– Две рюмки водки, мисс. Мне и леди.
– Я не пью водку, – вполголоса проговорила я, когда официантка отошла.
– Странно, что ты до сих пор сидишь со мной за одним столом. Или это потому, что я дал тебе три тысячи долларов? Впрочем… три тысячи долларов – это деньги, на которые я, наверное, смогу купить тайну. Так что я покупаю у тебя тайну. Ты, конечно, можешь отказаться – это твоё право. В конце концов, мы с тобой уже договорились о покупке улыбки на вечер.
– А ты деловой человек. И какой же должна быть тайна?
– Любой. Выбирать тебе.
– Когда мне было пятнадцать, я украла у отца золотые часы и продала их. А на эти деньги купила целую кучу нижнего белья.
– Здорово, – резюмировал Брайан. – Ну всё. К себе домой я тебя не поведу – два года назад коллеги подарили мне на день рождения золотой "Ролекс".
Я рассмеялась.
– А почему ты его не носишь?
Брайан сердито махнул рукой.
– Лет через сорок. Когда совсем постарею и буду нуждаться в чём-то, что будет придавать моему облику шик и благородство. А пока он отлично смотрится в красивой коробочке.
Я оглядела принесённые рюмки с водкой.
– Это не для того, чтобы пить, – сказал Брайан. – Сейчас я всё объясню.
Он достал из кармана горстку мелочи и, положив деньги на стол, разделил их на две аккуратные кучки.
– Эта игра впервые появилась в Месопотамии. Наверное, тогда они использовали не водку, а что-то другое. Не суть важно. Ты бросаешь монетку в мою рюмку – и я рассказываю тебе тайну. Или что-то личное. Потом мы меняемся местами. И так – до бесконечности. После игры монетки мы должны сохранить.
– Зачем?
– Монетки – это тайны. Если ты забираешь мои тайны, то ты становишься моим другом. Жители Месопотамии верили, что деньги не выдают тайн.
– То есть, если верить жителям Месопотамии, то даже самый жалкий цент – это чья-то тайна?
Брайан склонил голову на бок.
– Интересная мысль! Значит, все люди – потенциальные друзья. Но почему же тогда Ближний Восток – самое неспокойное место во всём мире? Ладно. Бросай. Я буду первым.
Я бросила монетку в его рюмку.
– Когда я учился в университете, у меня были длинные волосы, – заявил мой собеседник и жестом продемонстрировал их длину – чуть выше плеч. – Но мне они быстро надоели. Кроме того, не хотелось иметь ничего общего с хиппи.
– Почему? Ты их не любишь?
Брайан пожал плечами.
– Если честно, то мне всё равно. Против них я ничего не имею. Но война – это один из двигателей прогресса и других не менее важных процессов в мире. Пока есть война, есть военные, которые совершенствуют своё мастерство. Есть учёные, которые разрабатывают новые виды оружия. Есть правые и левые. Есть журналисты, которые пишут о войне… и так далее, это влечёт за собой движение в других, менее агрессивных областях. Война – это постоянные колебания. А что такое мир?
Мир – это статичность и скука. Рано или поздно люди сойдут с ума от скуки и начнут убивать просто так. Я уже не говорю о том, что сама идея мира утопична. В мире никогда не будет равенства, которое является необходимым условием для достижения всеобщего перемирия. Всегда будут деньги – нефть, алмазы, золото.
Будут люди бедные и богатые, смелые и трусливые, коварные и честные… будет всё.
Кроме мира во всём мире. Да и вообще. Я не хочу относиться к какой-то группе людей. Я всегда сам по себе. Мне так легче жить.
– У тебя много таких теорий? – с улыбкой спросила я.
Брайан убеждённо кивнул.
– Миллион. Буду делиться с тобой по мере возможности.
– Ты никогда не пробовал писать книги?
Он брезгливо поморщился.
– Пока что мне хватает стихов. Хотя… может, когда-нибудь и решусь. – Монетка из ещё не тронутой кучки нырнула в мою рюмку. – А теперь послушаем вас, мисс.
– Я служила в армии. Целый год. Связисткой.
– Врёшь! – удивлённо ахнул Брайан.
Я обиженно выпятила нижнюю губу.
– Не вру. Честное слово!
– Никогда не думал, что буду стыдиться того, что не служил.
– Думаю, ты немного потерял, – сказала я и бросила очередную монетку в его рюмку.
Брайан задумался.
– Даже не знаю что тебе рассказать. Ах да. Когда-то я почти три месяца встречался со своим сокурсником.
– Что? – расхохоталась я.
– Не волнуйся, я пошутил, – улыбнулся он. – Хм. У меня был роман с мусульманкой из Ирана.
– Так уж роман!
– И ещё какой. Правда, всего лишь неделю – иногда командировки кажутся очень короткими… Но, надо сказать, я очень расширил свой кругозор. Даже выучил несколько фраз на фарси.
