даже немного расслабился, успокоенный, пусть и неокончательно, устроился поудобнее, и пожалел, что нечего выпить под разговор. На столе немедленно появилась чашка кофе, и Мясоедов мысленно признал, что в жизни патрульного будущего, несомненно, есть свои приятные стороны.
— ГСП — это Галактическая Служба Перемещения, — начал Сыромятин, перед которым на столе появилась бутылка с желтым тоником. Патрульный задумчиво повертел ее в руках, но открывать не спешил, продолжая рассказ. — Мы — один из отделов галактической службы истории. А «китежане», потому что неофициально в Институте Истории нас зовут — ГСП «Спасите Китеж!». Затонувший Китеж — любимая заморочка нашего шефа, — пояснил Никита. — Он прямо-таки жаждет найти и спасти святой город, хотя пока ни в одной реальности не удалось даже отыскать свидетелей тех событий. Конкурирующий отдел, отдел Миклоша Лары, называется ГСС — Галактическая служба стабильности. В обиходе — ГСС «Выживает сильнейший». Нас чаще называют китежанами, их — реалистами или дарвинистами.
— А в чем суть-то? — поторопил Севастьян, которого начали утомлять непонятные многозначительные названия.
Патрульный умолк и почесал в затылке свободной рукой. — Все объяснить не так уж просто, — честно признался он.
— А ты попробуй, — сказал Мясоедов. — Я хоть и полуорк, но не такой уж тупой.
— Ладно. Ну, вот ты, например, историей не интересуешься, — сказал Никита. — Но, наверное, встречал в книжках рассказы о вопиющей жестокости, когда погибали целые народы или замечательные культуры. Ну, когда по вине испанцев погибли индейцы Южной Америки или там, цивилизация майя. Или, например, во время крестового похода на юге Франции, в Лангедоке, были полностью уничтожены альбигойцы, еретики — катары. Тогда погибла замечательная культура, давшая миру куртуазную поэзию трубадуров и труверов, был разорен богатейший край. Или вот у вас, на Руси — гибель славянской языческой культуры в Арконе на острове Руян, или тот же Китеж, святой град, ушедший в воды озера Светлояр во время татаро-монгольского нашествия. Понимаешь?
Севастьян неуверенно кивнул: — И что?
— Да то, что таких примеров десятки тысяч не только на Земле, но и по всей галактике. Те же орки на своей планете вымерли, не выдержав конкуренции с менее свирепыми, но более разумными расами, как на твоей планете питекантропы. Я уже не говорю про сирфов, или, как вы их называете, эльфов, которых истребляли все, кому не лень. Тебя никогда не возмущала историческая несправедливость? Ведь все погибшие культуры, расы и религии имели право на существование!