– Галь, может, ну его, – прошептала она, – ты иди, а мне-то куда…
– Ты что?! – зашипела Галина. – Бросишь меня тут одну? И какая ты после этого подруга?
– Ну я могу и в зале подождать…
– Нет уж, раз решились, надо идти до конца! – твердо возразила Галина. – И что нам эта лошадь? Да она сама в зеркало хоть раз в жизни смотрелась?
В их разговор вмешалась сливочная пампушка в оборчатой мини-юбке и кудельках, как у победительницы конкурса-смотра декоративных пуделей.
– Лошадь зовут Зоей, – доверительно сообщила она, – она сама из неудавшихся манекенщиц. Три года назад уехала покорять Москву, но ее оттуда быстро выперли. Вот теперь срывает злость на нас. Она будет балетмейстером конкурса, и первый отбор доверили ей.
– Первый? – ужаснулась Галина. – Значит, будут еще?
– Да, но первый – самый важный, – улыбнулась девушка-пудель, – главное прорваться через эту мегеру Зою. А дальше будут смотреть москвичи – какая-то фифа из модельного агентства и знаменитый фотограф. Уж у них-то нет никаких счетов к чужой красоте. Отбирать будут по-честному.
Алена подумала, что девушке-пуделю на «честном» отборе ловить уж точно нечего – приятно упитанная, фарфорово-гладкая, с красивым розовым румянцем и упругими тугими складочками, она могла бы стать ведущей кулинарного шоу или выразительной своей плотью позировать маститым художникам. Но не моделью, не королевой красоты.
Тем временем подошла очередь Галины, которая перед выходом на сцену слегка побледнела под загаром и обморочно пошатнулась на высоких каблуках. Алена прошипела ей в спину: «Ни пуха ни пера!», но Галочка ничего не ответила – заученно покачивая бедрами, она плавно двинулась на сцену.
– Так, покрутитесь! – скомандовала лошадиная Зоя. – А что, неплохо! Какой у вас рост?
– Метр семьдесят два, – срывающимся голосом проблеяла Галочка. И куда подевались ее уверенность и прыть?
– Маловато, – процедила «лошадь», – а впрочем… Ладно, девушек международного стандарта тут все равно нет. Так что, может быть, у вас и получится. Возьмите у администратора анкету и приходите послезавтра на репетицию!
Из-за сцены Алена услышала радостный визг подружки. И тут же раздался требовательный приказ: «Следующая!»
Шла прямо, словно аршин проглотила. Без улыбки, как холодная Снегурочка. Под внутренний счет неловко переставляла ноги. Остановившись в свете прожектора, зачем-то положила руки на пояс – как малышка на детсадовском утреннике. Кто-то в зале глумливо хохотнул. Кто-то свистнул с заднего ряда. Пульсирующий румянец горячими волнами бился в ее щеки изнутри. Опустила глаза – взгляд уткнулся в сандалии, которые в безжалостном свете прожектора казались совсем раритетными. Из обтрепанных ремешков торчали нитки, на косточках у больших пальцев кожа слегка протерлась и побледнела. Сандалии ей купили в мужском отделе универмага. Достать изящную обувь ее размера практически не представлялось возможным.
Мысли о туфлях стали ее психологическим спасательным кругом. Почти обнаженная, робко ссутулившаяся, красная от стыда, Алена Соболева стояла на сцене и упорно думала о туфлях. Лишь бы не поднимать глаза и не видеть ухмыляющуюся физиономию Зои.
– И откуда только такое чудо к нам пожаловало? – наконец раздался резкий Зоин приговор. – Возраст, рост!
– Шестнадцать лет, метр восемьдесят пять, – прошелестела Алена, – мне можно идти?
– Куда это ты собралась? И почему так сутулишься? Распрямиться можешь или хронический сколиоз?
Заторможенно, как на медленной перемотке, Алена подняла подбородок, кое-как расправила плечи и выпятила вперед почти непроглядывающиеся холмики неразвитой груди.
– Другое дело, – подбодрила ее Зоя, – а почему такое постное лицо? У тебя зубов нету, что ли?
– Почему нет зубов? – удивилась она.
– Тогда улыбнись, покажи!.. А что, даже почти белые. Конечно, красавицей тебя не назовешь. Но такие дылды хорошо смотрятся со сцены. Так что для кучи подойдешь. Получи анкету у администратора.
– Вот здорово, что нас приняли! – трещала Галочка, когда они возвращались домой. – Это просто невероятно!… Почему ты такая отмороженная?! Как будто бы знала заранее, что так будет. Признайся, что ты и надеться не могла! Даже надеяться!
