Клэр рассказывала, был там один, отвечавший за размещение, который принуждал девушек, если те хотели получить жилье с ванной, прежде посидеть у него на коленях.
— Это из-за Акулы, верно? — спросил Логи, понимающе глядя на Джерихо сквозь облако дыма. — Она тебя довела?
— Да. Пожалуй. Можно сказать, она.
Акула довела до ручки почти всех нас, подумал Джерихо.
— Но ты ее раскусил, — продолжал Логи. — Раскусил Акулу.
— Я бы так не сказал.Мы ее раскусили.
— Нет. Раскусил ееты, — возразил Логи, крутя в длинных пальцах обгоревшую спичку. — Именно ты. А потом она доконала тебя.
Джерихо вдруг на мгновение увидел себя на велосипеде. Усыпанное звездами небо. Холодная ночь, хруст льда.
— Послушай, Гай, — неожиданно разозлившись, бросил он, — думаешь, мы вот так дойдем до главного? Я имею в виду этот чай перед камином, разговоры о прошлом. Все это очень приятно, но давай…
— Но это и есть главное, старина. — Логи подтянул ноги к подбородку, обхватив руками. — Акула, Блюдечко, Дельфин, Устрица, Морская свинья, Литорина. Шесть маленьких водяных существ в нашем аквариуме, шесть загадок немецких военно-морских сил. И самая главная из них — Акула, — продолжал Логи, не отрывая глаз от огня, и Джерихо впервые смог разглядеть в голубых отблесках призрачное, похожее на череп лицо. Темные впадины глазниц. Казалось, Логи не спал целую неделю. Зевнув, он сказал: — Знаешь, по пути сюда я пытался вспомнить, кто первым назвал эту систему Акулой.
— Не помню, — ответил Джерихо. — По-моему, Алан. А может, и я. Во всяком случае, какая, черт побери, разница? Никто не возражал. Акула — самое подходящее для нее имя. Сразу ясно, что чудовище.
— Она им и была, — согласился Логи, пыхтя трубкой и почти исчезая в клубах дыма. Дешевый военный табак разил паленым сеном. — И есть.
Он произнес это последнее слово как-то особенно, с едва заметной задержкой, что заставило Джерихо настороженно вскинуть глаза.
***
Немцы назвали ее Тритоном, по имени сына Посейдона, полубога океана, который дул в витую морскую раковину, вызывая на поверхность фурий морских пучин.
— Немецкий юмор, — проворчал Пак, когда они раскрыли название шифра, — долбаный немецкий юмор…
Но в Блетчли придерживались своего названия — Акула. Это было традицией, а они, англичане, любили свои традиции. Всем шифрам противника давались названия морских существ. Основной германский военно-морской шифр назвали Дельфином. Ключ к шифру Энигмы для надводных судов в Средиземном и Черном морях получил название Морская свинья. Устрица была вариантом Дельфина «только для офицеров», а Литорина играла аналогичную роль для Морской свиньи.
А Акула? Оперативный шифр подводных лодок.
Он отличался от всех остальных. Все другие шифры вводились стандартной трехроторной машиной «Энигма», а Акула выходила из Энигмы со специально приспособленным четвертым ротором и потому в двадцать шесть раз труднее поддавалась расшифровке. Такие энигмы разрешалось устанавливать только на подводных лодках.
Их ввели в действие 1 февраля 1942 года, почти полностью застопорив работу Блетчли.
Последовавшие за этим месяцы остались в памяти Джерихо как какой-то долгий кошмар. До появления Акулы криптоаналитики из восьмого барака расшифровывали большинство депеш подводного флота в тот же день, давая конвоям достаточно времени, чтобы изменить маршрут в обход волчьих стай немецких подлодок. Но за десять месяцев после введения Акулы было расшифровано только три обмена депешами, и даже в этих случаях расшифровка каждый раз занимала семнадцать дней, так что полученная информация оказывалась практически бесполезной и сразу же попадала в область древней истории.
Дабы поощрить дешифровщиков к усердию, в бараке вывесили диаграмму месячных потерь судов, потопленных подводными лодками в Северной Атлантике.