Через сутки Баджпаи позвонил и предложил заехать к нему в отель, чтобы забрать документы: дело оказалось уже улаженным, и дата отлета пугала своей близостью. Он купил нам билеты на понедельник, а сегодня четверг, и у меня, получается, оставался всего один день на то, чтобы написать заявление на отпуск. Слава богу, главный отпустил меня, когда я сказала, что лично обзвонила пациентов и заручилась их согласием.
Вечером того же дня я поехала за паспортами. В неофициальной обстановке роскошного холла «Эмеральда», где мы с Баджпаи сидели, попивая коктейли, адвокат показал себя приятным собеседником с хорошим чувством юмора. Несмотря на то что я почти не задавала вопросов, Баджпаи рассказал мне об отце и о покойном брате Аамире. О втором брате, Санджае, он не сказал ничего, кроме того, что его, несмотря на влияние семейства Варма, арестовали и отказываются выпускать под залог. Это, по словам адвоката, из ряда вон выходящий случай в стране, где легко покупаются и продаются политики, не говоря уж о полицейских чиновниках! Баджпаи относил это за счет неопределенности в положении семьи: после гибели ее главы оно заметно пошатнулось, так как вопрос о наследстве долгое время оставался нерешенным.
– Ну теперь, уверен, все наладится, – бодро говорил адвокат. – С вашим приездом Варма восстановят свою репутацию и влияние!
Время было позднее, и Баджпаи, как истинный джентльмен, настоял на том, чтобы проводить меня до стоянки, где я оставила автомобиль. Нам требовалось преодолеть около двухсот метров и перейти улицу, что мы и начали делать, едва загорелся зеленый свет на пешеходном переходе. На нашей стороне тротуара не было никого – да что там на нашей: в половине двенадцатого ночи улицы выглядели вымершими. Падал мокрый снег, и я спала и видела, как бы поскорее добраться до дома или, по крайней мере, до теплого салона моей «девочки», где сверху ничего не капает и под ногами не хлюпает грязь. В момент, когда мы с Баджпаи находились как раз посреди перехода, из-за угла вывернул потрепанный джип. Краем глаза я успела заметить, что он темного цвета, как вдруг получила довольно ощутимый удар в бок. Уже потом, задним умом, я поняла, что этим ударом наградил меня Баджпаи в попытке оттолкнуть с пути взбесившегося авто, мчавшегося прямо на меня: окажись у адвоката не столь быстрая реакция, я тем же вечером окончила бы свои дни под колесами машины. Упав, я сильно ударилась плечом и локтем, и от боли у меня на несколько секунд потемнело в глазах. Когда тьма рассеялась и я вновь получила способность видеть окружающие предметы, мой блуждающий взгляд упал на распростертое рядом тело Баджпаи. На четвереньках, совершенно не заботясь о том, как выгляжу со стороны, я подползла к нему и потрясла за плечо.
– Мистер Баджпаи… Вы в порядке?
Дурацкий вопрос, тут же сказала я самой себе – и так понятно, что нет, но я просто пыталась успокоиться. Первым делом требовалось оттащить адвоката к обочине, чтобы кому-нибудь еще не вздумалось нас переехать. С другой стороны, это опасно, ведь я понятия не имею, какие именно повреждения получил Баджпаи… Но выхода нет, и я, стараясь действовать как можно бережнее, передвинула тело к тротуару. Затем, дрожащими руками нащупав сотовый и с трудом из-за полученного стресса вспомнив, как набирать «Скорую», проорала в трубку адрес. Вывернувшая из-за угла «Лада» притормозила, поравнявшись с нами, и вышедшая из нее женщина быстро направилась ко мне. Я вздохнула с облегчением: по крайней мере, мы уже не одни!
