Выйдя на улицу, я посмотрел на часы — стрелки показывали пять двадцать четыре. Я подошел к перекрестку, оглянулся, заметил в конце квартала аптеку, поспешил к ней, отыскал телефонную кабину и набрал номер. Трубку снял Фриц и соединил меня с оранжереей.
Когда Вульф подошел, я сказал ему:
— Мне удалось поговорить с матерью Рейчел. Она сказала, что ее дочь никогда не рассказывает дома о своей работе. Мы беседовали в настоящем времени, потому что она еще пребывала в неведении о случившемся. Ей хочется увидеть имя Рейчел в газетах, и она его увидит благодаря этому мерзавцу, с которым я разминулся на три минуты. Я ей ничего не сказал, так как только бы потерял на это время. Завтра, когда она осознает, что выяснение подробностей о работе ее дочери может помочь найти убийцу, она, возможно, что-нибудь припомнит, хотя вряд ли. Имена нескольких друзей узнал, но живут они в разных местах. Велите ребятам позвонить мне по этому номеру. — Я продиктовал номер телефона.
— Мистер Кремер настаивает на встрече с тобой, — сказал Вульф. — Я рассказал ему все, и он послал за книжечкой, но желает видеть тебя лично. Судя по голосу, он разозлился. Пожалуй, тебе стоит заехать к нему. Все же мы действуем сообща.
— Угу. И давно? Ладно, ладно, поеду. Не усердствуйте.
Я подождал в кабинке, чтобы никто не занял ее. По мере поступления звонков я перепоручил Уильяма Баттерфилда Саулу, Гулду Гринберг — Фреду и Ситию Фри — Орри, добавив, что желательно разузнать имена других друзей и знакомых мисс Эйбрамс и пусть занимаются ими сами. Покончив с наставлениями, я прогулялся пешком до метро.
В уголовке на Западной Двадцатой улице я испытал на собственной шкуре, насколько разозлился Кремер. Я давно уже сбился со счета, пытаясь определить, сколько раз меня вызывали в это учреждение за последние годы. Когда у нас с Вульфом есть что-то (или Кремер думает, что есть), на что Кремер хотел бы наложить лапу, меня тут же препровождают в его кабинет. Если дело пустяковое, мною занимается сержант Перли Стеббинс или кто-то из их шайки. Если же требуется задать мне нахлобучку, меня бросают на растерзание лейтенанту Роуклифу. Когда мне придется выбирать между раем и адом, я не стану ломать голову, а просто спрошу «А где Роуклиф?» Одно время мы с ним были квиты — он надоел мне ничуть не меньше, чем я ему, — пока в один прекрасный день меня не осенило: надо начать заикаться! Дело в том, что когда Роуклиф горячится и выходит из себя, он начинает заикаться. Вот я и замыслил сперва раздразнить его, а потом разок заикнуться и посмотреть, что получится Результат превзошел все ожидания. Роуклиф так взбесился, что стал мычать и запинаться на каждом слове, после чего я с полным основанием подал жалобу, что он меня передразнивает. С тех пор козыри заимел я, и Роуклиф это знает.
Мы с Роуклифом мозолили друг другу глаза битый час — чистейший фарс, ведь Вульф уже выложил им все без утайки, и добавить мне было нечего. Роуклиф упорствовал, что я преступил закон, обыскав стол и прикарманив записную книжку (сущая правда), и настаивал, что я наверняка нашел еще что-то и утаиваю это от полиции. Так мы сидели и толкли воду в ступе, пока наконец мне не дали подписать свои отпечатанные показания. Я подписал, Роуклиф прочитал и стал приставать с новыми вопросами. Я долго терпел, но потом мне наскучило.
— Послушайте, — сказал я, — вы же сами знаете, что несете полную галиматью. Чего вы добиваетесь — пытаетесь с-с-с-с-сломить мой дух?
Роуклиф стиснул зубы. Но он должен был что-то ответить.
— Я бы с удовольствием с-с-с-сломал тебе шею, — заявил он. — Убирайся отсюда к чертовой матери!
Я убрался, но не туда. Я твердо намеревался перекинуться парой слов с Кремером. Спустившись в вестибюль, я повернул налево, дошел до конца коридора и толкнул дверь, не постучав. Кремера не было, лишь Перли Стеббинс пыхтел над столом, заваленным бумагами.
— Заблудился? — поинтересовался он.
— Нет. Я пришел сдаваться. Я только что з-з-з-зажарил и слопал Роуклифа. Вдобавок мне кажется, что кто-то здесь забыл меня поблагодарить. Если бы не я, ребята с участка почти наверняка посчитали бы это самоубийством или несчастным случаем, и никто бы не просмотрел записную книжку и не обнаружил этих записей.
— Верно, ты нашел книжку, — кивнул Перли.
— Я об этом и толкую.
— И отнес ее домой Вульфу.
— А затем без промедления предоставил вам.
— Да, ты прав. Спасибо большое Устраивает?
