Затем Владимир Путин с несколькими сотнями тысяч людей проходит часть маршрута по Москве. Многие несут портреты родителей или бабушек и дедушек, которых затронула Великая Отечественная война. Он тоже несёт портрет своего отца. Для него это часть самосознания и истории – вместе с Западом или без Запада. Настроение праздничное. Россия присоединила Крым, но об этом сейчас мало кто думает. То, что геополитика из‑за конфликтной ситуации не позволяет совместно праздновать победу над фашистской Германией, вызывает лишь мягкое недоумение.
Скандал разразился на следующий день. Ангела Меркель совместно с российским президентом возлагает цветы на Могиле Неизвестного Солдата у Кремлёвской стены. Траурный ритуал, в котором участвует канцлер, рассматривается как политическая компенсация, поскольку из‑за аннексии Крыма она отказалась принять участие в параде Победы. Вначале всё идет по плану: военная музыка, дети, которые хотят сфотографироваться с федеральным канцлером и президентом. Этот визит, который запланирован как инсценировка для общественности и как знак доброй воли Германии в сложные времена и её готовности к диалогу, вышел из своих рамок несколькими часами позже, во время совместной пресс-конференции, транслировавшейся по телевидению в прямом эфире. Жесты федерального канцлера демонстрировали её максимальную дистанцированность от российского президента. Ангела Меркель смотрит с озабоченным лицом в камеры и после возложения венков проявляет полное неприятие действий принимающей стороны.
«Преступная аннексия Крыма, которая нарушает международное право, и вооружённый конфликт на востоке Украины серьёзно подорвали наши отношения». Слово «преступный» в тексте её речи использовалось ещё лишь один раз, когда она говорила о Холокосте. Такое отождествление, прозвучавшее во время национального праздника, Владимир Путин заметил. Этот недипломатичный бортовой залп из всех орудий он оставляет без комментариев. Ситуация сложная. Но о подобном сравнении, да ещё в такой день, он не забыл[17].
Сравнение задело его, хотя он в свойственной ему манере интерпретирует этот скандал как обычную политическую игру. «Она была здесь единственным главой правительства из стран Большой семёрки, и всё, что связано с войной, естественно, вызывает эмоциональное и политическое возбуждение», – так сдержанно он сформулировал свою позицию месяцем позже в нашем разговоре об эмоциональной стороне в российско-германских отношениях. Жест, который Меркель в этой ситуации адресовала в сторону Украины, он считает расчётливым и профессиональным сигналом, который мог прозвучать в любое время. Естественно, с её оценкой он не согласен, потому что, по его словам, необходимо было тогда упомянуть и о преступном перевороте в Киеве и о погибших там, об изменении послевоенного порядка в Югославии или в Ираке. Он спокойно перечисляет подобные нарушения со стороны Запада. Список получается продолжительным и заканчивается резкой и жёсткой констатацией: «Федеральный канцлер представляет Германию, а не просто одну из европейских стран, поэтому с её стороны это было чересчур. Однако она была гостем, и поэтому я предпочёл промолчать. Было бы неправильно затевать ссору».
По словам одного из доверенных лиц Меркель, знак равенства между аннексией Крыма и Холокостом был ошибкой. Ещё во время перелёта в Москву с ней обсуждали текст речи для этого непростого визита. Во время пресс-конференции канцлер, бросив взгляд на текст, посмотрела не в тот столбец, на абзац, где речь шла о Холокосте. Эту версию нельзя исключить.
Проблема Ангелы Меркель состоит в том, что Владимир Путин этот предполагаемый промах счёл целенаправленным оскорблением. Для российского президента во время национального праздника в честь победы в Великой Отечественной войне промолчать было сложнее, чем когда-либо, тем более что бестактность Меркель не стала единственным подобным случаем. Это компрометирующее сравнение вполне соотносится с нападками польского министра иностранных дел Гжегожа Схетыны, который в одном из радиоинтервью по случаю 70-летия освобождения концентрационного лагеря Освенцим утверждал, что Освенцим освободили украинские, а не советские солдаты. Польша на этот праздник не пригласила российского президента, представителя освободителей, зато пригласила представителя Германии – федерального президента Гаука. А ведь именно Германия ответственна за совершённые там преступления.