* * *«Скорая» доставила нас в Мариинскую больницу. У адвоката обнаружились многочисленные переломы, трещины в ребрах и сотрясение мозга, но внутренние органы пострадали не сильно. Баджпаи оперировали несколько часов, а потом перевели в реанимацию. Ночь я провела на кушетке в коридоре, а утром позвонила Егору. Надо отдать ему должное – несмотря на выходной день и то, что я подняла его с постели в начале восьмого, адвокат примчался через полчаса. Еще через сорок минут я благословила свое решение вызвать его, так как явились полицейские для выяснения обстоятельств происшествия. Не спав ночь, я едва соображала, что за вопросы мне задают, поэтому присутствие Егора оказалось как нельзя кстати: он взял на себя объяснения по поводу того, что делает в России гражданин Индии и какое отношение ко всему случившемуся имею я.
– Что это была за машина? – выстреливал вопросами молодой лейтенант ГИБДД, еще не потерявший интереса к профессии. – Цвет, марка? Вы номера запомнили?
– Господь с вами, какие номера – у меня едва мозги не выскочили! – воскликнула я. – А машина… Помню, что джип – это точно, то ли черный, то ли синий… Стекла затемненные.
– То есть водителя вы не разглядели? – уточнил он.
– Н-нет…
– Вы можете примерно определить, с какой скоростью он двигался?
– Очень быстро, – убежденно ответила я. – И не пытался тормозить – несся как ошпаренный! А свет, между прочим, был зеленый, и мы находились на пешеходном переходе.
– Когда это кончится, а? – возмущенно спросил Егор. – Людей давят почем зря, суды завалены исками к водителям, пьяными садящимся за руль… Куда вы-то смотрите?!
Лейтенант ГИБДД насупился и принялся ожесточенно строчить что-то в блокноте. Затем, подняв голову, он сказал, обращаясь к нам обоим:
– Что ж, будем искать лихача, хотя…
Он не закончил фразу, но и так было абсолютно ясно, что он имеет в виду: скорее всего, водителя не найдут, ведь объявлять план «Перехват» уже поздно, а спустя почти восемь часов после несчастного случая вероятность обнаружения нарушителя сводится к нулю.
К середине дня Баджпаи перевели в платную палату, и мы смогли поговорить.
– Вам придется лететь одной, – сказал он, с трудом ворочая языком: адвокату вкатили сильнейшую дозу обезболивающего со снотворным, и он едва находил в себе силы, чтобы держать глаза открытыми.
– Я никуда не полечу, – покачала я головой. – Как я вас оставлю? Если бы не вы…
– Не надо об этом! – прервал он меня. – Это был мой долг: ваш отец столько сделал для меня и моей семьи, что я был бы рад отдать жизнь за его дочь!
Мне было странно слышать столь пафосную речь от человека, едва оправившегося после операции, но я поняла, что у него, вероятно, имеется достаточно причин так говорить.
– Вы обязательно должны ехать, – немного передохнув, проговорил Баджпаи. – Мои сыновья, Арджун и Кишан, позаботятся о вас и сделают все не хуже, чем справился бы я сам. Кроме того, здесь Егор… Он уже позвонил моей жене, и она прилетит первым же рейсом, так что в одиночестве я не останусь…
Ну почему вокруг меня так много несчастий? Сначала – отец, которого я почти не знала, а теперь вот – адвокат… Да еще эта поездка в Индию, к которой у меня и без того душа не лежала!
* * *Аэропорт Нью-Дели имени Индиры Ганди (какая ирония: меня назвали в ее честь, как и этот аэропорт!) показался мне настоящим муравейником по сравнению с Пулково. Несмотря на то что так называемый «Терминал номер два» обновили, как я прочла в брошюре, коротая время в полете, он все равно не справлялся с огромным количеством пассажиров. Сойдя с подножки автобуса, подвезшего меня к зданию аэропорта, я погрузилась в жаркий, душный, бурлящий поток разношерстной публики, который, как лава, изливающаяся из жерла вулкана, понесла меня вперед. Здесь были европейцы в костюмах и с кейсами – по всей видимости, бизнесмены, разъезжающие по делам своих фирм, а также мужчины в разноцветных чалмах в сопровождении женщин в пестрых сари, увешанных золотыми украшениями, подобно рождественским елкам. Туристы бороздили помещения аэропорта беспорядочными толпами, мусульмане в белых одеждах путешествовали большими группами. Не обошлось здесь и без японских туристов, неистово фотографирующих все и вся. Стоя посреди этого человеческого водоворота, я почувствовала себя песчинкой на берегу океана, которую того и гляди смоет волной. С трудом отыскав ленту, по которой двигался багаж, я терпеливо ожидала, когда же появится мой чемодан, но вот уже трижды мелькнула приметная красная спортивная сумка, а моего багажа что-то не видно.