– Вроде "а какого цвета у тебя сегодня бельё, дорогая"?
Брайан хлопнул в ладоши и залился смехом.
– Точно. Откуда ты знаешь? Эта фраза была одной из первых.
У моей монетки появилась соседка по рюмке.
– Я потеряла девственность в тринадцать лет. Самое страшное – я ничего не помню.
Мы хорошенько выпили и покурили… надеюсь, всё прошло хорошо.
– Я уверен, что ты держала марку, – с невероятно серьёзным лицом сказал Брайан, и я не удержалась от улыбки.
Когда очередная монетка перекочевала в рюмку моего собеседника, он принял задумчивый вид.
– Наверное, на этот раз я поделюсь с тобой личной вещью. Задай мне любой вопрос.
Нет. Два вопроса. А я отвечу.
– У тебя в бумажнике есть фото светловолосой женщины. Кто это?
Брайан достал бумажник и показал мне фотографию.
– Ты имела в виду эту женщину? – уточнил он.
– Да, именно её.
– Это моя жена.
Он изучающе посмотрел на меня.
– Твоя… жена? – переспросила я.
– Да, моя жена. А я не выгляжу женатым человеком?
– Я не могу на вид отличить женатого мужчину от неженатого.
– Это хорошо. Тогда придётся сказать тебе правду. Это моя мать. За два года до смерти. Её звали Ева. Красивое имя, правда?
– Очень красивое.
За призрачным полиэтиленом разместились три фотографии. Помимо вышеупомянутой, там ещё было фото совсем маленького Брайана. Он смотрел в камеру с очень серьёзным видом, почти нахмурившись. На третьей фотографии я узнала Брайана без труда. Он счастливо улыбался и одной рукой прижимал к груди диплом, а второй придерживал профессорскую шапочку, на которой можно было разглядеть стилизованную букву "H" – Гарвардский университет.
– А почему тут нет фотографии твоего отца?
– Не нашёл маленькой. В альбоме есть большие… при случае я тебе их покажу.
Кстати, с тебя второй вопрос.
– Он будет немного личным.
– Придётся ответить – я ведь обещал.
– Что ты сейчас чувствуешь?
Брайан поболтал в руках рюмку – монетки перекатились по дну, сделав круг.
– Не знаю, что я чувствую. Но я думаю о том, что есть что-то странное во всём этом. У нас с тобой нет и не может быть ничего общего – мы живём в разных мирах, у нас разные проблемы, разные взгляды на жизнь. До этого я практически не общался с таким женщинами, как ты – но те, с кем меня сводила судьба, произвели на меня немного тягостное впечатление.
– Чем именно?
– Много чем. Озабоченностью теми вещами, которые мне незнакомы по определению, интеллектуальной ограниченностью, которую они объясняют отсутствием денег…
– При чём тут деньги? – нахмурилась я.
Брайан снова передёрнул плечами – "не спрашивай, я сам не знаю".
– Вероятно, в наши дни и мозги можно купить за определённое количество зелёных бумажек.
– Это просто ужасно. Мне жаль таких женщин.
– А мне нет. Почему я должен жалеть их? Они сами выбрали себе дорогу. Во всяком случае, я рад, что ты другая.
– Ты меня совсем не знаешь. Почему ты думаешь, что ты прав?
– Потому что я редко ошибаюсь в людях. Кроме того, мы с тобой сидим тут довольно долго. Общество глупой женщины наскучило бы мне минут через тридцать.
– Тебе знакомо понятие "просто секс"?
– Отлично знакомо. А я бы обиделся, если бы ты расценила всё это, – он обвёл рукой стол, – как попытку затащить тебя в постель.
– Если честно, то я об этом думала… но уже изменила своё мнение. Просто для того, чтобы провести с женщиной неи к чему не обязывающую ночь, не требуется устанавливать уровень коэффициента умственного развития.
– Согласен. Но она должна быть достаточно умной, чтобы понять, что эта ночь ни к чему не обязывает.
Я развела руками и рассмеялась.
– Не буду спорить. Ты прав.
Брайан посмотрел на часы.
– Ого! Уже третий час! Виноват, совсем тебя заболтал. На работу ты завтра точно не встанешь…
– Ты что! Завтра же воскресенье!
Он виновато потрепал волосы.
– Точно. Вот что делает с людьми гибкий график. Я даже не помню, какой завтра день. Ну так что? Пойдём? Я-то ложусь под утро – а вот ты, как я вижу, засыпаешь на месте. Как я могу позволить, чтобы дама уснула в моём обществе? Какой из меня тогда джентльмен?
Все места для парковки были заняты, и Брайану пришлось оставить машину в другом квартале.
– Ты найдёшь её потом? – с лёгким опасением спросила я.