— Да Только ответь на один вопрос, чтоб не дожидаться утренних газет. Как названо в заголовках падение Рейчел Эйбрамс из окна?
— Убийство.
— Нагадали на кофейной гуще?
— Нет Нашли следы пальцев на шее. Врач полагает, что ее душили. Стало ли это причиной смерти, покажет вскрытие.
— И я не поспел на каких-то три минуты…
— Ну да? — притворно изумился Перли.
Я изрыгнул сочное словцо. Потом добавил:
— Хватит вам и одного Роуклифа в отделе, — и отправился восвояси. В приемной я зашел в телефонную кабинку, набрал номер, услышал голос Вульфа и доложил: — Извините, что нарушаю ужин, но мне нужны указания. Я в уголовке на Двенадцатой улице, без наручников, провел час с Роуклифом и пошушукался с Перли. Исходя из пятен на шее, официальная версия гласит, что ее задушили и выбросили из окна. Как я вам и говорил. Три имени, что назвала миссис Эйбрамс, я распределил между нашими ребятами, велел им узнавать еще и действовать по своему усмотрению. Сегодня вечером или завтра нужно еще разок навестить Эйбрамсов, только не мне. Сол, пожалуй, сумеет вызвать миссис Эйбрамс на откровенность. А я жду указаний.
— Ты ужинал?
— Нет.
— Возвращайся домой.
Я дошел до Десятой авеню и поймал такси. Дождь моросил, не переставая.
6
Вульф не любит встречаться и обсуждать дела с клиентами. Несть числа, сколько раз он твердил мне, чтобы я не впускал к нему клиентов. Поэтому, когда я вечером, по указанию Вульфа, позвонил в гостиницу Уэлману и пригласил его прийти к нам в одиннадцать утра, я понял, что Вульф разделяет мою тревогу по поводу этого дела.
Восемь дней минуло с тех пор, как мы познакомились с нашим клиентом, хотя названивал он с завидным упорством то из гостиницы, то из Пеории. Судя по всему, восемь дней не пошли ему на пользу. Он был облачен в тот же самый серый костюм, или в точную его копию, но галстук и рубашку все же сменил. Лицо было землистым. Повесив пальто нашего клиента, я заметил, что он, кажется, сбавил в весе. Уэлман промолчал, и я подумал даже, что он оглох, но потом, когда он вошел в кабинет, обменявшись с Вульфом приветствиями и опустившись в красное кожаное кресло, он извинился:
— Прошу прощения, вы что-то сказали о моем весе?
— Да, мне показалось, что вы похудели.
— Наверное, вы правы. У меня пропал аппетит, да и сон что-то разладился. Я возвращаюсь домой, иду в офис или на склад, и все из рук валится; сажусь на поезд, качу сюда, но и здесь не слаще. — Уэлман обратился к Вульфу. — Ваш помощник сказал мне по телефону, что новостей у вас нет, но вы хотите поговорить со мной.
Вульф кивнул.
— Не хочу, но вынужден. Позвольте задать вам вопрос. За восемь дней я потратил… сколько, Арчи?
— Около тысячи восьмисот
— Почти две тысячи долларов из наших средств. Вы заявили, что согласны на все, даже если я пущу вас по миру. Вы не должны соблюдать обязательства, принятие под давлением. Я люблю принимать от клиентов чеки, но лишь при условии, что не буду потом терзаться угрызениями совести. Как вы себя сейчас чувствуете?
Уэлман заметно смешался. Он глотнул, потом ответил:
— Я уже сказал, что у меня пропал аппетит.
— Я слышал. Вы должны есть. Человек должен есть. — Вульф показал как. — Пожалуй, мне стоит обрисовать вам положение. Как вам известно, я считаю доказанным, что вашу дочь убил мужчина, который, назвавшись Бэйрдом Арчером, позвонил ей и назначил свидание. Убил из-за того, что она прочитала рукопись, о которой упоминала вам в письме. Полиция согласна с моими выводами.
— Я знаю, — Уэлман пытался сосредоточится. — Это уже немало. И ведь нашли все вы.
— Я нашел еще кое-что. Большую часть ваших денег мы потратили на то, чтобы попытаться разыскать кого-нибудь, кто мог бы рассказать нам про рукопись или про Бэйрда Арчера, или про то и про другое. Мы уже держали удачу за хвост, но в самый последний миг упустили. Вчера днем убили молодую женщину по имени Рейчел Эйбрамс, столкнув ее с седьмого этажа. Мистер Гудвин опоздал на три минуты. А вот сведения, которыми располагает полиция, но которые не предназначены для печати. В письменном столе убитой мистер Гудвин обнаружил записную книжку, в которой было записано, что в сентябре прошлого года Бэйрд Арчер уплатил мисс Эйбрамс девяносто восемь долларов сорок центов за перепечатку рукописи. Это окончательно доказывает, что вашу дочь убили из-за того, что она прочла рукопись, но это лишь подтвердило мое предположение, и поэтому не столь для вас важно. Мы…