– Простите, – обратилась я к дружелюбной служащей аэропорта, одетой в сари цвета хаки, – я не могу найти свой багаж!
– С какого вы рейса, мадам? – поинтересовалась она.
Я назвала, и девушка принялась названивать кому-то по местному телефону. Через полчаса выяснилось, что дела плохи.
– Мне очень жаль, мадам, – сказала служащая, – но, похоже, ваш багаж еще не прибыл – какая-то путаница во Франкфурте, где вы делали пересадку!
Хоть она и извинилась, было не похоже, чтобы индианка в самом деле о чем-то сожалела: видимо, потеря багажа здесь не в новинку. Только вот меня это обстоятельство, по понятной причине, не радовало: в багаже было все, что могло понадобиться в чужой стране, где нельзя ничего пить и есть, если оно предварительно не прошло санитарный контроль! Вдобавок к этой неприятности я что-то не видела в толпе встречающих никого с табличкой, где значилось бы мое имя, а ведь Егор обещал, что один из сыновей Баджпаи обязательно будет в аэропорту. Служащая аэропорта уже утратила ко мне интерес и переключилась на немецкого туриста, потерявшего свой рейс. Отойдя от стойки, я нервно озиралась по сторонам, прижимая к себе сумочку, в которой находилось лишь самое необходимое – деньги, документы и косметичка: знающие люди предупреждали, что в людных местах пышным цветом цветет воровство и карманники прямо-таки кишмя кишат в аэропортах и на вокзалах. Ну, и что мне теперь делать? Борясь с искушением сесть на первый же рейс домой, я медленно направилась в сторону выхода. Адрес отцовского дома лежал в моей сумочке, но, глядя на бесконечные потоки людей, я сильно сомневалась в том, что сумею самостоятельно его отыскать. Когда мы только приземлились, а было это в девятом часу утра, жара уже ощущалась, однако теперь, в половине одиннадцатого, солнце палило так, что асфальт плавился на глазах, а в воздухе висела голубовато-серая дымка, дрожащая, как мираж в пустыне. Через тонкую подошву мои ноги ощущали жар, исходящий от тротуара, и я почувствовала, что уже вся взмокла, несмотря на то что одета в легкий льняной костюм. Нет, приезд сюда был самой большой ошибкой в моей жизни! Но это, как выяснилось, было лишь начало. Едва я покинула здание аэропорта, как ко мне подлетела целая толпа мужчин, наперебой голосящих что-то на смеси всех языков мира, за исключением, пожалуй, только русского. Я слышала, что в Индии полно нищих, но эти люди не походили на таковых, и через несколько минут я сообразила, что они – таксисты, сгорающие от желания доставить меня в любую точку Дели. Их глаза горели, руки вскидывались в эмоциональных жестах, и голова моя буквально лопалась от их громких призывов и уговоров. Если бы я могла, непременно убежала бы прочь, не разбирая дороги, но мужчины окружили меня настолько плотным кольцом, что не оставили путей для отхода. И в тот самый момент, когда я уже готова была потерять сознание от жары и стресса, за моей спиной раздался требовательный мужской голос. Я не имела ни малейшего понятия, что он говорит, но таксисты, судя по всему, прекрасно поняли смысл сказанного и отхлынули, оставив меня в одиночестве наслаждаться возможностью дышать свежим воздухом.
