– Так, минутку! – попросила его я и, машинально взяв чашку с уже остывшим чаем, отпила глоток. Чай оказался неожиданно вкусным. – Чекисты пришли за Кузнецовым, точно зная, что тот на фабрике, а его не было. Значит, он где-то спрятался? То-то мне стены фабрики показались излишне толстыми. Я-то думала, это для звукоизоляции сделали, а на деле?.. – И я вопросительно посмотрела на Горбунова.
– Да полые они внутри! – тихонько рассмеялся он. – Проходы в них!
– По которым можно наружу выйти? – допытывалась я. – Получается, там есть потайной ход?
– В пятьдесят седьмом году между фабрикой и Зеленым оврагом, который сейчас засыпан… Между прочим, величайшую глупость сотворили товарищи советские инженеры! Это же надо – естественную дренажную систему разрушили! – возмутился он и, сердито посопев, продолжил: – Так вот, там траншею под теплотрассу рыли и… – он интрирующе посмотрел на меня.
– Алексей Алексеевич! – взмолилась я. – Ну, не мучайте!
– Экскаватор чуть не провалился – дыра в земле образовалась, а там кладка кирпичная, – выразительно сказал он.
– И что выяснилось при раскопках? – Я подалась к нему, ерзая от нетерпения.
– Какие раскопки?! – воскликнул Горбунов. – Кому в то время это было интересно? Засыпали яму грунтом и дальше пошли!
– Значит, имелся подземный ход от фабрики в овраг, – уверенно заявила я.
– Так овраг-то не зря Зеленым назывался, – усмехнулся Алексей Алексеевич. – Там грунтовые воды близко, да и талая, дождевая и прочая вода по нему в Волгу стекала. Вот он, включая склоны, и зарос так…
– Что там можно было хоть сто выходов из потайного хода устроить, и их бы никто не обнаружил, – закончила я его мысль. – Вот по этому ходу Кузнецов с фабрики и ушел. Потом он скрывался у единоверцев, чьим старостой являлся, а когда умер, его в фамильном склепе и похоронили.
– Вот именно! – подтвердил Горбунов.
– Но чекисты же его искали! Обыск на фабрике проводили! – возразила я, на минуту усомнившись.
– Танечка! – укоризненно сказал он. – Староверы пережили века гонений! Понимаете? Века! – выразительно произнес Алексей Алексеевич. – Уж они-то скрываться умели! И тайн своих никогда и никому не выдавали!
– А не может быть так, что где-то на фабрике до сих пор находится ненайденный тайник? Вдруг золото в нем до сих пор лежит? – спросила я.
– Да кто ж теперь вам на этот вопрос ответит? – удивился Горбунов. – Чекисты неоднократно пытались найти что-либо, да не вышло у них. А позже еще долгие-долгие годы легенда о кузнецовском золоте будоражила неокрепшие умы. Кладоискатели не по одному разу в бывших домах и на предприятиях Кузнецова копались, но все впустую.
– На интереснейшую мысль вы меня навели, – задумчиво сказала я и спросила: – Алексей Алексеевич, с кем бы я еще могла поговорить об этом?
– Не знаю, – покачал головой он. – Вообще-то среди краеведов никто, кроме меня, этой темой не занимался.
– А что, если мне у староверов проконсультироваться? – предположила я.
– Попробуйте, – пожал плечами Горбунов. – Убить они вас за это не убьют, но помочь?.. Вряд ли!
– Рискну! – решила я. – Где мне их найти?
– В их церкви, на старообрядческом, или, как еще говорят, кулугурском, кладбище. Только вы уж поосторожнее там! Голову платком накройте и не вздумайте креститься, – предупредил он меня.
– Почему? – удивилась я.
– Татьяна, вы сами-то в церковь ходите? – неожиданно спросил он.
– Так… Иногда, – пожала я плечами. – Если только свечку за упокой поставить.
– А вы там креститесь? – поинтересовался он, и я кивнула. – Покажите мне, как вы это делаете, – попросил он, и я удивилась, но перекрестилась. – Вот именно! – рассмеялся он. – Вы складываете вместе три пальца, а староверы – два! Это-то и было одним из нововведений Никона – креститься тремя пальцами, – и одной из причин раскола!
– Спасибо вам огромное, Алексей Алексеевич! – искренне сказала я, поднимаясь. – Помогли вы мне необыкновенно! Теперь я знаю, что к чему и где кого искать! Дай бог вам здоровья!
– Да это вам спасибо, Танечка! Знали бы вы, как я рад, что мои знания хоть кому-то пригодились. А ведь я их десятилетиями собирал! Вот умру я – и они вместе со мной уйдут, – печально заключил он.
– Ну, зачем ты так, Алешенька? – попыталась утешить его жена, все это время тихо сидевшая в комнате.
– Да знаю я, Наташенька, что ты-то ни листочка из моих записей не выбросишь, а дети? Все в мусорку пойдет! – горестно сказал он.
– А вы все в архив сдайте, – предложила я.
