– Это же надо, какая злая ирония судьбы! Танцовщик с фамилией Кривоножкин!
– Зря вы так! – заметил директор, отрываясь от разговора с вице-губернатором. – Очень неплохой был танцовщик! Первые партии он, конечно, не исполнял, но со временем мог бы, если бы сухожилие не порвал. После этого ему пришлось, конечно, уйти.
– А где он сейчас? – машинально спросила я.
– Корреспондент на телевидении, в отделе культуры, – ответил директор.
– Как же он смог туда попасть со своим образованием? – удивилась я. – У него же только хореографическое училище за плечами и больше ничего!
– Значит, сумел! – кратко ответил директор и отвернулся.
А вот Васильев выразился напрямую:
– Там тоже «голубизны» хватает!
Тут в кабинет зашел какой-то майор и доложил:
– По результатам опросов находившихся здесь на момент совершения преступления работников театра у всех есть алиби, потому что все друг друга видели.
Мы снова погрузились в изучение бумаг. Покончив с папками, мы взялись за план театра, отмечая на нем проданные места, данные о которых получили из кассы. Как выяснилось, почти все ложи третьего и четвертого ярусов остались пустыми, зато на галерке оказалось полно народу.
– А эти откуда там взялись? – удивился Васильев.
– Понимаете, – сказал директор, – это спонсоры купили билеты для учащихся хореографического училища, чтобы они...
– К последнему слову современного искусства приобщились! Мастерство, так сказать, переняли и модными веяниями прониклись! – съехидничала я и спросила: – И часто они у вас тут бывают?
– Каждый спектакль, – ответил директор. – Они же у нас в массовке танцуют.
– Естественно, за бесплатно, – кивнула я. – Якобы практику проходят!
– А вы что хотели? Нам без них не обойтись! Откуда я вам деньги возьму? – вспылил директор.
– Значит, ими надо заняться вплотную! – сказала я, глядя на Васильева, и тот кивнул. – Получается, что они тоже знают, что и где в театре находится, а им в их возрасте хочется и одеться, и шикануть!
– Неужели этот гад из молодых? – воскликнул Васильев.
– Поработаем – увидим! – кратко ответила я и предложила: – Поскольку очевидно, что преступление готовилось заранее, то по получении списка зрителей в первую очередь, я думаю, имеет смысл отрабатывать тех, кто сидел в отдельных ложах и в партере с краю, потому что из середины ряда выйти незаметно было бы невозможно.
– Согласен, – кивнул Васильев.
– Значит, нам теперь остается ждать окончания спектакля, – сказал Краснов. – После этого я выйду на сцену и объявлю, что в связи с тем, что в театре произошло преступление, зрителей просят на выходе сдавать свои билеты, предварительно написав на них свои имена и адреса. Так? – спросил он.
– Так, – подтвердил полковник. – А если у кого-то ручки с собой не окажется, то мои люди сами напишут.
Мы все дружно закурили, потому что с бумагами было покончено. Тут в кабинете появились молодые ребята, нагруженные сумками, и начали доставать оттуда термосы и пакеты с бутербродами, одноразовые тарелки, хлеб и даже упаковку пирожных.
– Игорь Николаевич распорядился, – объяснил один из них. – Вам же тут еще долго сидеть!
А есть действительно хотелось, так что мы все, включая Краснова, набросились на еду. В термосах оказался и чай, и кофе, причем очень хороший, так что я отвела душеньку. Пока мы ели, начали поступать результаты проверок, по которым стало ясно, что дома, в гостях, в ресторанах, где их можно было бы найти, и так далее, нет девяти человек из бывших или действующих работников театра. Теперь оставалось только выяснить, находятся ли они среди зрителей, и если их нет, то их можно будет смело сбрасывать со счетов.
Наконец спектакль закончился, и мы, из любопытства посмотрев, как Краснов произнес со сцены свою речь, рванули к выходам, потому что во избежание столпотворения открыли все двери. У каждой двери уже стоял милиционер и собирал билеты, безжалостно отправляя к своему коллеге тех, кто не удосужился почему-то написать свои данные. Краснов же бдительно за всем следил и тут же гасил назревавшие скандалы. Когда все билеты были собраны и театр опустел, мы вернулись в кабинет, чтобы рассортировать билеты по рядам и ложам. Уже почти падавший с ног директор оставил нам ключ и ушел. Посидев немного с нами и убедившись, что ничего интересного больше не будет, Краснов тоже уехал. А мы с Васильевым, оставшись вдвоем, дружно взялись за работу – вот уж где кофе нам пригодился! Закончив, мы решили по горячим следам разобраться с персоналиями.
