А еще тем, что он мог бы успеть поведать, что виновником интересного положения ее бывшей невестки был вовсе не тот некромант. А что вы хотите? Образец благородства у нас Анджелин, а я простой человек! Я жить хочу, и желательно долго и счастливо.
— Что… это?
Голос Анджелина отвлек от размышлений. Бывший градоправитель стоял на коленях, во все глаза глядя на тело леди Геммы. Я опустил взгляд — и содрогнулся, когда по мертвому телу прошла судорога. Вздутый живот под моей ладонью дернулся, внезапно становясь твердым, словно каменный. Виконтесса была мертва, но в ней находилась жизнь, которая очень не хотела прерываться.
Нерожденный младенец… Какие перспективы… Не перечесть, сколько эликсиров можно приготовить из его крови! Тем более что дух Ладиана ясно сказал — это не наследник имени и титула графов Байт, это бастард без рода и племени, а значит, ни одна живая душа не вступится за этого ребенка.
Кроме души его матери.
— Именем моим, — я выпрямился, раскинув руки, — волей моей… В обмен на плату мою… — Где мой ритуальный нож? — Призываю тебя вернуться… — Так, главное, чтобы руки не дрожали, — в тело твое…
Было уже за полночь, когда я, держась за стеночку, выбрался из замка и с трудом, словно мешок с репой, кое-как взвалил свою несчастную тушку в седло. Судя по выражению лица конюха, вышедшего, чтобы проводить меня, Анджелина, стражи на воротах и морды самой кобылки, совершить такое можно было только в состоянии, близком к помешательству. Ночь на дворе, порядочные люди по домам сидят, крепко спят или жен тискают, а не шатаются бесы знают где! Мой названый брат в самый последний момент уже взял лошадь под уздцы, заглядывая в лицо с таким видом, словно колебался — оттащить некоего упрямца наверх вместе с кобылкой или все-таки сначала стряхнуть наземь. Но, к счастью, он правильно понял мрачный взгляд исподлобья и ограничился тем, что пробормотал, потрепав конскую гриву:
— Будь осторожен!
Я кивнул. Настроение было премерзким. Меня мутило, кружилась голова, пробирал озноб, а тут еще и мрачные мысли в мозги лезут… Ужасно хотелось упасть на что-нибудь мягкое, закутаться во что-нибудь теплое и заснуть, но в этом замке задерживаться не было больше сил. Так что даже обычный гонорар за вызов духа — один злотый — я ждать не стал и великодушно разрешил отдать деньги позже.
С одной стороны, все складывалось просто великолепно. Леди Гемма осталась жива, и кратковременная смерть — всего две минуты она не дышала — вряд ли могла серьезно отразиться на ее самочувствии и характере. Более того — она удивительно легко и быстро разрешилась от бремени, произведя на свет живого и здорового младенца еще прежде, чем, сбежавшись на крики леди Лавины, слуги успели перенести ее светлость в комнату. Правда, не думаю, чтобы сие событие обрадовало хоть кого-то, кроме Анджелина Маса: ибо вместо желанного и ожидаемого сына леди Гемма родила дочь. Ее положение оказалось незавидным. Будь это мальчик, леди Лавина могла бы формально считать его собственным внуком или хотя бы перенести заботы с одного вечного младенца на другого. Можно было даже, несмотря на свидетельство духа Ладиана, как-то оформить бастарда наследником, но — увы… Майорат[4] не оставлял дочери леди Геммы ни малейшего шанса, пока был жив Анджелин Мас, который, естественно, умирать не собирался.
Когда-то давным-давно леди Мас, выйдя замуж за некоего Байта и оформив опекунство над прадедом Анджелина, отняла у него все, кроме жизни и имени. А теперь все возвращалось на круги своя. Правда, открытым оставался вопрос о Дарине Байте, младшем сыне недавно скончавшегося старого графа. Но этот человек почти четверть века не подавал о себе вестей, и начатые прошлой осенью розыски пока не дали результатов. У моего названого брата, таким образом, оказались развязаны руки. Дочь леди Геммы может рассчитывать лишь на приданое своей матери, а все остальное отойдет ее опекуну. Еще год назад Анджелин Мас был никем — просто градоправителем, просто одним из слуг графини Байт. Теперь он получал все. Это не могло не отразиться на его характере и было дополнительным поводом сбежать.
Моей кобылке тоже не нравилось тащиться куда-то среди ночи, тем более ночи весенней, слякотной и довольно ветреной. Неудивительно, что она выбрала кратчайшую дорогу между двумя конюшнями, которая пролегала… правильно, куда еще может забрести некромант в растрепанных чувствах? Именно на кладбище!
