Если я пытался держать язык за зубами, следил за каждым своим словом и таким образом избегал возможности совершить какой-либо неуместный поступок, то окружающим это тоже не нравилось. Про меня говорили, что я холоден, чопорен и недружелюбен. И это тогда, когда я изо всех сил старался никого не обижать и держаться вежливо.
Я никогда не был женат и в то время, о котором пишу, приближался к зрелому возрасту, не имея ни одного друга, да и знакомых у меня было не больше, чем того требовалось для моей работы. Я мог бы найти оправдание своим взглядам, напомнив Вам о греховности и порочности человечества, но не делаю этого, ибо Вы и сами, я думаю, достаточно знаете об этом.
Моим единственным занятием помимо моей работы было увлечение историей естествознания. В отличие от многих моих коллег-натурфилософов я имел склонность к истории, подкрепленную поверхностным гуманитарным образованием. Я был членом Исторического общества, и мои статьи по истории естествознания появлялись в печати.
Я вернулся в свой маленький домик, чувствуя себя Галилеем. Это был ученый, которого во всем мире за несколько веков до моего времени преследовали церковные власти за создание астрономической теории, так же как и в этом мире в Европе несколько веков тому назад преследовали Георгия Шварцхорна.
Я чувствовал, что я родился слишком рано. Если бы только наука в моем мире развивалась быстрее, тогда меня бы ценили за мой талант, и все мои трудности исчезли бы сами собой.
Но почему же, подумал я, наука не развивалась более быстрыми темпами? Я обратился к раннему периоду развития науки. Почему Ваши соотечественники, сделав две - две с половиной тысячи лет тому назад первый шаг на пути к храму науки, не продолжали двигаться в том же направлении до тех пор, пока наука не стала тем, чем она стала в конце концов, во всяком случае в моем мире, - ни от чего не зависящим, саморазвивающимся явлением? Я знал, какой ответ дает на это история науки.
Одной из причин было рабство, при котором работать считалось недостойным свободного человека, а так как изобретательство и исследовательская деятельность были похожи на работу, они не вызывали ни у кого интереса. Другой причиной был низкий уровень развития ремесел, что делало невозможным создание чистого стекла и точных измерительных инструментов. Еще одна причина заключалась в том, что эллины имели склонность создавать космологические теории не опираясь на факты, вследствие чего большинство из этих теорий были ошибочны.
Мог ли человек, думал я, отправившись в те времена и приложив определенные усилия в нужном месте и в нужное время, направить в правильное русло развитие науки?
Существует множество фантастических рассказов о том, как путешественники во времени внушали благоговейный ужас людям, демонстрируя им открытия, сделанные позднее. Однако почти всегда такой путешествующий во времени герой плохо кончал. Либо его как колдуна убивали люди в том времени, куда он отправлялся, либо происходил несчастный случай, но всегда что-то мешало ему повлиять на ход истории. Зная об этих опасностях, я мог предотвратить их, тщательно все продумав. Я ничего бы не добился, если бы перенес в прошлое какое-нибудь изобретенное нами устройство, например печатный станок или автомобиль, и передал его нашим предкам в надежде на то, что это повлияет на их культуру. Я не смог бы за короткое время научить их пользоваться им, а если бы оно сломалось или если бы припасы к нему кончились - они бы не смогли заставить его работать снова.
Что имело бы смысл сделать, так это найти выдающегося мыслителя и привить ему уважение к точным научным методам. Это бы должен быть человек, к мнению которого в любом случае прислушались бы, иначе нельзя рассчитывать на то, что его влияние будет велико.