— Вникать неохота.
Настроение безнадежно испортил гипнотизер. Не стоило Матвею связываться с ним, а нет, попала вожжа под хвост. Не смог он устоять перед гипнотическим взглядом, сначала поплыл, а затем вовсе утонул… А ведь верил, что выдюжит.
— Неохота, а придется, — сказал Сева. — Это начальник битовской ментовки, со своими замами… «Бык» один на входе затупил. Мент ему ксиву показывает, а тот — в общую очередь.
— Правильно, там им и место.
— Матвей, у тебя что, настроение в плинтусе? Какое там место? Они же нам жить не дадут, если в штыки встанут…
— Логично… А настроение правда не в дугу.
— Хорошо, Толик вовремя узнал, кого «бык» завернул. Прогнулся перед ментами…
— Западло так прогибаться. Ну да ладно, с ментами в мире надо жить, понимаю… Понимаю, но принять не могу… Какого им здесь надо?
— Не знаю. Ходят, высматривают. В казино заглянули, в концертном были, на пьедестал вот смотрят. Танцевать не будут, в концертный сейчас вернутся…
— Сева, я не пойму, ты пророк или менты тебе прогон сделали?
— Я не понял, это что, предъява? — взвелся Сева.
Он не отличался высоким ростом и размахом в плечах, но выглядел внушительно. Плотно сбитый, резкий, напористый. Лоб толщиной с танковую броню; маленькие глаза, глубоко утопленные под мощными надбровными дугами; нос лепешкой, тяжелый подбородок, способный, казалось, выдержать удар кувалдой.
— Тсс! Не гони волну! — осознав свой промах, сказал Матвей.
— Ну ты точно с головой сегодня не дружишь, — успокаиваясь, буркнул Сева. И пояснил: — Менты столик в ресторации заказали. К сцене сейчас пойдут, поляну им там накрывают…
— А танцевать, говоришь, не будут? — в раздумье усмехнулся Матвей.
— Эти не будут… А ты что задумал? — подозрительно глянул на него Сева.
— Да так…
— Ты это, будь поосторожней. Менты не простые, и за жабры могут взять…
— Не так страшен черт…
— У Сафрона, говорят, хлеб-соль с ними.
— Хлеб-соль с ментами? Стремно.
— Стремно не стремно, а живет Сафрон нормально. Деньги спокойно делает. Никто его не трогает. А раньше, говорят, на ножах с ментами был. Подмяли его…
— И мы его подомнем. Не сегодня, так завтра…
— Да, но с ментами собачиться не надо…
— Зачем собачиться? Они на шоу пришли. Будет им шоу…
Он позвал к себе Леву Головастика и велел ему готовить к выходу гипнотизера.
* * *Саня Кулик не жалел потраченных денег. Вечер, что называется, удался. Дискозал с танцевальным пьедесталом ему понравился, но там громкая музыка терзала слух, а лазерное светошоу резало глаза. Да и не тот возраст у него, чтобы козлом скакать под музыку. Зато в ресторане здорово. Светло, комфортно и не слышно, как за стеной грохочет молодежная дискотека. Сцена, общий зал, заставленный столиками, два дополнительных яруса — как в театре — для отдельных ресторанных кабинетов. И цены не самые кусачие. Любезные официанты, угодливый метрдотель, холодная водка, тающие во рту французские стейки. На сцене крутится группа голосистых девочек, уже обозначившихся на телевизионных экранах — еще не звезды, но уже близко к тому.
— Неплохо живут якутские бандиты, — сказал Комов.
— Бандиты не бандиты, а ничего не докажешь, — пожал плечами Лозовой. — Заведение зарегистрировано на добропорядочных граждан, жителей славного города Битово. Формально ни к чему не придерешься.
— Зато мы знаем, кто такой Биток, — критически посмотрел на него Степан.
Кулик сам занимался сбором информации, но накопал не так уж и много. Битков Матвей Кириллович, семидесятого года рождения, дважды судим за мелкие кражи, общий лагерный стаж шесть лет. Сидел в лагерях славного для воровской братии Магадана, сначала на общем, затем на строгом режиме. В девяносто девятом году освободился, что называется, по звонку. На этом информация о нем исчерпывалась. Пропал Битков Матвей Кириллович, вышел из поля зрения правоохранительных органов. Чем занимался, с кем, в каких краях — загадка. Можно было только плясать от подсказки, которую дал Сафрон. Колыма, Чукотка, Камчатка — колымское золото, якутские алмазы, камчатская платина. Тайга, тундра, дикие края, дикие старатели, дикие банды, дикие нравы… Возможно, именно оттуда и пришли средства, на которые было построено казино «Пьедестал»…
— И только предполагаем, кто может быть у него в команде, — сказал Кулик.