Известный историк Гётц Али прокомментировал случившееся газете «Berliner Zeitung» так: «Факт остаётся фактом: Освенцим освободила не Польша, не “Запад”, не “гражданское общество”, не НАТО, – это была советская армия. Поэтому то, что 70-летие освобождения Освенцима праздновалось без представителей России – это знак отсутствия совести, бездумности и политической халатности. Внешне за эту ошибку отвечает польское правительство, федеральный канцлер Германии как бы ни при чём». Гётц Али назвал даже воинскую часть, которая освободила лагерь: «Это были красноармейцы 60‑й армии 1‑го Украинского фронта. Они потеряли в боях за Освенцим 213 товарищей»[18].
Политкорректность вместо анализа«Я должен быть таким, каким меня хочет видеть мой народ», – таков был краткий ответ Путина в одном из первых интервью, когда я спросил его, неужели западные ценности не играют для него никакой роли. Чего хочет большинство населения, Владимир Путин, так же, как и другие главы государств и правительств, в том числе и германский федеральный канцлер, определяет по результатам опросов. То, что Ангела Меркель прекрасно чувствует настроение немцев, никак не связано с пророческим даром – это лишь прикладная демоскопия. В избирательный период с 2009 по 2013 год федеральное ведомство прессы заказало около 600 конфиденциальных опросов о популярности отдельных министров, вплоть до восприятия населением возможных правительственных проектов. Путин действует так же.
Если верить опросам, которые регулярно проводятся по заказу правительства различными институтами, а также близкому к оппозиции авторитетному московскому Левада-Центру, для большинства жителей России мир состоит из множества врагов и лишь немногих союзников. Права меньшинств и права человека не слишком важны для них, и лишь небольшая часть молодёжи мечтает о вступлении в ЕС.
Многие после краха Советского Союза, который был мировой державой, чувствуют себя людьми второго сорта. По-прежнему значительная часть населения стремится к российскому демократическому государству без чужой помощи и добрых советов извне, и неважно, как будет выглядеть в точности эта демократия. Стремление к безопасности очень велико, а территориальная целостность страны имеет абсолютный приоритет. Одновременно растут страхи перед инородными элементами и исламом. Такие данные представляют собой схему, на основании которой Владимир Путин и политическая элита России строят свою политику[19]. Результаты исследований могут кому-то нравиться или не нравиться, но принимать их во внимание необходимо.
Тот, кто (как нередко Ангела Меркель) проповедует политкорректность вместо того, чтобы анализировать, у кого какие интересы, лишается шанса проводить прагматичную политику и достигать компромиссов, и в лучшем случае представляет список пожеланий для самореализации. В некоторых случаях такой подход может быть вполне удачным, но в качестве политической концепции на длительную перспективу он работает слабо. Да и в качестве принципа журналистского ремесла тоже. Ведь ни одна страна и ни один глава государства не оценивается у нас в зависимости от степени их самореализации.
То, что бывший функционер Союза свободной немецкой молодёжи (FDJ) из Восточной Германии и бывший российский тайный агент, который пять лет провёл в Дрездене, сейчас договариваются о мире в Европе – это просто ирония истории. Тот факт, что каждый из них говорит на языке собеседника – ещё одно совпадение. Однако дела это не облегчает. Рассказы Ангелы Меркель об опыте жизни в ГДР и общении с российскими оккупационными силами ограничивались в начале её политической карьеры историей о том, что когда-то в немецком государстве рабочих и крестьян российские военнослужащие украли у неё велосипед. И то, что она тайно восхищалась польским профсоюзом «Солидарность», который принёс Польше свободу, явно повлияло на личностное развитие канцлера, о чём свидетельствует её политическая карьера[20].
Так, Меркель, будучи в Бундестаге главой оппозиционной фракции ХДС/ХСС, естественно, выступала за участие Германии в иракской войне на стороне Америки и упрекала тогдашнего федерального канцлера Герхарда Шрёдера в недостаточном понимании демократии, когда он совместно с французским президентом Жаком Шираком и Владимиром Путиным отклонил предложение об участии в операции. Доказательства наличия оружия массового поражения у Саддама Хусейна, которые Америка представила мировой общественности на сенсационной пресс-конференции в качестве причины войны, оказались лишь военной пропагандой – они были сфальсифицированы.