И, не дожидаясь ответа, тень властно бросила через плечо таким же теням, угрюмо стоявшим чуть поодаль:
- Уведите бунтовщиков!
Грязно-зеленые тени плотным кольцом окружили поникших бунтовщиков и, направив на них черные зрачки автоматов, громко скомандовали:
- Вперед!
И, подгоняемые грубыми окриками и тычками, юноша и девушка, держась за руки, покорно побрели в черную пасть затаившегося в ожидании скорой добычи городского квартала, и каждый новый шаг превращал их в такие же, как и конвоиры, черные тени, расплывающиеся в жидком мареве нехорошо пахнущей темноты...
Когда они исчезли в узком полуразрушенном переулке, море шумно вздохнуло, и, негодуя, выплеснуло на берег крутую волну. Лунная дорожка подернулась кровавой рябью. Паруса на бригантине слабо качнулись, словно услышали далекий зов тугого ветра.
3.
А на рассвете, когда сквозь ярко-голубые разрывы серой кисеи облаков просочилось розовое утро, и первые лучи солнца упали на измученный Город, и жители приморских переулков отворили закрытые наглухо на ночь ставни, чтобы встретить новый день в надежде, что он принесет забытый покой - то никто не удивился и даже не испугался, когда увидели на камнях мостовой беспорядочную груду сваленных как попало человеческих тел. И среди них красивую даже в смерти смуглую девушку, едва успевшую вступить в счастливую пору весеннего цветения, и столь же юного светловолосого паренька, почти подростка. Они лежали рядом, плечом к плечу, их окровавленные избитые пальцы навечно сплелись в крепком последнем рукопожатии, а мертвые глаза удивленно и грустно взирали на бегущие в вышине белые облака, похожие на маленькие парусные кораблики, и на их спокойных и чистых лицах не отражалось ничего, кроме недоумения и печали.
Они пролежали так до полудня, и мимо проходили, прижимаясь к выщербленным стенам домов, испуганные горожане, уже давно привыкшие к страданиям и смерти. Проходили израненные и злые молодые парни, облаченные в полувоенный камуфляж. Один раз прошагал, чеканя шаг, взвод новобранцев в новых шинелях и в блестящих в лучах солнца сапогах. Каждый солдат нежно прижимал к груди, словно любимого ребенка, приклад новенького, только что с конвейера, автомата. Бессмысленная бойня продолжалась...
А потом приехала грязная санитарная машина с выцветшим красным крестом на кузове. Из автомобиля неспешно выползли усталые санитары, облаченные в грязно-белые медицинские халаты, заляпанные пятнами крови, быстрыми заученными движениями свалили трупы на носилки и спешно забросили в просторную утробу машины. И увезли, чтобы сжечь в крематории на окраине Города, а то, что останется закопать в общей могиле.
А бригантина с алыми парусами была разбита в щепки береговой артиллерией еще раньше, едва взошло солнце. Выброшенные на берег обгорелые холстины еще долго служили солдатам. Из них вышли удобные портянки.
Алекс Бор, 1993, 1999.