При этих словах чувственная улыбка слегка тронула уголки его красиво очерченного рта.
– А себя вы относите к какой половине? Он с чувством досады услышал, как она тихо засмеялась.
– Какое это имеет значение, если всех нас ждет разочарование?
Ник ничего не ответил. Она намекала, конечно, на его репутацию мужчины, который притягивает к себе женщин десятками, но спит чаще всего один. С другой стороны, сама она не скрывала, что предпочитает отношения, которые имели бы определенную перспективу. Уж если говорить начистоту, то всякий раз, когда женщина, с которой он встречался, начинала чирикать о гнездовании, он со всех ног бросался к ближайшему выходу. Но к тому у него были причины, и очень веские.
Шесть лет назад его жизнь рухнула, когда он чудом уцелел в авиакатастрофе, в которой погибли его жена и четырехлетний сынишка. Потрясение от этой трагедии привело к двоякому результату: он никогда больше не летал, а его с таким трудом приобретенный душевный покой основывался на сознательно культивируемой в себе бесстрастности. У него случались с женщинами романы, не переходившие в серьезные отношения. Эти романы были краткими, плотскими и по большому счету неглубокими, зато более безопасными, чем их альтернатива. Не затрагивая эмоций, они не обогащали его, но и боль причинить не могли.
Потом в его жизнь вошла Эва, привнеся с собой спокойную, непритворную теплоту. Долгие часы, проведенные в обществе друг друга во время поездок в Вашингтон, Бостон и Чикаго, укрепили их дружбу. Догадывалась Эва об этом или нет, но мало-помалу она проложила дорожку туда, где были спрятаны его чувства. Постепенно, и сам того не желая, он начал задавать себе вопрос о возможности полюбить снова.
Ник расслабленно откинулся на спинку сиденья и ощутил, как им овладевает инстинктивное желание переключиться на что-нибудь другое. Эти мысли опасны, очень опасны.
Рядом с ним на консоли ожил факс и спустя несколько секунд начал выплевывать нужные для встречи с Эвансами бумаги, как и предсказывала Эва.
Впереди, на водительском месте, Эва Джеймс пыталась сосредоточиться на дорожной обстановке, обычной для вечерних часов пик в пятницу, но ей это плохо удавалось, потому что все ее внимание было поглощено пассажиром, которого она везла.
Он закрылся щитом своих темных очков, и его лицо теперь казалось вырезанным из куска льда – таким оно было холодным и лишенным всякого выражения. Но она видела его глаза раньше и заметила в них оттенок усталости, от которой удлинялись резкие вертикальные впадины на щеках и временами казался жестким даже красиво очерченный рот.
Как часто ей хотелось разгладить эти морщины на его лице, проведя по ним кончиками пальцев, пригладить густые серебристые волосы на висках, смягчить и согреть поцелуями твердые губы!
Эва вздохнула и улыбнулась. Ее мысли были такими банальными, что ей стало неловко за себя. Наперекор рассудку, вопреки самым благим своим намерениям взяла вот и влюбилась в собственного босса.
Когда она впервые увидела Ника Бауэра, ей на ум сразу же пришла часто слышанная фраза, что таких мужчин просто не бывает. Он стоял спиной к окнам, и его силуэт вырисовывался на фоне неба над Манхэттеном. Когда он повернулся к ней, стекла его темных, наподобие авиаторских, очков сверкнули в солнечных лучах словно золотые. Из-за этих очков его лицо казалось жестким, непроницаемым. Потом он снял их и, здороваясь, протянул ей руку. От взгляда этих темных глаз цвета горького шоколада у нее чуть не подкосились ноги. Неудивительно, что он почти постоянно прикрывался очками. Неожиданно выразительные глаза выдавали в нем страстную, глубокую натуру, скрываемую за имиджем крутого дельца.
Она прекрасно понимала, что нельзя дать ему заметить ее реакцию.