– Губернаторскую ложу можно смело отбросить сразу, потому что я там была и видела бы, если бы оттуда кто-то вышел, – решительно заявила я. – А еще ложу Дроздова, директоров молкомбината, кондитерской фабрики и соседнюю, где Банзай с компанией сидел, – добавила я.
– Не возражаю, – согласился Васильев.
Вот так, постепенно, методом исключения набрался довольно-таки приличный список зрителей, с которыми нужно было побеседовать, причем тех девяти работников театра, которых милиция не нашла раньше, среди них не было. Привлекшая мое внимание брюнетка с третьего яруса оказалась Светланой Юрьевной Погодиной, постоянное место регистрации – город Пенза, а в Тарасове она остановилась в гостинице «Астория». А вот была она, как я с удивлением увидела, не одна, а вместе с жителем Тарасова Андреем Викентьевичем Друидским. Почувствовав в имени женщины что-то знакомое, я спросила:
– Григорий Васильевич! Вам такое имя, как Светлана Юрьевна Погодина, ничего не говорит?
– Так она адвокатом у нас была, и довольно известным, – ответил он. – У них с мужем адвокатское бюро было. Потом они развелись, и она года два назад к родителям в Пензу уехала.
– Понятно! – сказала я и подумала: «Наверное, этот Андрей в глубине ложи сидел, и поэтому я его не видела. А то, что она на другую ложу уставилась... Мама родная!» – мысленно воскликнула я, когда, сверившись с планом, поняла, что смотрела-то она как раз на ложу Дроздова. – Григорий Васильевич! Вы случайно не знаете, а с Дроздовым она никак связана не была?
– Да роман у них был, – нехотя ответил тот. – Из-за него она и мужа бросила, прекрасного, между прочим, человека! Да только не срослось у них что-то с Пейраком!
«Видимо, она специально пришла, чтобы посмотреть на его жену, – подумала я. – Но, поскольку она сидела в ложе и по фойе не шастала, то она здесь ни при чем! Так что бог с ней!»
– А вы мне не подскажете, кто есть кто из женщин? – спросила я. – А то Игорь Николаевич нанял меня, чтобы я в этом деле разобралась, но поговорить толком мы не успели.
– Наталья Павловна – жена Базарова, а Тамара – его сестра и жена Дроздова, – кратко объяснил он.
– Ничего себе! – воскликнула я. – У них же разница в возрасте лет двадцать с солидным хвостиком!
– Видите ли, Татьяна Александровна, – сказал он. – Жена и двое детей Дроздова погибли пять лет назад в автомобильной катастрофе. Они с водителем из загородного дома в Тарасов ехали – она их в школу провожала, а тут на их полосу «КамАЗ» на бешеной скорости вылетел. Столкнулись они лоб в лоб! Ну и... – Он не стал продолжать, потому что и так все было понятно. – Водитель «КамАЗа» с места происшествия скрылся, но вечером пришел с повинной, и Погодину назначили его защищать, да только до суда он не дожил – в камере удавили. Вот тогда-то у них роман и закрутился.
– А когда ничем не закончился, Дроздов женился на сестре своего подчиненного, – кивнула я, подумав, что такой красавец, как Дроздов, мог бы найти для себя не только более симпатичную, но и более подходящую ему по возрасту жену, а то с этой пигалицей и говорить-то, наверное, не о чем. – Ну что? Разъезжаемся? – предложила я, запихивая в маленькую театральную сумочку копии всех документов. – Надо же хоть немного поспать, а то уже светает!
Васильев не возражал.
Выйдя из кабинета, мы заперли его и, оставив ключ у вахтера, вышли на улицу. Каким же чистым и свежим показался мне сейчас городской воздух! Домой я добралась на дежурной машине и, войдя в квартиру, в автоматическом режиме скинула платье, но макияж снимать не стала, так же как и чистить зубы, хотя во рту от бесконечного количества выпитых бокалов кофе и выкуренных сигарет была такая горечь, словно я хину столовой ложкой ела. Бесчувственным бревном я рухнула на постель и заснула, кажется, еще до того, как голова коснулась подушки.
Глава 2
Разбудил меня настойчивый звонок в дверь, и я, посмотрев на часы, чертыхнулась – было уже начало десятого, но поскольку спать я легла почти под утро, то выспаться мне не дали. Звонок не унимался, и я, накинув халат, пошла к двери.
– Кто бы это ни был, сейчас убью своими руками! – разозлившись, пообещала я.