– Говорил я с ними, – поморщился он. – Не нужны они там – не документы ведь какие-нибудь. А! – Он горестно махнул рукой, вздохнул и, подводя черту моему визиту, сказал: – Рад был помочь! И, знаете, просьба у меня к вам.
– Все, что смогу, – пообещала я.
– Когда вы все выясните, расскажите мне, чем дело закончилось. Я хоть уже на том свете одной ногой, а все равно интересно, – попросил он.
– Обязательно! – твердо пообещала я ему.
Выйдя от Горбуновых, я сразу же поехала на старообрядческое кладбище. Оставив машину на стоянке возле ворот, я сняла с шеи шарфик, решив, что он вполне сойдет, повязала его на голову и вошла в ворота. Конечно, я знала, что есть любители ездить на кладбище, но сама к ним не относилась и бывала там только в силу крайней необходимости. Вокруг, как и на любом другом кладбище, царили покой и тишина, и порядок был идеальный: дорожки посыпаны песочком, все могилы аккуратно прибраны и нет ни одной заброшенной. Я огляделась и, увидев возле одной из могил старушку, подошла к ней – прежде чем идти в церковь, чей купол отчетливо сиял на фоне голубого неба, я решила посмотреть на фамильный склеп Кузнецовых. Старушка указала мне направление, и я отправилась в старую часть кладбища, где среди других подобных строений и нашла нужный склеп. Да, массивен и добротен он был истинно по-купечески и на общем фоне выделялся какой-то особенной ухоженностью. По-видимому, к нему относились с особым почтением.
Церковь была открыта, и я спросила у прибиравшейся там женщины, как и где мне найти батюшку.
– Приболел отец Леонтий, – ответила она.
– Ой, как неудачно, – поморщилась я и объяснила: – Мне с ним так нужно поговорить!
– А о чем это? – насторожилась она. – Ты же, я вижу, не из наших – вон какой яркий шарфик на голове!
– Ой, я даже не знаю, как начать, – принялась на ходу сочинять я.
– Ты говори, говори, – подбодрила меня женщина. – Может, я чем помогу? Подскажу.
– Видите ли, у меня есть соседка, старая больная женщина, родных у нее никого нет. Раньше она жила здесь, неподалеку, а потом ее дом снесли, и она переехала. Так вот, она говорит, что раньше всех, кто в этом районе жил, на вашем кладбище хоронили, независимо от веры, – я это точно знала, поэтому ничем не рисковала, а вот старушку-соседку я просто выдумала.
– Было такое, – кивнула она.
– Так вот, муж у нее здесь похоронен, и она хотела бы, когда ее срок подойдет, чтобы и ее к нему подзахоронили. А она за это квартиру свою церкви вашей пожертвует. Уж очень она мужа своего любила, вот и хочет я ним и там вместе быть. Сама она ходить не может, попросила меня заехать к вам и узнать, возможно ли это.
– Ой, это тебе к отцу Леонтию надо. Только он такое решить может. Жди, когда он выздоровеет, – посоветовала она.
– А долго ждать? У него что-нибудь серьезное? – спросила я.
– Дома он, сердце прихватило, – объяснила она. – В почтенном возрасте он.
– Что же вы его не уберегли? – покачала головой я.
– Да как же ты такое говорить-то можешь?! – шепотом возмутилась она. – Отец Леонтий – святой человек, он у нас уже двадцать пять лет служит, а тут его какой-то негодяй, чтоб ему пусто было… Прости, господи, на черном слове! – спохватившись, она истово перекрестилась, действительно двумя пальцами. – Вором назвал!
– Вором?! – невольно воскликнула я.
– Вот именно! И еще много чего кричал, а потом выскочил как оглашенный, даже на меня налетел, чуть с ног не сбил, и убежал! А сначала-то таким вежливым был! Я к отцу Леонтию кинулась, а он сидит и за сердце держится. Я хотела «Скорую» вызвать, но он мне запретил.
– В какой он больнице? – осторожно поинтересовалась я.
– Какая еще больница? – удивилась она. – Дома он, – ответила она и кивнула куда-то в сторону ворот. – Только не пустит тебя к нему матушка Ефросинья, – предупредила она меня.
– Ну, я хотя бы узнаю у нее, когда с ним можно будет поговорить, – объяснила я. – Где он живет?
– Да прямо напротив кладбища, в шестнадцатом доме, – объяснила женщина.
– Вы того человека, который так батюшку обидел, узнаете? – на всякий случай спросила я.
– Ой, узнаю! – угрожающим тоном сказала она. – И если он здесь еще раз появится!.. – Тут она спохватилась и вновь быстро перекрестилась: – Прости, господи, мою душу грешную!
Распрощавшись с ней, я пошла к воротам, на ходу снимая шарфик – слабо он мне пригодился. Дом под номером шестнадцать я нашла без труда, но, потоптавшись возле калитки, решила не беспокоить священника и его жену – им и так сейчас не сладко. Ладно, подождем, подумала я и поехала домой. Поев, я сварила кофе и, устроившись в своем любимом кресле, принялась обдумывать все, что успела узнать за день. И чем больше я думала, тем отчетливее видела, что получается полная ерунда.