― Ну да. Мужики, нашедшие тело моего… моего отца, ― смутившись ещё сильнее, буркнул Николай Иванович, ― показывали на следствии, что в руке покойного якобы была зажата золотая монета. Которую они, по собственным своим показаниям, выбросили в овраг…
― Вот и я про то. Места тут такие, Коля, ― вздохнул старик, ― места тут такие. Уж на что наши мужички люди корыстные… бывало, что и пьяных, и мёртвых раздевают, а уж по карманам пошарить ― так это за святое дело считается… такой народ! да-с… а вот с этого места, где мы сейчас имеем удовольствие обретаться, никакой мужичонка, даже самый разбойник, ничего не возьмёт. Пачку ассигнаций положи ― не возьмут! Вот ведь как…
― А что? Какая-то легенда? ― Николай слегка заинтересовался.
― Есть тут такое поверье, что в этих местах обитает… нечистый. ― Последнее слово Степан Онуфриевич произнёс почему-то шёпотом.
― Дьявол? ― Николай усмехнулся.
― Собственной персоной. И будто бы он стережёт здесь великие сокровища. Только вот в чём закавыка: достать-то их нельзя. Ибо нечистый отдаёт их только законному владельцу… а остальных того-с, примаривает. А сокровища возвертает взад, на то же место…
― Экий, однако, нечистый получается законник и крючкотвор, ― пожал плечами Николай Иванович. ― Нам бы побольше таких чертей, а то, знаете ли, очень уж воруют в нашем славном отечестве…
― Ну, где-то оно так, ― Степан Онуфриевич потеребил бородёнку, ― а только не здесь. А вот ваш батюшка, Иван Деменьтевич, покойник, тот того-с… посягнул. И настигла его за это подобающая кара. Вот и думай.
― Я знаю, что батюшка, ― Николай поморщился, ― интересовался народными поверьями, преданиями… Но, простите уж, по здравомысленному рассуждению полагаю, что это всё глупости. А насчёт золота ― легенда. Мужик, конечно, разный попадается, а вот никогда не поверю, чтобы не украл. Это дело решительно невозможное. При нынешнем экономическом строе…
― Думаете, вздор говорю? А давайте проверим! ― оживился Степан Онуфриевич. ― Вот я сейчас положу… скажем, вот сюда, ― он показал на гладкий, отполированный дождями камень, лежащий в корнях кривого деревца, ― пятачок-с. Для наших мужичков ― деньги. И прошу заметить, он так и будет лежать…
― Сюда мало кто ходит, ― возразил Николай Иванович, ― не увидят. Да и что это за искус, на пятачок-то… Берите выше, что-ли…
― Ах вот как? Хорошо-с! ― старикан совсем распетушился. ― Но тогда… и вы, Коля, тоже поучаствуйте. Давайте так: у вас с собой есть что ценное? Али как?
― Что-нибудь найдётся, чай не нищие, ― необдуманно брякнул Николай Иванович, и тут же пожалел об этом.
― А-атличнейше! И что же?
― Денег у меня с собой сейчас нет, ― Николай Иванович отчаянно злился на то обстоятельство, что его помимо воли втягивают в какое-то дурацкое пари, но ничего не мог поделать. ― Только разве часы… Хотя нет же, вот… ― он достал массивный золотой полуимпериал. ― Этого, пожалуй, хватит?
― Превосходнейше! Давайте так: вы оставляете его здесь, а я… ― старик засуетился, захлопал себя по карманам, потом отвернулся, и выпростал из-под ворота золотой крест, ― а я вот… Прости Господи, ― прошептал он, ― кладу смело, потому что знаю ― не возьмут… Три дня сроку. Дни сейчас погожие… За такое время здесь кто-нибудь да непременно пройдёт.
― А если дождь, ветер? Смоет, скинет, ищи потом…
― Нет, нет, ничего не будет, проверено, ― убеждённо сказал Степан Онуфриевич. ― Тут если что положишь ― так оно и лежит себе. Как новенькое. Такое место… В общем, если через три дня мы находим всё на том же самом месте ― я прав, а если нет ― то уж вы. Уговор?
― Уговор, ― вздохнул Николай.
― Э-э, постойте! А на что спорим-с? Я лично готов поставить… да что угодно. Решительно всё равно. Я уверен. А вот вы, Коля…
Сошлись на радужной.
Ночью Николаю Ивановичу не спалось. Вдоволь поворочавшись в неудобной постели, и, окончательно сбивши набок простыню, он всё-таки встал. Позёвывая, оделся. Зажёг свечу, попробовал читать, но чтение не развлекало. В конце концов ему пришло в голову пойти на крыльцо продышаться. На дворе ему неожиданно показалось уютнее, чем в доме. Крутобокая полная луна добросовестно сияла. Папиросный дым змеился в неподвижном воздухе. Всё вокруг дышало покоем, как выразился бы Боборыкин в каком-нибудь опыте на тему русской природы.