Алена плелась за ней, машинально передвигая ноги, и ей все казалось, что она спит. Нервического энтузиазма Галины она разделить не могла, поскольку никогда о возможностях такого рода не мечтала. Не мечтала плавно ходить под лучами софитов, и чтобы все обсуждали твои достоинства, как будто бы ты ярмарочная корова, а не человек со средним образованием. Не мечтала носить эксклюзивные вещи и получать за это солидные гонорары. Не мечтала улыбаться по команде, позировать, красоваться. Все это была не ее стихия. Ее словно с кем-то перепутали, как в комедии с переодеваниями. И вот теперь Алена не могла понять, что ей делать с новой ролью, свалившейся как снег на голову.
– Не надеялась, – послушно подтвердила она.
– А завтра первая репетиция! – от перевозбуждения Галочкино смазливое лицо покрылось блестящей пленкой пота. – Слышала, надо взять с собой каблуки и что-нибудь удобное?
– У меня нет каблуков, ты же знаешь. Какие каблуки – с моим-то ростом. И вообще, не пойду я завтра никуда. Это же просто смешно! – Алена остановилась и удивленно, ни к кому конкретно не обращаясь, повторила: – Смешно! Ты – понятное дело, тебе сам бог велел стать королевой красоты. Но я, я-то куда прусь?
– Хочешь сказать, что никогда не мечтала быть красавицей? – прищурилась Галина.
– Нет, – честно призналась Алена, – зачем мечтать о том, чему не суждено сбыться?
– И что, тебе никогда не было завидно? Когда за другими девчонками кто-то ухаживал, когда ими кто-то восхищался, а ты всегда оставалась в стороне? Неужели не хотелось поменяться с ними местами?… И неужели тебе не обидно, когда тебя дразнят?
– Обидно. Но не вечно же это продлится, – рассудительно заметила Алена, – мама говорит, еще максимум года три потерпеть осталось.
– А потом? – насмешливо спросила Галочка.
– А потом мы станем совсем взрослыми, и всем будет не до дразнилок, – улыбнулась Алена.
– И все равно, ты должна пойти. Хотя бы ради меня.
– Ради тебя я уже сходила на кастинг.
– Думаешь, этого достаточно? – тоном избалованной любовницы поинтересовалась Галина. – И потом, что ты собираешься завтра делать? Шляться по городу, поехать в гордом одиночестве на речку или полоть морковку на даче?
Об этом Алена как-то не подумала. Полоть морковку не хотелось, так что, учитывая Галочкино отсутствие, лучшей перспективой завтрашнего дня было унылое чтение на тенистом балконе.
– Тебе же необязательно принимать участие в самом конкурсе! – Галина профессионально овладела навыками манипулирования слабохарактерной (как ей казалось) подругой. – Можно будет в любой момент соскочить. Но на репетицию ведь можно прийти. Ну же, давай, это будет весело!
И, как всегда, Алена не устояла перед ее энергичным напором.
– Ну ладно, – с унылым вздохом согласилась она, – если уж ты настаиваешь…
А дома разразился скандал – неожиданный и экспрессивный. Алена никак не могла предположить, что ее маленькая семья – мама и бабушка – так отреагирует на невинную новость о конкурсе. Она-то просто похвастаться хотела. Алена знала, что в глубине души и бабушка, и мама горько переживают ее в некотором роде неполноценность. Она научилась относиться к этой досадливой жалости философски. Конечно, им хотелось бы, чтобы их любимая девочка была самой-самой – красивой, обворожительной, популярной. А не костлявой дылдой с неизменным выражением вселенской тоски на удлиненном лице. Однажды она подслушала их кухонный ночной разговор на полутонах. И выяснила, что ее папа, которого она никогда не видела, был исполинского роста. Аленина мать познакомилась с ним в студенческом лагере. Кажется, он был спортсменом, кажется, из Москвы. И вроде бы Аленина мама до последнего момента надеялась, что он заберет ее и женится, иначе она непременно сделала бы аборт. Но двухметровый красавчик не хотел впускать в свою размеренную столичную жизнь беременную лимитчицу. Вот и получилась из Алены безотцовщина. «Мало того, что всю жизнь мне искалечил, так еще и ребенка наградил геном роста, – шипела мама, – кому она теперь такая понадобится?!» Но это так, неважно, а главное…
– Не пущу! – басовито вопила бабушка, уперев натруженные красные кулаки в крутые бока. – А то я газет не читаю! А то я не знаю, что там творится, на конкурсах этих!
– Бабуль, но это же не совсем настоящий конкурс, – пробовала робко возразить Алена, – подумаешь, походить по сцене в нашем ДК.
– В купальнике? – недобро прищурилась бабушка. – Да? А в зрителях небось будут извращенцы сидеть. Фу!