Откровение - Елена Усачева

Е. Усачева Откровение

Пролог

Всегда ли мы уверены в происходящем, в том, что делаем? Насколько наши поступки зависят только от нас, от того, как мы все продумали? Вокруг свершается столько неизвестных, непонятных нам явлений. Много ли в случившемся нашего желания, нашей воли? Как часто то, чего мы так добивались, впоследствии не приносило радости. Мы живем в мире, во многом не зависящем от нас. Мечтаем об одном, а удовлетворяемся бледной копией своей мечты. Мы слепы перед судьбой. И только одно способно нас повести в нужном направлении. Древние называли это даром, средневековые мистики проклятьем, мы же зовем любовью…

Глава I НОЧНЫЕ КОШМАРЫ

«— Здравствуй, Маша!»

Я еще не повернулась, но уже знаю, кто стоит за спиной. Высокий, красивый, темные волосы взлохмачены, на губах легкая улыбка.

— Макс!

Лю-блю…

Ма-акс…

Звучит по-разному, но значит одно и то же.

Люблю-у-у… Ма-а-акс… Одна нота, один звук, одно слово.

Стоит его произнести, как вспоминаются глаза — прозрачно-голубые глаза, в которых моя судьба, его… Наша.

— Привет!

Не то, не то я говорю. Что со мной? Сколько я его не видела? Пять дней? Шесть? Вечность! Да-да, прошла вечность, каждую секунду наполненная Максом. Я им жила все время, и вот теперь он пришел. Пришел за мной, а я со своим жалким приветом…

— Здравствуй! — Я приподнялась в кровати. Макс осторожно сел рядом со мной. Это не сон? Я вижу его? Все позади — волнения, тоска.

Не верю… Не верю, не верю, не верю! Он? Здесь?

Я резко наклонилась вперед.

Очень сильные руки. Сильные и холодные.

— Почему тебя так долго не было? — шепчу я, хотя в душе уже поднимается восторг. Макс!

То же спокойное лицо, бледная кожа, темные волосы, упавшие на лоб, тонкий разлет бровей. И глаза… глаза, в которых хочется утонуть.

— Ты далеко забралась, — шепчет он. Губы чуть напряжены, в улыбке мелькают ровные зубы.

— Макс! — Я кидаюсь ему на шею, он перехватывает меня, не давая прижаться, прикрывает рот ладонью.

— Тише! — напоминает он мне.

И я все вспоминаю. Я не дома, не у себя в комнате, где от родителей меня отделяют надежная стена и закрытая дверь. Рядом спит мама. Мы уехали в Африку, на море. В Африку… Где очень жарко и постоянно светит солнце…

Солнце!

— Ты надолго? — Я с тревогой глянула в окно. Сейчас что? День? Ночь? Как Макс сюда вошел? Дверь номера закрыта.

— Сколько тебе захочется. — Его губы чуть дрогнули, и он, продолжая улыбаться, наклонился ко мне.

Сейчас…

В первую секунду губы еще холодные, но вот они постепенно нагреваются. Поцелуй заставляет меня крепче прижаться к Максу, раствориться в нем, стать с ним одним целым. Я обхватываю его руками изо всех сил, не хочу, чтобы объятия разрывались, но крепкие руки мягко меня отстраняют.

Как же так? Мы так долго не виделись! Прошла ведь целая вечность! Почему он не дает мне быть к нему ближе? Неужели снова устанавливает между нами дистанцию?

— Еще чуть-чуть, — тянусь я опять к его губам, но они плотно сжимаются, и я невольно поднимаю глаза выше. Его зрачки нервно пульсируют, голубизну пытается поглотить тьма. Пытается, но не может.

Макс берет меня за кисть левой руки, разворачивает ладонью вверх, проводит пальцами по двум еле заметным шрамам на запястье. Холод мурашками пробегает по коже. Хочется смеяться. Смеяться без остановки.

Это сон, чудесный сон… Макс здесь!

— Как ты добрался сюда? — шепчу я в склоненный затылок и закапываюсь рукой в его густые волосы. — Почему не появлялся раньше? Я так ждала. Тебя увезли, я не знала, где ты, что с тобой. — Я отстранилась, быстро поглядела на него и снова прижалась щекой к груди. — Мне вдруг показалось, что ты сдержишь обещание, данное Лео. Ну… не встречаться со мной больше.

— Я непослушный, — усмехается Макс и пристально смотрит на меня.

Я беру его ладонь, прикладываю к щеке. Вот бы так застыть навсегда. Только он и я. На такую вечность я была бы согласна. Другая мне не нужна.

Макс продолжает на меня смотреть, и в какую-то секунду мне кажется, что я не узнаю его лицо, оно как будто другое. Присматриваюсь… Нет, он тот же. В комнате полумрак, тени играют свои шальные игры.