До полнолуния еще была почти седмица, звезды в небе светили не все, и, если бы не вечный огонь возле храма Смерти за деревьями и далекие огни на городской стене, тут вовсе царил бы непроглядный мрак. Но где вы видели некроманта, который заблудился на своем «рабочем месте»?
Я продолжал править кобылкой, посматривая по сторонам. Самочувствие улучшилось — тошнить перестало, — но настроение не изменилось ни капли. Когда-то, прошлой осенью, если быть точным, именно здесь, на кладбище, я назначал свидания моей жене. Смерть тогда охотно соглашалась прогуляться с супругом рука об руку или присесть где-нибудь на пожухлой траве. Какие это были золотые деньки! Можно сказать, тогда я был счастлив… И какой контраст с днем сегодняшним!
Возле одной из могил на голой земле расположились три симпатичные девчушки, кутающиеся в темные накидки, из-под которых виднелись лишь подолы белых простых рубах и бледные мордашки. Все трое аж подпрыгнули, едва одинокий всадник оказался в зоне их внимания. Самая младшая — и наивная — даже привстала и кокетливо захлопала глазками:
— Мужчина, а мужчина, что вы делаете сегодня вечером?
— Пошла вон, — процедил мужчина, бросив на троицу косой взгляд.
— Фи, как невежливо! Такой красивый и такой невоспитанный! Неужели вам совсем не о чем поговорить с одинокой девушкой? Мы бы с вами нашли общий язык. — Намекая, ее язычок весьма соблазнительно коснулся приоткрытых губок.
— Сказано же — пошла вон, пока я добрый! — Ужасно хотелось на ком-нибудь сорваться, и эта нахалка подвернулась как нельзя кстати.
— Ты за это заплатиш-шь…
Она рванулась вскочить и броситься наперерез, но две ее товарки кинулись к подруге, силой вынуждая ее остановиться.
— Дура! — хором зашипели они. — Глаза разуй! Это же некромант!
— Что, правда? — Она захлопала веками.
— Кривда! — огрызнулся мрачный я. — Только вылупилась, что ли?
— А а-а-а… — Красотка часто-часто закивала. — А вы нас того… ну… не будете…
Злобного некроманта затрясло.
— Чего «не буду»?
— Ну… всякое нехорошее с нами делать, а?
Некроманта прорвало, и в течение следующих пяти минут окрестности узнали много нового о себе, жизни, смерти, покойниках, привидениях, женщинах вообще и ламиях[5] в частности. Три представительницы этого вида нежити втянули головы в плечи и хлопали веками, не решаясь даже пискнуть.
— Так что валите-ка отсюда, девочки, подобру-поздорову, — завершил выдохшийся я страстный монолог.
Две старшие девицы живенько поползли подальше, спеша притвориться чем-нибудь незаметным и безобидным вроде коряг и куч мусора, но младшая, недавно вылупившаяся — а ламии, как их родичи змеи, откладывают яйца, — только склонила головку набок:
— Проблемы?
Мы с кобылкой фыркнули хором:
— А у кого их нет? Вы вот, например, какого беса выползли так рано?
Собственно, в появлении на кладбище ламий нет ничего странного. Эта нелюдь селится в таких вот уединенных местах, где чувствуется смерть. Недалеко, за деревьями, находился храм Смерти и небольшой монастырь, где жили ухаживавшие за храмом и кладбищем монахи, именовавшие себя смертниками — за то, что хранили верность Смерти. Каждый из них в глубине души лелеял надежду, что после кончины именно он удостоится чести быть принятым своей сверхъестественной «невестой» с особыми почестями и займет место ее супруга. Увы, иногда реальность сводит на нет самые смелые мечты. Супруги Смерти — реально существующие люди. И для того чтобы стать одним из них, вовсе не обязательно умирать. Нынешний супруг, как уже было сказано, — я, стою тут собственной персоной. Но монахи-то в это не верят! Более того, лишь раз или два нам с благоверной удавалось встречаться в храме — меня как самозванца и конкурента оттуда чуть ли не поганой метлой гоняли. Вообще-то в крупных городах возле каждого храма живет свой некромант, но Большие Звездуны невелики, у города просто в казне нет денег содержать еще одну штатную единицу. Лично я, хоть и считался полноправным некромантом, получал вполовину меньше своего напарника, всего три злотых, а не пять, как мэтр Куббик.
Кстати, о монахах и некромантах! Ламии обычно выползали и начинали охотиться за мужчинами намного позже, когда окончательно исчезал снег, и все вокруг зеленело, а ночи становились достаточно теплыми, чтобы можно было переночевать на травке. Нам с мэтром не вменялось в обязанности охотиться на них — на это существует гильдия ведьмаков. Но убивать в целях самозащиты никто не мешал. Так что пусть только сделают шаг… Трое против одного — нормальный расклад.