Если Биток действительно занимался золотом и алмазами, то под ружьем у него, возможно, настоящие головорезы… Но опять же, все это догадки. В дальние края уже отправлен официальный запрос — может, все-таки кто-то знает, чем промышлял Биток; возможно, всплывет информация о его «подвигах» и банде…
И еще неизвестно, где Биток находится сейчас. Может быть, рядом, в казино, а может, развлекается где-нибудь на Канарах…
— Не нравится мне все это, — сказал Степан. — Очень не нравится… Но поводов придраться к Битку пока нет.
— Придраться можно к танцполу, — ввернул Лозовой.
— Что там не так?
— Пьедестал очень высокий, на высоте ступеньки очень крутые, а народ у нас шебутной, к стриптизершам поближе полезет. Можно так вниз навернуться, что и костей не соберешь…
— Вряд ли, — не согласился Комов. — Максимум на ступеньку пониже упадешь…
— С одной ступеньки на другую, ниже, ниже… — не сдавался Рома. — Ну, чисто гипотетически…
— Чисто гипотетически можно и к столбу докопаться, — сказал Степан. — Но мы же в здравом уме, маразмами, тьфу-тьфу, не страдаем… Это что там за клоун на сцене?
За девушками на сцене Круча следил вполглаза, слушал их вполуха, зато заметил появление худосочно-костлявого паренька с гривой темных кучерявых волос. Нелепая кепка с бубоном на длинном козырьке, полосатая рубаха — вздорная пародия на робу зэка с особого режима; широченные джинсы, спущенные ниже верхнего среза трусов. Балаган, одним словом.
Паренек не мог спокойно стоять на сцене. Приплясывал, махал рукой так, что едва удерживал в ней микрофон. А с языка сыпалась паскудная чушь.
— Теща зятю — ты видел парня, который меня спас? Зять ей — да, он уже приходил ко мне извиняться!.. И еще!.. Теща спрашивает у зятя, когда отходит ее поезд. А он — через два часа, восемь минут, четырнадцать секунд! Ха-ха!..
Кулик слушал эту ахинею, плотно сомкнув губы. А Комов даже порывался встать, чтобы подняться на сцену и пинком прогнать со сцены этого мерзопакостного паяца.
К счастью, фигляр заткнулся по своей воле. Рассказал пару-тройку затертых анекдотов, объявил выход «великого и непревзойденного мага» и убрался со сцены.
Объявленный гипнотизер в длинном колпаке и шелковом плаще вышел в зал.
— Кажется, идет к нам, — возмущенно нахмурился Лозовой.
— Что-то здесь нечисто, — покачал головой Комов. — Сначала тещу в мой адрес травили, теперь еще и это чудо… Точно, к нам идет.
С улыбкой до ушей гипнотизер подошел к столику, бесцеремонно взял под локоток Степана; свободной рукой обвел его друзей, показал на сцену.
— Прошу, господа! Ваш выход!
— Я тебе сейчас!.. — нахраписто дернулся Комов.
Но Круча его осадил резким взглядом.
— Спокойно, Федот, все нормально.
Он дернул рукой, высвобождая локоть, с важным видом поднялся из-за стола, в сопровождении гипнотизера поднялся на сцену.
* * *— Сейчас будет цирк! — потирая ладони, сказал Матвей.
Из окна хорошо была видна сцена. Иллюзионист на ней и четыре мента. Сами виноваты, что повелись.
— Зря ты так, — недовольно сказал Сева.
— Не нагоняй тоску, брат.
Матвей и сам понимал, что напрасно злит ментов. Игры с огнем заканчиваются пожаром. И не поступил бы он так опрометчиво, если бы сам не стал жертвой гипноза. Сейчас он хотел доказать, что хваленые битовские менты ничем не лучше его.
— Чего без дела сидят, пусть потанцуют…
— Ну-ну, я тебя предупреждал, — буркнул Сева.
— Ты, предупреждало, скажи лучше, где братан твой Дема?
Матвей спросил с безмятежно-ухарской интонацией в голосе. Но сам вопрос родила тревога, слабым огоньком вспыхнувшая в сознании. Подкорка подсказала, что зря он связался с ментами. И ему вдруг стало не хватать Демы, такого же боевого парня, как Сева.
— Амур у Демы, выходной взял, — глядя на сцену, сказал Сева. — Ты же сам его отпустил…
— Ну, амур так амур…
В принципе бояться было нечего. Вход в административный корпус стерегут громилы из службы охраны, и перед входом в конференц-кабинет установлен пост… Да и в любом случае менты не посмеют потревожить его покой на частной территории.
— Это писец! — прыснул Сева.
Матвей стиснул зубы. Не ожидал он, что дело примет такой оборот. Мало того, что мент смог устоять перед силой гипнотизера, так он еще обратил ее против него самого; и сейчас иллюзионист сам с отупевшим взглядом выкидывал коленца. Главный мент пристально смотрит на него, что-то говорит, а тот пляшет под его дудочку. Вприсядку, с подпрыгом, яблочко да на тарелочке… Публика в лежке.