— На Веру?!
— Да, на нее.
— Но ведь она все будет отрицать! А графиня ей поверит. Эта русская девушка очень предана своей госпоже.
— Она не сможет ничего сказать, — хитро улыбнулся папаша Базиль. — Потому что она исчезнет.
— Но ведь графиня заявит в полицию! Веру будут искать!
— А это уже моя забота. Кто она такая? Иностранка. какая-то камеристка. Ты скажи графине, что у нее были шашни с каким-то парижским щеголем, судя по виду, игроком. Что ты не раз видела их вместе. Мол, Вера сама тебе призналась, что влюблена по уши. Поняла?
— Все поняла, — заверила Тереза. — Только у нее ведь шашни с кучером, они оба приехали вместе с графиней. Его-то куда девать?
— А ты на что? Или у тебя опыта мало в таких-то делах? — подмигнул папаша Базиль.
— Так-то оно так. Он мне, признаться, давно глазки строит, пару раз я даже видела камеристку графини в слезах.
— Вот и действуй!
— Допустим, я ее оговорю. Ну а дальше-то что?
— Вот посмотришь: барон станет здесь частым гостем. Графиня вознамерится возместить ему убытки. Она ведь порядочная женщина, — хмыкнул папаша Базиль. — Сначала они на пару будут искать воровку, потом барон появится у графини в ложе, чтобы рассказать о результатах этих поисков, глядишь — они уже на прогулке в Булонском лесу. Вместе, в одной коляске. И молва приписывает им связь. А дальше останется лишь осуществить на деле то, что уже оглашено во всех парижских салонах. Барон — человек ловкий. Уж он-то сумеет понравиться дамочке, как бы капризна она ни была.
— Ох, и голова у тебя! — Тереза прислушалась. — Колокольчик звенит! Похоже, графиня встала!
— Я обожду, пока она принарядится, и засвидетельствую дамочке свое почтение. Это ведь теперь наш с тобой товар, крошка моя. Надо заботиться о том, чтобы графиня была в духе и цвет ее лица не подурнел бы. Иначе барон передумает платить.
…Александра отлично выспалась и встретила месье Дидона с улыбкой.
— Что говорят в доме у мадемуазель Гаспар? — спросила она.
— Вчера она свела меня со своей подругой Фефиной, — важно сказал папаша Базиль. — Я принят в доме у барона Редлиха и, кажется, сумел его развеселить.
— А не было ли среди гостей господина Соболинского? — внимательно посмотрела на него Александра.
— Увы, мадам! Уж я бы его заметил! Либо он прячется, либо его вообще нет в Париже.
«Где-нибудь через месяцок, когда дельце будет на мази, я скажу ей, что мужчина, которого она ищет, умер», — подумал папаша Базиль, пряча свои мысли за приветливой улыбкой. Лицо его, похожее на резиновую маску, растянулось, рот стал чуть ли не до ушей, и теперь у толстяка был добродушнейший вид, так что графиня ничего не заподозрила.
— Я тоже так думаю, — вздохнула она. — Если Серж не играет в карты в доме у самого богатого в Париже банкира, значит… Господи, я даже думать об этом не хочу!
— Неисповедимы пути Господни, — глубокомысленно изрек папаша Базиль, глядя в потолок. — Мне жаль, мадам, что такая красивая женщина во цвете лет тратит время на бесплодные поиски. В то время как она могла бы насладиться любовью мужчины живого, а не какой-нибудь тени из прошлого, — вкрадчиво сказал он.
В этот момент в дверях гостиной появилась Вера, вопросительно глядя на свою госпожу.
— Что, опять? — с досадой спросила графиня Ланина.
— Да, мадам, цветы.
— Отошли.
Вера исчезла.
«Не сейчас, — подумал папаша Базиль. — Надо иметь терпение. Я сначала должен позаботиться о русской камеристке. Она мне теперь будет только мешать».
…На следующий день, уже в сумерках, Тереза принесла ему бархатный футляр.
— Ого! — невольно присвистнул папаша Базиль, открыв его. — Барон Редлих так щедр!
В футляре лежали бриллиантовые серьги немыслимой красоты.
— Вот и наш виноградник! — воскликнул месье Дидон. — Осталось, Тереза, позаботиться о ренте. О Вере я уже позаботился: она исчезла. Теперь ты будешь доверенным лицом русской графини. Барон будет ей писать: узнай, куда она складывает письма. Я хочу знать каждую строчку, каждое слово. Ты все их будешь читать, а потом пересказывать мне, поняла?
— Да, — кивнула Тереза.
— Удача нам улыбнулась, — папаша Базиль любовно погладил футляр. — Уж я сумею это сбыть! Хвала влюбленным безумцам, которые не считая тратят деньги на свои прихоти! Небось графиня по своей привычке собралась на прогулку в Булонский лес, несмотря на позднее время?
