4
Возвращаясь от Молчанова, Всеволод пытался сообразить, что же ему делать дальше. Он вспоминал первые месяцы после возвращения - овации, интервью, презентации. Три персональные выставки. Эх, не насторожило его тогда, что никто не спешил покупать новые картины, только Молчанов в Монреале обозначился. Всеволод не думал о проблемах: ведь его работы - в лучших музеях, в частных коллекциях богатейших людей. И только когда восторги сошли на нет, и о нем все вдруг забыли, встал вопрос - на что жить.
Они перестали летать, - с грустью думал Всеволод, созерцая из окна такси мало изменившиеся московские пейзажи. - Звездные колонии побросали... Зачем все было? Зачем я летал? Получается, для себя. Чтобы однажды проснуться знаменитостью. Без прав и льгот, без ветеранской пенсии. Ветеранов давно нет в живых, вот пенсии и отменили. За ненадобностью. А тут мы им на голову... Овощам.
Всеволод подошел к дверям своей квартиры. Хоть с этим повезло. Он усмехнулся, глянув на табличку над входом: "Дом-музей художника В. Прищепы". В который раз захотелось выкинуть ее куда подальше - так ведь нельзя, музей! И он, В. Прищепа, - живой музейный экспонат. Странно, что эта мысль впервые пришла ему в голову. Унизительный статус. Хотя все в сохранности, даже Федор, - подлатали, починили... Спасибо, конечно.
Всеволод зашел и замер. В квартире кто-то побывал. Все, что можно перевернуть - перевернуто, вещи разбросаны, а главное - картины... Выломаны из рам и порваны в клочья, порезаны. Нет, не все - вот пейзаж с трехъярусным "Юпитером" стоит как ни в чем не бывало на этюднике. Боже мой, даже кисти переломаны. Всеволод бросил взгляд на пол - тот был весь в пятнах от раздавленных тюбиков краски. На кухне грудой железа валялся верный Федор. Автомат покалечили на славу - фотоэлементы разбиты, электронное нутро выпотрошено и безжалостно растоптано. Всеволод добрался до кресла и рухнул, не чуя ног. По щекам текли слезы.
Слабо замигал огонек визора. Может быть, Дон? Наверное, она. Он вдруг вспомнил, что за всей этой кутерьмой они виделись всего два раза. Купался в лучах славы, кретин. Вот она тебе, слава...
- Коннект, - скомандовал он.
На экране появилось лицо... Вернее, рожа. У Прищепы отвисла челюсть, но он сообразил, что это просто маска. Всеволод с трудом сдержал нервный смешок.
- Маэстро? - хрипло осведомилась рожа. - Как впечатление, маэстро?
- Мерзавцы! - выдавил из себя Всеволод.
- Отнюдь. Послушайте, маэстро, это предупреждение. Все новые ваши творения постигнет та же участь. Бросьте вы это дело - живопись. Это дружеский совет.
- Вы... - задохнулся Прищепа. - Вы варвары!
- Ну что вы... Короче, прекращайте писать. Вам что, славы мало?
- А если не подчинюсь, тогда что - убьете?
- Мы не звери. Я даже одну картину вам оставил. Я - искренний поклонник вашего творчества и не причиню лично вам вреда. Но, боюсь, найдутся другие...
Всеволод схватил с пола раздавленный тюбик и что было силы запустил его в мерзкую рожу. Тюбик, разумеется, пролетел насквозь и шмякнулся о стену. Человек на экране укоризненно покачал головой, визор погас. Всеволод встал и, выругавшись, стал наводить порядок. О том, чтобы обратиться в полицию, он не думал. Все равно никого не найдут. Сработано профессионально - ни электронный, ни обыкновенный замок им не помеха... Федора жалко. Странная у меня здесь слава. Геростраты уже объявились. Что происходит?
Вечером Всеволод не нашел в себе сил выйти на пробежку - обычно этот ритуал он выполнял неукоснительно. Но не сегодня. Решил, наконец, поговорить со своей единственной наследницей, дочерью двоюродной сестры. Сестра, разумеется, давно умерла.
Когда в экране визора возникла племянница Полина, Всеволоду пришлось сдержать нервный смешок - на него, развалившись в шезлонге, лениво смотрела двадцатилетняя дива. Омоложение, - сообразил он. Бешеные деньги, хотя через десяток лет снова станет старуха старухой. У всех омоложенных в облике оставалось что-то неуловимо-старушечье, природа брала свое, словно издеваясь над усилиями генетиков и пластических хирургов...
- Дядюшка? - слащаво протянула Полина. - Милый, милый дядюшка...
Когда он улетал, ей было как раз двадцать. Или восемнадцать? Вот наваждение...
- Полина Юрьевна... У меня к вам просьба.
- Хоть сто, мой великий предок!
- Мне нужны деньги.
- Де-еньги? Дядюшка, продайте картину. Вы такой знаменитый художник... По-моему, я сегодня это уже слышал, - с раздражением подумал Всеволод.
