Он поднимается и, перед тем как уйти, берет мою руку, переворачивает и внимательно смотрит на ладонь. Мое тело немеет, и сердце ухается куда-то вниз, ближе к печени.
– Жду звонка, – небрежно бросает он и, не дожидаясь ответа, уходит.
Я вижу только, как его силуэт растворяется за стеклянной дверью кафе.
«Хорошо хоть не отказал совсем, – подумала я в смятении. – Вот что бывает, когда к интервью относишься с прохладцей. Шеф бы меня уничтожил. Теперь придется весь день читать его статьи и составлять новые вопросы. Впрочем, сама виновата. Подумала, что он гламурный тип, завышающий свои знания и значимость, тогда как мужик явно не дурак, хоть и со странностями. Интересно, он на машине или пешком? Одет стильно, пусть это в глаза и не бросается. Часы дорогие… Взгляд… Взгляд вообще пробивает так, что ноги подкашиваются. Я бы к нему не стала ходить в качестве пациентки. Ни за что. Хорошо, что сына нет дома и готовить не нужно. Придется шефу наврать про перенос встречи на завтра. Если скажу правду о своих беспомощных вопросах, не видать мне ни грядущего отпуска, ни премии, хоть бы не уволил под горячую руку».
Выхожу из кафе и, вместо того чтобы идти по Большой Дмитровке к дому, сворачиваю в Столешников переулок. Люблю мой старый город с его выразительными домами, мемориальными досками и прячущимися в глубине крохотными садиками, в которых так уютно сидеть на кривоногих лавочках и наблюдать творящуюся вокруг жизнь, а кроме того, мне нужно унять внутреннюю дрожь от знакомства с господином психологом, так странно покачнувшим мое обыденное душевное равновесие. «Дыши, – приказываю себе, – ну что ты там напридумывала?! Ты уже не девочка, чтобы так впечатляться. Подумаешь, очередной игрун-Казанова… К тому же, кто сказал, что он к тебе клеится? Так, рабочие моменты и приятная терпкость общения…» Но на душе необычайно радостно и беспокойно одновременно, впервые за долгое время. Грядущая встреча с Фастовским щекотала нервы, хотя это всего лишь деловое свидание, не более…
Придя домой, я порадовалась тому, что сантехник Ванечка наконец внес последние штрихи в свою работу и, получив гонорар, быстро испарился – ремонт закончен. Я тут же засела за статьи Фастовского и незаметно для себя втянулась. Он оказался умен и совершенно не так прост, потому что умел показывать существующие проблемы, повернув их совершенно другой стороной, о которой обычный человек сразу не догадывается. Но у Максима получалось все очень просто и доступно.
Я читала его статьи о внутреннем сломе личности, о потерянности и безуспешных попытках людей вылезти из депрессии, об осознании собственной ничтожности и невозможности найти выход из тупика и о многом-многом другом. И чем больше я погружалась в его исследования, тем больше мое недоверие к нему перерастало в восхищение профессионалом. Я вспоминала его глаза, облик и понимала, чем так восхищаются те, кто платит ему за статью столько, сколько некоторые получают за целую книгу. Я сидела и выписывала вопросы по его сочинениям, совершенно забыв, что, кроме утренней порции кофе, в моем желудке не было ничего.
Очнулась уже под вечер, когда глаза слезились и настоятельно требовали отдыха. Смежив веки, я откинулась в кресле, но поняла, что меня клонит в дрему, и лениво переползла на постель. Сон сморил моментально и увлек в некое пространство, где меня преследовали внимательные глаза Максима.
Личный дневник Максима
Она вызывает во мне любопытство и распаляет желание своей сексуальностью. Пепельные волосы, огромные синие глаза и пугливая недоверчивость во взгляде, а главное: потрясающая грудь и пухлые губы. В них хочется впиться немедленно, испробовать их на вкус и взять ее тут же, немедленно. Меня опять тянет на приключения. В общем, мне все равно, какие вопросы она задает в интервью, но это повод раскрутить ситуацию и превратить ее в нечто иное. Посмотрим. В жизни всегда хочется новизны, игры, еще не сыгранной ранее, спектакля, который можно поставить самому. Интерактивность – вот мое кредо. Эта забавная ситуация со свечой распалила мой интерес мгновенно. Такое ощущение, что само мироздание подало мне определенный сигнал, чтобы я не прошел мимо. И это хорошо. В последнее время мне стало скучно.
