Он понял, что должен как можно быстрее забыть Хилари, вытеснить ее и все, что с ней связано, из головы и сердца…
— Если нога дочери Гилберта Уинтона еще раз ступит на принадлежащие нам земли, память твоей матери будет беспощадно осквернена, — заявил Говард Айртон, обращаясь к сыну.
Отрываясь от оживших в памяти воспоминаний, Эдвин взглянул в исполненные страдания глаза отца и утешительно похлопал его по плечу.
— Не беспокойся, я сделаю все возможное, чтобы ничего подобного не произошло. Предложу Хилари Уинтон приличную сумму, от которой ей будет трудно отказаться, и имение Мириам вновь станет нашим.
— Если хочешь, я займусь этим вместо тебя, — предложила стоявшая справа от него Глэдис Нейленд. — Тебе, наверное, неприятно будоражить старые раны.
Эдвин взглянул в великолепные глаза Глэдис.
— Спасибо, ты как всегда очень внимательна. Но я решу эту проблему сам. Не волнуйся.
Глэдис Нейленд была идеальной кандидатурой на роль жены Эдвина. Их знакомство длилось долгие годы. Красивая, стройная, очаровательная Глэдис могла стать прекрасной хозяйкой в доме своего давнего приятеля. Она была дочерью известного в Майами финансиста и занимала должность помощника директора дизайнерского салона.
Оба они — и Эдвин и Глэдис — полностью посвящали себя работе, считая, что безумная любовь в браке — вещь совершенно ненужная. Молодые люди решили создать семью, основанную на таких добродетелях, как честность и взаимное уважение.
Глэдис неоднократно намекала Эдвину, что не прочь родить ему детей. Но также ясно давала понять, что не намеревается ублажать его в постели и будет только рада, если он найдет себе любовницу и плотские потребности станет удовлетворять с ней.
Эдвина вполне устраивали эти условия. Они ему даже нравились.
Вступив в такой брак, я сохраню личную свободу, довольно размышлял он. А мне она очень дорога.
На следующий же день Эдвин просмотрел свои рабочие планы и решил, что через месяц отправится по делам в Солт-Лейк-Сити. А заодно и нанесет визит Хилари Уинтон.
Предложу ей хорошие деньги, подумал он. Интересно, какой она стала по прошествии стольких лет? Теперь ей уже не семнадцать, а целых двадцать два… Изменилась ли? Повзрослела? Надеюсь, ей польстит тот факт, что я лично занялся урегулированием этого вопроса… Он покачал головой, злясь на самого себя. Почему это так волнует меня? Я должен добиться единственного: вернуть семье имение Мириам. Любование прелестями Хилари Уинтон не входит в мои планы!
Домик в Майами-Бич! — мечтательно глядя в пустоту, подумала Хилари. Собственное жилище в расположенном на островах пригороде Майами! Атлантический океан! Море солнца и тепла…
— Ты наверняка продашь завещанный тебе старушкой коттедж, — заметил тридцатипятилетний Освальд Малэй, двоюродный брат Хилари. — И сможешь получить за него кругленькую сумму. Хоть дом старый и маленький, как ты говоришь, но находится в Майами-Бич! Покупателей на него найдется сколько угодно.
Наконец-то я увезу свою малышку из этого пыльного мешка, продолжала счастливо размышлять Хилари. И ее здоровье поправится.
— Откроешь счет в банке, и вам с малюткой Лили можно будет не беспокоиться о завтрашнем дне. — Освальд окинул кузину довольным взглядом, но она даже не посмотрела на него.
В ее голове роилась сотня противоречивых мыслей. Решение старушки Мириам завещать ей коттедж до сих пор оставалось для нее загадкой.
Наверное, сама судьба так распорядилась, думала она, наблюдая сквозь окно за играющей в песочнице Лили. Моя девочка должна жить там, где живет ее отец.
Лили была чудесным ребенком — маленькой принцессой с густыми, волнистыми, темно-каштановыми волосами и синими, как у Эдвина, глазами. Несмотря на то что болела она довольно часто, ее пухлые щечки покрывал нежный румянец.