Воздух был полон странными запахами, один из которых — самый едкий, неприятный и интенсивный, — был ему странным образом знаком. Тихие потоки воздуха джунглей случайно донесли до него этот вызвавший смутные, уплывающие ассоциации запах. Но вдруг в памяти его всплыла картина и он вспомнил. Он увидел себя стоящим на бетонном полу огромного здания, вдоль стен которого было расставлено множество огороженных клеток, в которых либо нервно прохаживались, либо в мрачной тоске по утраченной свободе лежали львы и тигры. В воздухе стоял именно этот резкий запах. Конечно, одно дело разглядывать тигров в клетках, и совершенно другое — внезапно осознать, что они здесь где-то рядом и ты от них ничем не огорожен. Только сейчас ему пришло в голову, что он тигров воспринимал не как реально существующую опасность, а просто как имя существительное. Испуга он не почувствовал, но стал двигаться более осторожно, постоянно начеку.
Несколько раз ему приходилось идти в обход болот и глубоких оврагов. Было уже около полудня, время когда уже пора было поворачивать обратно, чтобы успеть вернуться до наступления темноты к месту, где он расстался с проводником. В подсознании все время всплывал вопрос, сможет ли он вернуться по своим же собственным следам. Опыта по ориентированию в лесу у него не было, к тому же он обнаружил, что и ориентироваться по компасу гораздо труднее, чем он себе представлял. Не оставлял он по пути и никаких зарубок, настолько трудно в такую жару ему казалось пользоваться кинжалом.
Гордон Кинг был собой крайне недоволен: он не нашел никаких руин, ему было жарко, он устал и проголодался. Ему стало совершенно ясно, что никакие развалины его абсолютно больше не волнуют, и после короткого отдыха он повернул назад, на юг. И почти сразу же понял, что перед ним стоит задача почти невыполнимая. За шесть часов пути он далеко отошел от конечного пункта. Если он проходил по две мили в час, то перед ним двенадцать миль, которые необходимо преодолеть. С какой скоростью он двигался, он не знал, но великолепно понимал, что пустился-то в путь свежим, полным сил и после сытного завтрака, а возвращаться ему предстоит голодным, усталым и со стертыми ногами.
Тем не менее, он продолжал верить, что успеет преодолеть это расстояние достаточно легко еще до наступления темноты. Физически он был человеком прекрасно подготовленным к таким испытаниям годами атлетических упражнений и тренировок в колледже. Теперь он был страшно рад, что бегал на длинные дистанции и даже несколько раз выигрывал марафон, так что мысль о долгой ходьбе никогда его не пугала. То, что он был практически чемпионом по метанию копья и диска, сейчас ему помочь ничем не могло. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что последний год, закончив колледж, он позволил себе распуститься — и это становилось с каждой милей все ощутимее.
С первой же минуты, что Гордон Кинг пустился в обратный путь, он обнаружил, что абсолютно не в состоянии найти даже признака той тропы, по которой он сюда пришел. Когда он пошел туда, откуда как ему казалось, он пришел, то компас показал, что он движется на юго-запад, а следов никаких он найти не сумел.
Покачав головой, он обратился к компасу, но путь на юг проходил через непреодолимую чашу, сквозь которую — он был твердо уверен — он не ходил. Он принялся размышлять, стоит ли ему обходить трудные места в его движении на юг или стараться предельно точно следовать стрелке компаса, обходя только непреодолимые препятствия. Последний вариант ему показался наиболее удачным, так как сильно сократил бы ему дорогу и вывел бы его прямо на проводника.