Глава 3. Исповедь
Утро выдалось суматошным. Сначала позвонил Петруша и взахлеб рассказал о рыбалке с друзьями, о том, как они с бабушкой варили варенье из собственноручно собранного в саду крыжовника и как он спасал попавших в кастрюлю с лакомством ос. Потом объявился муж, недовольно спросил, с чего это вдруг я вчера не отвечала на его звонки. И чего цепляется? Живем отдельно, разошлись – так разошлись. Впрочем, проще объяснить, где была и что делала, чем втолковать, что его это не касается. Поведала ему о своем фиаско с интервью и том, как я штудировала интернет в поисках статей для новых вопросов. Только удалось положить трубку, как объявился мой начальник, и подправленную историю с переносом интервью пришлось пересказать заново. Получив передышку, я сообразила, что мне необходимо привести себя в порядок: хотелось предстать перед Максимом в более презентабельном виде.
Стоя под упругими струями душа, я размышляла о своей жизни. Вот, вроде у меня все хорошо, но чего-то ощутимого для счастья не хватает. И знать бы, чего именно! Мужским вниманием вроде не обделена, но все оно какое-то мелкое, нестоящее, типа: «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен… приходите ночью на сеновал». А у меня сексуальное возбуждение через мозг идет, мне так не надо. Мне умные разговоры подавай, романтику… Прийти в гости, потрахаться и уйти – не мое. Не хочу я так. Противно. Да и вообще… Работа, заботы о сыне, расставание с мужем… Помню, как раньше ловила подростковое ощущение, что солнце ходит за мной по пятам и обещает немыслимую сказку и полеты в небе, а потом все свелось к обыденной бытовухе. С матерью отношений нет, мы даже не разговариваем, да и живем в разных странах, хорошо хоть свекровь с сыном нянчится и в душу особо не лезет. И что дальше? Как подумаю, что так и буду всю жизнь делать одни и те же дела, механически выполнять каждодневную работу, будто робот, прямо слезы на глаза наворачиваются. Я ожесточенно терла покрасневшую кожу мочалкой, словно желала содрать с себя старую ненужную шкурку, ставшую тесным, вышедшим из моды тряпьем.
Выхожу из дома с запасом, чтобы не заставлять господина Великолепного ждать. Доезжаю до Белорусской и иду в бизнес-центр, где и помещается офис Фастовского. «Неплохо устроился, – замечаю про себя. – Наверное, от клиентов отбоя нет, раз может себе позволить». Выполняю необходимые танцы с бубном и паспортом перед охранником и поднимаюсь на пятнадцатый этаж. Вот, значит, как, высоту мы любим, под стать своему положению. Резонно. Тихо стучусь и слышу: «Войдите». В первой комнате никого. Секретарша, очевидно, уже закончила свой рабочий день и умотала. Вторая дверь открыта. Делаю вдох, словно собираюсь кинуться в пучину, и вхожу в кабинет. Внимательные глаза хозяина тут же ловят меня на мушку и указывают на светло-песочный кожаный диван.
– Присаживайтесь, Екатерина. Вы вовремя.
– Спасибо, что согласились уделить мне дополнительное время, – сконфуженно бормочу я, ощущая себя маленькой нашкодившей девочкой, которую поймали за воровством варенья или разрисовыванием новых свежепоклеенных обоев.
– Прочитали мои статьи? – прозорливо догадывается он и тут же продолжает: – Вообще-то я благотворительностью не страдаю, так что за эту услугу я от вас тоже кое-что потребую. – Он делает паузу, и я теряюсь в догадках. – Я тоже возьму у вас интервью. Вы расскажете мне о своей жизни. Профессиональный интерес, – предвосхищает он мои вопросы. – Согласны?
– Мне бы не хотелось… – пытаюсь увильнуть я.
– Ну что ж, – холодно произносит он, – тогда интервью окончено.
– Но в моей жизни нет ничего интересного, всё как у всех, – я пытаюсь вырулить из ситуации, приводя банальные аргументы.
– Это я решу сам, – металл в голосе не позволяет усомниться в его решении.
– Согласна, – обреченно выдавливаю я.
– Я вас не съем. Обещаю.
Он поднимается из-за стола, обходит его и мягкой вкрадчивой походкой подходит к стеллажам и достает из бара бутылку виски и пару стаканов. Наливает, ставит один передо мной на журнальный столик и возвращается обратно.
– Вам нужно расслабиться, нельзя находиться в таком напряжении. Это видно по вашей зажатой позе.
Беру стакан и судорожно сжимаю его в руках.
– Очень хорошо. Рассказывайте.
Я посмотрела в его глаза, и меня неожиданно прорвало, хотя я думала, что никому и никогда не смогу рассказать, что со мной произошло, но, очевидно, мамино письмо подтолкнуло меня к тому, чтобы с кем-то поделиться этой безумной историей. Дети устроены так, что их память стирает неудобные воспоминания, но иногда, изредка, наступает такой момент, когда все или почти все вдруг всплывает в памяти, и тебе приходится с этим жить, даже если это кажется невозможным.
