– Роскошно, правда? – Дорт въехал на своей лошадке на пригорок и присоединился к Сторму. На желто-зеленой траве перед ними тут и там вспыхивали белые, золотые и алые цветы. – Но погляди на это место месяца через полтора – все исчезнет. Песок и скалы, несколько голых колючих кустиков – вот и все, что здесь останется. Эта земля меняется быстро! Вот посмотришь…
– Уверен, что это не касается внутренних областей Низины. Иначе фравны не могли бы кочевать там круглый год.
– Ты прав. Дай кто-нибудь этой земле воду, и здесь вырастет все, что тебе угодно. В Низине вода круглый год, а кроме того, там есть травы с длинными корнями, легко переносящие засуху. Можно гонять стада к источникам или впадинам, где сохраняется вода. Трудно только удержать животных в одном месте надолго. Фравны – большие обжоры и потому всегда разбредаются очень широко. Мой отец имел там семьдесят квадратов и круглый год пас две тысячи голов.
– Ты родился на Арцоре, Дорт? – в первый раз Сторм рискнул задать личный вопрос.
– Конечно! У моего отца было тогда небольшое поместье вниз по Квипиве. Сам он тоже родился здесь. Наша семья происходит от прилетевших на Первом Корабле, – подчеркнул он с гордостью. – Сейчас здесь живет уже третье наше поколение, и пять пастбищ помечены нашим клеймом – отца, мое, брата, сестры и ее мужа в полуостровной стране. А еще мой дядюшка и два его сына… а у них есть свои – Борги и Рифт, над Крепкой Горкой.
– В такой мир приятно вернуться. – Рассеянный взгляд Сторма скользнул по равнине к горам на востоке, которые сразу поманили его к себе, стоило ему выйти из корабля.
– Да. – Дорт быстро взглянул на Сторма и тут же отвел глаза. – Это хорошая страна… дикая. Человек здесь может дышать свободно. Когда меня призвали в армию, я повидал и Грамбаги, и Волчью Троицу, да и другие миры, где люди живут, собравшись в толпы, и скажу честно – мне это не подходит. – Потом, словно любопытство прорвалось вдруг сквозь обычную вежливость, он заметил: – А ты, похоже, видел земли вроде этой. Ты здесь прямо как дома.
– Да, было дело. Не очень похожую, но такую же пустынную и гористую, то вспыхивающую ненадолго яркими бесплодными цветами, то высохшую и мертвую летом. Горячее солнце, высокие горы…
– Это не было случайностью… это было хладнокровно спланированное убийство! – лицо Дорта вспыхнуло, ярость горела в его глазах. Сторм пожал плечами.
– Так уж случилось – он тряхнул поводьями, и жеребец, осторожно переступая, начал спускаться с пригорка.
– Послушай, сынок, – Дорт опять поравнялся с ним, – ты ведь можешь получить землю, ты же ветеран.
– Я узнавал, – отозвался Сторм. – Десять квадратов, если я останусь на постоянное жительство.
– Землянам – двадцать, – поправил его Дорт. – Сейчас мы с братом собираемся использовать прекрасные пастбища на восточной развилке Стаффы, и земля в этой стороне свободна до самых Пиков. Если ты не собираешься оставаться с Ларкином и гонять его табуны, почему бы тебе не проехать туда со мной и не посмотреть. Это хорошая земля, хоть на окраинах и сказывается засуха, но Стаффа позволяет легко одолеть сухой сезон. Ты можешь получить свои двадцать квадратов там, у самых Пиков. У Квада там тоже участок…
– У Бреди Квада? А я думал, его владения в Низине…
– О, у него много пастбищ. Он тоже из семьи с Первого Корабля, хотя он и состоял когда-то в Наблюдательной службе и даже ходил в свое время во внешние миры. Он привез сюда лошадей и пытался завести здесь земных овец. Правда, овцы не прижились, они в первый же год подхватили какую-то заразу… Во всяком случае, на пастбище у Пиков он посадил своего сына…
– Своего сына? – Сторм теперь слушал с явным интересом.
– Да. Бред и его мальчишка Логан никак не уживутся вместе.