— Но как же ты здесь будешь? — Я смотрю на зашторенные окна, и мне кажется, что сквозь них уже пробиваются первые лучи солнца. Пустыня, жар и бесконечные пыльные ветра.

— Ты забралась в самое неудобное для вампиров место. Тебе надо скорее возвращаться. — Его голос напряжен. Может, он устал и ему трудно быть рядом со мной?

— Возвращаться? — От радости, от неожиданности в голове все путается. Какой сегодня день недели? Среда, четверг? Но мы уезжаем только в воскресенье! — Раньше не получится. Надо подождать четыре дня.

— Я не могу ждать! — рычит Макс, резко придвигая меня вплотную к себе. — Мало времени. Возвращайся!

— Зачем? Ведь ты здесь! Мы что-нибудь придумаем, чтобы солнце тебе не повредило. У мамы есть хороший крем от загара…

Губы Макса дергаются в недовольной ухмылке.

— Нет, — качает он головой и начинает клониться ко мне. Я тянусь в ответ, пытаясь встретиться с его губами, но он ладонью отстраняет меня, заставляя неудобно вывернуть шею.

В душе холодным комком поселяется страх. Что-то не так. Макс никогда себя так не вел. Он всегда был осторожный, ласковый, внимательный. Откуда столько резких движений?

Пытаюсь снова заглянуть ему в глаза, но голову повернуть не получается.

— Меня здесь нет, поэтому ты обязана вернуться! Я тебя жду! — Голос незнакомый, раздраженный.

Я хочу освободиться, дергаюсь, но еще недавно такое нежное объятие превращается в стальной капкан. Перед собой я вижу пульсирующий темнотой глаз, оскаленные зубы. Нос с шумом втягивает в себя воздух. Даже не с шумом. Звук похож на что-то знакомое, словно где-то звенит телефон.

— Макс! — кричу я, уже не думая о том, что меня кто-то услышит.

Существо рядом со мной хохочет, ломая знакомые черты лица. Перед глазами мелькают белоснежные зубы, длинные клыки.

— Нет! Остановись! — кричу я, заранее предчувствуя смертельный укус.

— Майя! — издалека зовет мама.

Зубы вонзаются в шею, рождая боль. Голова дергается. Я изо всех сил отталкиваю прилипшего ко мне монстра, кричу, проваливаясь в пустоту. Навстречу мне несется музыка.

— Майя! Проснись.

Нет, рядом никого нет… Я скомкала мокрую простыню. В ушах еще стоял сумасшедший хохот, плечи помнили холодное объятие, шея чесалась от явственно представившегося укуса.

— Проснись!

— Мама?

Все спуталось. Где я? Где стол, телевизор, книжные полки? Почему опять закрыли окно?

Стоп! О чем я? Нет книжных шкафов. Я в Африке, в Египте. Осенние каникулы, мы с мамой уехали на море. Я в номере. И здесь никого, кроме нас, нет.

— Ты меня слышишь? — звучал мамин голос.

Номер просторный, но от духоты кажется маленьким и узким. Две кровати, между ними тумбочка. Длинная мраморная столешница идет вдоль всей противоположной стены. На ней телевизор, рядом тюбики с кремами, баночки, стаканчики, бутылки с водой, камешки, принесенные с пляжа. Круглый стол с такой же мраморной крышкой. В проеме распахнутой балконной двери еле трепещет белая штора.

И умирающий звук.

— Это твой телефон!

Звонил сотовый. Но сон еще держал меня, и я чувствовала себя скованно, боясь неосторожным движением причинить себе боль.

Я почесала шею, ощутив под пальцами только вспотевшую кожу. Укуса не было. А значит — все сон. Мне опять стали сниться кошмары.

Мама дернула верхний ящик тумбочки, и я успела заметить гаснущий экран телефона. Не дождались. Звонок смолк.

— Ну кому не спится в такую рань! — проворчала мама, пальцами подталкивая телефон ближе ко мне. — Возьми его к себе, чтобы не искать. Сейчас опять начнется.

Я осторожно протянула руку. Уверенности, что проснулась, у меня не было, поэтому я все ждала, что окружающее начнет меняться. Что моя недобрая фантазия в очередной раз подкинула мне шутиху, и телефон превратится в камень, тумбочка в табуретку, а шлепанцы на полу в домашние тапочки.

Мама зевнула, откидываясь на спину.

— Ты меня напугала, — растягивая слова от долгого зевка, произнесла она. — Так кричала… Опять что-то приснилось?

— Меня покусал вампир, — прошептала я, вглядываясь в незнакомый номер, определившийся на моем телефоне.

— Придет же такое в голову, — сонно пробормотала мама. — Это из-за твоих готов, не надо было тебе с ними связываться.

В ответ я хмыкнула. Правда помогает, а в моем случае даже выручает. Потому что в мою правду никто не верит, принимая ее за шутку. Мне и самой хотелось, чтобы она оказалась шуткой. Доброй и с хорошим концом.