Дома в два-три этажа из литого камня разных оттенков, стены покрыты фресками из цветной эмали, такой же яркой, как на самаркандских мечетях; только при внимательном рассмотрении видно, как они стары: все в бесчисленных трещинах и кое-где начали осыпаться, но издали дома кажутся почти новыми.
Без особого труда мы с Антоном одолели барьер из развалин, если можно назвать развалинами упавшее сооружение, совершенно почти целое, только кое-где в трещинах: литой камень необыкновенно прочед. Стены и кровля выстояли бы еще не одно тысячелетие, если бы не вечная работа ветра: ветер "подмыл" стены, и они рухнули, правда, не везде, северная часть еще держалась и выглядела несравненно лучше, чем остатки римских сооружений в Италии или на юге Франции, например в Арле, где в цирке до сих пор идут представления Всемирного концертного объединения.
На мостовой почти не было песка.
- Все дело в тяге, - сказал Антон. - Чувствуешь, как дует в лицо скафандр гудит?
Действительно, ветер дул очень сильно, но скоро Антон обнаружил, что соседняя улица засыпана песком, хотя там сила ветра была такой же. Мостовую, по которой мы шли, покрывали изразцы цвета эриданской воды, цвет ее, как и у нас на Земле, зависел в сильной степени от цвета неба, а здесь оно почти всегда серо-фиолетовое.
По этой дороге было очень легко идти, почти как на Луне.
На "нашей улице" только в дверных нишах держались горки розового песка, мелкого, как пыль.
Антон обрушил одну из горок, и она, не коснувшись дороги, умчалась к пределам мертвого города.
Антон, посмотрев на меня удивленно, сказал:
- Странная дорога. Она отталкивает почти все, что падает на нее. Смотри! - Он бросил небольшой камень, который поднял еще у стены, камень, еле притронувшись к плите, взвился в небо и улетел через крышу.
Я сказал, что давно почувствовал необычайную легкость, с которой мы движемся по городу.
- И я тоже, - сказал Антон и показал на стену дома: - А на это ты не обратил внимания?
По стене соразмерно со скоростью нашего движения скользил желтый круг. Я тоще давно мельком приметил его, но принял за повторяющуюся деталь фресок, непонятную деталь. Здесь все непонятно, но я не заметил почему-то, что круг движется. Антон многозначительно сказал:
- И фиолетовая мостовая, и круг связаны между собой. Видишь - мы стали, и он остановился, а сейчас поплыл. Надо бы сказать Вашате, если он не видит. Возможно, ему мешает поле, блокировка.
Вашата тут же сказал:
- Никакой блокировки. Все почти вижу. Вот теперь и круг, и вы действительно бежите, как лунатики. Интересно, что за сигнализация? Неужели?!.
- ВряД ли, - ответил Антон. - Если бы кто уцелел, то зачем эти фокусы? Просто остатки чего-то, какой-то системы оповещения. Таким способом можно было найти нужное здание, особенно ночью.
- Странно слышать подобный лепет, - вмешался Зингер. - Ты великолепно знаешь, как освещались их города в ночное время. Твое объяснение я отношу только за счет изменения силы гравитации.
Я ждал, что снова завяжется словесный турнир, и сам не прочь был принять в нем участие, да Антон ответил необычайно мягко:
- Ну, ну, Альф, у меня нет желания разрушать твою гипотезу. Ты лучше скажи, как твои успехи по борьбе с кактусами? Выловил колючки?
- Все! Как они быстро прорастают, были бы только следы влаги. Я насилу вылез из скафандра. К счастью, они не ядовиты.
Вашата не преминул заметить:
- Ты погоди еще. Хотя, судя по всему, яд им не нужен - живности здесь нет...
Видимо, в этот момент Зингер "пронзил" его взглядом своих колючих глаз, и Вашата добавил:
- По всей видимости...
Между тем светящийся круг остановился в стенной нише, в ней оказалась дверь, она медленно ушла в стену, и перед нами открылся темный проем, в нем смутно виднелись стевы, а дальше все терялось во мраке.
Вашата сказал: - Посветите фонарем.