Аннотация: Они, наконец, сошлись - люди разных времен и реальностей, но одинаково любящие свое Отечество: Андрей Новиков, Александр Шульгин, их друзья из "Андреевского братства", офицеры Вадим Ляхов и Сергей Тарханов. В одном строю, на поле боя, потому что поодиночке им теперь никак нельзя. Угроза уничтожения мира, в котором они живут, перешла из категории философской в категорию военную. И задача теперь ставится так: выстоять, отразить агрессию, выявить и уничтожить врага. До полной и окончательной победы…
---------------------------------------------
Василий Звягинцев
ИГРА НА ЖЕЛЕЗНОЙ ФЛЕЙТЕ БЕЗ ДЫРОЧЕК
Неужель хоть одна есть крыса
В грязной кухне иль червь в норе,
Хоть один беззубый и лысый
И помешанный на добре,
Что не слышат песен Улисса,
Призывающего к Игре?
Н. Гумилев
ГЛАВА 1
ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА. «РЕТРОСПЕКТИВЫ»
Свои действия мы заранее спланировали, как на командно-штабных учениях, проиграв все варианты предстоящего сражения. Благо опыт работы в Сети у нас был уже довольно солидный. Причем в разных ситуациях, и вынужденный, и благоприобретенный.
Поэтому даже никаких особенных усилий не потребовалось. Совсем короткая совместная медитация в абсолютно пустой комнате, где на полу лежали четыре тростниковых татами, а в нише токонома стоял в кувшине букет из засохших бессмертников и над ним - лист пергамента с японскими иероглифами, тибетскими письменами и арабскими закорючками, которые из вежливости принято называть «вязью».
Это тоже придумал Удолин. Нам с Шульгиным таких дополнительных средств для активизации подсознания не требовалось. Но если человек считает, что нужно, - пусть так и будет.
На этот раз найти Удолина не составило особого труда.
Профессор по-прежнему, как будто и не было в его недавней биографии разных бурных событий, увлекался исследованием древних эзотерических рукописей султанской библиотеки и некоторых хранилищ, в коих обнаружились порядочные фонды пресловутой Александрийской. Это ведь не в новейшие времена придуманная технология - сначала украсть все, что успеешь, а потом списать на других воров, стихийное бедствие или «неизбежную на море случайность».
Во времена позднего эллинизма и раннего Халифата тоже достаточно было библиофилов, которые, пользуясь неудовлетворительной постановкой учета и отчетности, не одну сотню лет потомственно перли все, что представляло художественный или финансовый интерес. Что-то оставляли себе, что-то загоняли на черных рынках Иерусалима, Рима, Константинополя или где там еще находились ценители раритетов, а когда ревизия стала неминуемой, библиотека, как «Воронья слободка» [1] , запылала, подожженная сразу с четырех концов.
Одним словом, материалов для научных занятий у Константина Васильевича хватало. Параллельно, утоляя непреодолимую страсть к публичности и многословию, он почти непрерывно гастролировал между четырьмя главными российскими и полудюжиной европейских университетов, где читал скандальные, но собирающие полные аудитории лекции по нескольким взаимоисключающим дисциплинам.
Это удовлетворяло ненасытную жажду славы и приносило неслыханные гонорары.
Неизбежные же запои он столь мастерски регулировал скользящим графиком, соотнесенным с планом гастролей, студенческими каникулами и прочими сложноучитываемыми факторами, что фактически его можно было считать скорее изощренным трезвенником, с некоей тайной целью прикидывающимся пьяницей, чем полноценным алкоголиком.
Разыскать его удалось в древней Саламанке, и для чистоты эксперимента я доставил его легким самолетом через Стамбул и Сухуми на уединенную и близкую к звездам дачу недалеко от Архыза [2] .