- Полина, меня ограбили. Все мои картины уничтожены.
- Так надо писать новые.
- У меня их все равно не покупают...
- Правда? Я могу купить, за разумную цену.
- За какую же?
- За пару тысяч.
- Что-о? - возмутился Всеволод. - Мои картины стоят миллионы!
- Ему делают одолжение, а он еще и выпендривается! - надула губы Полина. - Скажи спасибо, предок, что я вообще у тебя что-то покупаю. Все твои работы и так принадлежат мне!
- Как это? - опешил Всеволод.
- По закону! В документе о наследовании прямо сказано: все картины, когда-либо написанные Всеволодом Прищепой - моя собственность! Все понятно?!! - Неожиданно она сорвалась на визг. - И те, которые еще не написаны - тоже!
- Но как же... Я ведь жив. Я был в космосе...
- Я тебя в космос не посылала! Ишь, гений выискался! Твоя мазня гроша ломанного не стоит. Ты почитай, что о тебе в "Новостях культуры" пишут! Хам!
- Ах, так? - Всеволод уже взял себя в руки и говорил спокойно. Боюсь, что следующая наша встреча состоится в суде.
- Давай-давай! Старый козел! Вот тебе, а не картины! - Она показала Всеволоду кукиш и тут же отключила связь.
Интересно, кто из нас старше? - машинально подумал он и скомандовал:
- Городской суд, отдел приема заявлений граждан.
Ночью Всеволода разбудил сигнал визора.
- Протуберанец вам в сраку! - выругался он. - Коннект! С экрана смотрел незнакомый человек азиатской наружности. Короткий ежик черных волос, суровое, волевое лицо с амбразурами глазниц.
- Всеволод Михайлович?
- Да, это я.
Японец, говорит с акцентом, вместо "л" произносит "р".
- С вами говорит исполнительный директор банка "Насимото". Нам стало известно, что шесть часов назад вы подали судебный иск о возмещении ущерба в связи с незаконной торговлей вашими полотнами. Я ничего не путаю?
Всеволод промолчал.
- Наш банк в свое время вложил крупную сумму в ваши картины. Весьма крупную. И мы не собираемся ничего отдавать. Мы и так терпим значительные убытки из-за падения цен на ваши работы. Вы должны отозвать иск.
- Я никому ничего не должен.
- В таком случае, пеняйте на себя. Мы могли бы уничтожить вас без предупреждения, но мы - самураи. Теперь вы предупреждены и можете встретить смерть достойно. Прощайте.
Ну, нет! - Виктор вскочил и забегал по комнате. - Меня на испуг не возьмешь! Ишь, самураи нашлись...
У адвоката были полные щеки и добродушное лицо всем довольного человека.
- Значит, судимся? - уже в третий раз за время беседы переспросил он. - Зря. Вам этот процесс не выиграть. Да и зачем? Сидите, рисуйте свои картины. Вы такой молодой, столько еще напишете...
Всеволод стиснул зубы.
- Не выиграю?
- А прецедент? Кто захочет создавать прецедент в таком важном деле как наследование? Если можно объявить незаконным получение одного наследства... Вы понимаете, о чем я. Институт наследования - краеугольный камень человеческой цивилизации! - Адвокат выставил перед собой пухлый палец. Так что дело ваше безнадежно, господин Прищепа.
- Вы отказываетесь представлять мои интересы?
- Конечно, отказываюсь! И любой другой откажется, вы уж поверьте.
- Но я могу защищать себя сам?
- Можете, можете... Значит, судимся?
- Значит.
Вечером Всеволод отправился в парк на пробежку. Все здесь было, как полвека назад. Тот же пруд, та же прелая листва под ногами. И то же душевное смятение.
Навстречу, сосредоточенно сопя, двигался еще один любитель вечернего моциона в спортивном костюме. Он приветственно махнул Всеволоду рукой, Всеволод махнул в ответ и вдруг кубарем полетел в траву - незнакомец сделал ему подсечку. Всеволод попытался вскочить - тяжелый удар обрушился на голову, и он снова оказался на траве.
- Ну что, художник? Допрыгался? - Человек стоял рядом, в руке у него был лучевой десантный боевик. - Сейчас от тебя один пепел останется, пачкун. Убийца вскинул оружие.
- Привет от банка "Насимото"! - прошипел он и нажал на гашетку. В глазах Прищепы сверкнула радужная вспышка, затем еще... и больше ничего. Убийца обескураженно наблюдал, как он встает, затем отбросил боевик и выхватил нож. Но Всеволод не оплошал. Мгновенно перехватив руку с ножом, он несколько раз ударил противника коленом в живот. Тот согнулся, обмяк, а Прищепа с чувством врезал ему кулаком по затылку.
- Не убивай... - застонал неудачливый убийца.
- Пшел вон. Передай банку "Насимото", что скоро его акции сильно упадут.