— Да, она предпочитает совершать прогулки, когда Елисейские Поля уже опустели.
— Что ж, сегодня у нее будет весьма приятная компания! Ставлю на барона!
— А может, смотаемся, пока не поздно? — с опаской спросила Тереза. — С таким-то богатством мы неплохо устроимся! — она кивнула на футляр с серьгами.
— Э, нет! Это лишь первый взнос, сделанный бароном на наш счет! Я был в доме у мадемуазель Фефины и видел своими глазами, на что способен барон Редлих. Да это просто кубышка с миллионами! Пора, Тереза, отворить ему кровь. Я сам этим займусь.
Отсутствие Веры сильно обеспокоило графиню Ланину. Она знала, что ни родственников, ни просто знакомых у девушки здесь, в Париже, нет. Вообще никого. Только кучер Василий, который тоже чужой в этом городе. Они и держались друг за друга. До сих пор Вера даже на улицу боялась выходить без своей госпожи. И вдруг камеристка исчезла!
Графине помогла одеться Тереза, которая, закалывая хозяйке волосы и пристраивая на ее голове изящный капор, украшенный лентами, щебетала:
— Наша-то скромница, похоже, нашла себе пару! Только приданого не хватает. А уж он-то как собой хорош! И совсем еще молоденький!
— Ты это о ком? — удивленно спросила графиня Ланина.
— О Вере, о ком же еще?
— У нее появился жених?! Да быть этого не может! Она же с Василием помолвлена!
— Мадам, вы, наверное, не знаете, — хитро посмотрела на нее Тереза. — У них давно уже все разладилось. Да хоть самого Василия спросите! Но Вера быстро утешилась.
— Что ж, она теперь помолвлена с другим?
— Уж насчет этого не знаю, помолвлены они или нет, только Вера мне все уши прожужжала. Люблю, мол, его безумно!
— Странно… Я ничего не замечала…
— Так кто ж вам скажет, мадам? — простодушно спросила Тереза.
— Я бы дала ей денег, если бы она попросила. И Вера это знает.
— Любовь, мадам, не станет ждать, — притворно вздохнула горничная.
Сегодня все шло не так. Александра, у которой с утра было дурное предчувствие, не могла это объяснить. Она уже привыкла к обществу маркиза, и, когда во время прогулки к ней подошел мужчина, она было подумала, что это он.
В зимнее время люди из высшего общества гуляли на Елисейских Полях с двух часов дня до четырех. Потом великосветские дамы возвращались домой и открывали двери своих салонов. Александра, у которой не было салона, предпочитала гулять в одиночестве. Особенно в такие дни, как сегодняшний, когда на небе светила огромная луна, а воздух хоть и был прохладен, зато по-зимнему свеж. Только в начале декабря, когда осень окончательно отступила, бывают такие дни, хоть и короткие, но особенно располагающие к долгим прогулкам. Морозов, которых ждала графиня и которые в это время года у нее на родине уже сковали землю, превратив ее в твердь, здесь, в Париже, не было. Снег тоже еще не выпал, и только тонкая корочка льда на мелких лужах напоминала о том, что пришла зима.
Александра с удовольствием вышла из кареты и медленно пошла пешком. Вот тут-то ее одиночество и было нарушено. Мужчина, которого она было приняла за маркиза, почтительно к ней приблизился и взволнованно заговорил:
— Я рад, что вы ко мне переменились. Я давно ищу случая быть вам представленным, но вы нигде не бываете. Простите мне мою дерзость, ведь я в отчаянном положении. Вот уже месяц, как я люблю вас…
Александра оторопела. Она все никак не могла взять в толк, о чем он говорит.
— Кто вы такой? — спросила она удивленно.
— Я барон Редлих, — поклонился ей незнакомец.
— А… — сорвалось у нее с губ.
— Так вы обо мне наслышаны? — радостно спросил барон.
— Я слышала, что вы человек светский, — сердито сказала Александра. — Благородного происхождения и хорошего воспитания. Я не давала вам права нарушать мое одиночество.
— Разве? — с запинкой спросил барон. — Но ведь вы приняли мой подарок!
— Какой подарок? — все так же недоумевая, спросила она.
— Букет и… Полагаясь на свой вкус, я выбрал для вас бриллиантовые серьги.
— Боже! Я, кажется, начинаю понимать! Моя камеристка исчезла! А я не принимала никакого букета и уж тем более не принимала дорогие серьги! Мне надо немедленно заявить в полицию о краже! — она направилась было к своей карете.
— Но куда же вы пойдете так поздно! — живо опередил ее барон. И встал между ней и каретой. — Предоставьте это дело мне.