«Однако ж, дурацкий спор у меня вышел», ― досадуя, вспоминал Николай Иванович дневное происшествие, «вот ведь подловил меня старый хрен. Крестик с себя снял, ишь ты… А ведь он уверен был», ― вдруг понял Николай Иванович, ― «уверен, что не возьмут… И ведь не возьмут, народ-то тёмный, суеверный», ― он вдруг поймал себя на мысли, что образованному человеку украсть как-то проще, но мыслишка была неприятная, и он её тут же от себя отогнал. Мыслишка, однако, отнюдь не отправилась восвояси, а, чуть принарядившись, явилась опять, и на сей раз показалась любопытной.
«А почему ж нет», ― думалось Николаю Ивановичу, ― «надо же как-то разрешить этот случай… Вот пойдём, и увидим, что ничего там нету… Старик, конечно, нос повесит, обидно же, да и сто рублей ― деньги. И тут я со смехом вытаскиваю из кармана… А не будет ли обиды? Да нет, пожалуй», ― и вдруг ему захотелось пойти немедленно.
Дорога показалась ему близкой и не страшной. Да и в самом месте не было ничего зловещего, кроме, разве что, скрюченных деревьев.
Он без особого труда нашёл камень. В темноте монета и крест казались белыми.
«Домой пора, однако», ― подумал он, небрежно сгрёб обе вещицы, и, фальшиво насвистывая, заторопился восвояси.
Николая Ивановича нашли наутро на дороге ― мимо проезжал обоз.
* * *― Здесь, ― господин Сергиевский передал бинокль господину Коннору. Тот повертел его в руках, опасливо разглядывая рычажки и кнопки на корпусе.
― Мартышка и очки, ― шепнул Сергиевскому Коля. Англичанин услышал, не понял, но на всякий случай напустил на себя надменный вид.
― Грунт уже вынут, ― громко сказал Сергиевский, ― сейчас начнём сгружать… Витя, что у нас там с роботом?
― Усё нормалёк, Толян, ― прогудел из машины Тарасов. ― Конструкция у них только дурацкая, зацепиться не за что…
На этот раз Коннор понял.
― Там есть пазы, ― сказал он по-русски, ― эти контейнеры не предполагалось класть на грунт, ― добавил он по-английски.
― Полагалось ― не полагалось, а вот пришлось же, ― пробурчал Тарасов, манипулируя рычажками на пульте. ― Ладно, щаз захреначим…
― Послушайте, ― обратился Коннор к Сергиевскому, ― вы вполне уверены в том, что делаете? Имейте в виду, если что-нибудь случится…
― Ничего не случится, ― уверенно сказал Сергиевский.
― Я предупреждал, что контейнеры старые, ― Коннор всё вертел в руках бинокль, ― возможны утечки… Эта субстанция химически агрессивна. Очень ядовита. И радиоактивна.
― Это не важно, ― успокаивающим тоном сказал Сергиевский. ― С контейнерами ничего не произойдёт. Никогда. И никто не узнает, что они тут лежат. Наши технологии хранения…
― Нет у вас никаких технологий, ― резко сказал Коннор, ― я знаю вашу атомную отрасль лучше, чем вы все, вместе взятые. Но я вынужден вам верить. Потому что у нас безвыходное положение. Никто не хочет принимать у нас эти отходы, никто. Ни одна страна мира. А держать их у себя мы тоже не можем. На вас когда-нибудь нападали активисты экологического движения?
― Бог миловал, ― усмехнулся Сергиевский.
Коннор промолчал.
Сергиевский взял у него бинокль, поднёс окуляры к лицу, щёлкнул какой-то кнопкой.
― Витёк, ты грузишься? Я ничего не вижу.
― Говорю же, нормалёк, ― пропыхтел Тарасов. ― Блин, как будто сам их таскаю.
― Тебе всё видно? ― спросил Тарасов.
― Ага. Кладу их ровно, рядышком, на грунт. Похоже, что говно эти контейнеры. Жуткое старое говно. Как они их сюда довезли целыми, не понимаю ни хера…
Англичанин сухо улыбнулся.
― У вас очень коррумпированная страна, ― сказал он. ― За деньги ваши люди готовы на всё. Мы заплатили деньги, и вот контейнеры здесь. И вы кладёте их на грунт. Я этого не понимаю. Это же ваша земля. Контейнеры могут потерять герметичность. Или их могут извлечь из грунта. Неужели вы готовы подвергнуть опасности своих сограждан за десять миллионов долларов?
― У меня в этих местах дом, ― сказал Сергиевский. ― И я не намерен его продавать. Я буду здесь жить. Спокойно и счастливо.
Коннор косо взглянул на него, поджал губы.
― Я уже объяснял вам положение дел, ― Сергиевский снова поднёс к глазам бинокль. ― Мы гарантируем вам, что эти контейнеры будут лежать здесь… ну, скажем так, достаточно долго. Их никто никогда не извлечёт из грунта. Кроме того, они останутся в том состоянии, в каком они находятся сейчас. Скажу больше: радиационный фон тоже не изменится. Сейчас они фонят, и довольно сильно. Когда погрузка закончится, мы пойдём и посмотрим, что у нас получилось. У вас, кажется, счётчик Гейгера с собой? ― Коннор кивнул. ― Вот и убедитесь.