– Да кого же вы ему тут в деревне найдете?
– И то верно! Ну, спокойной ночи, заходи еще!
Дома оказалось, что некормленый Бейсик опустился до попрошайничества. Он сидел на тропинке, ведущей к речке, и, увидев рыбака, поднимающегося с удочкой, начинал так жалобно мяукать, что каждый проходящий не мог не бросить ему рыбешку. Надежда пришла в ужас.
– Бейсик, как тебе не стыдно, ты же кот из приличной семьи!
Бейсик даже не стал делать вид, что смущен.
Когда огород был полит и все дела переделаны, Надежда присела на лавочке поразмыслить.
«Мне сорок восемь лет. Как ни печально это сознавать, но факт есть факт. Правда, мой муж утверждает, что выгляжу я лет на пять моложе. Но, во-первых, это он мне льстит, во-вторых, здесь, без косметики и в простом платье, в общем, можно отбросить максимум года три. И вряд ли мужчина моложе сорока может положить на меня глаз, не будем переоценивать свои силы. А это значит, что интерес, который я заметила в глазах Алексея, вовсе не амурного свойства. И я смело могу предположить, что интересую его исключительно как человек, непосредственно замешанный во всей истории с покойником. Но он-то здесь каким боком? Нищий бедолага, выгнанный женой из дому, какая у него связь с убийством в лесу? Нет, верно, он просто так смотрел. Может, ему понравилось подаренное Алкой платье? Некоторые мужчины реагируют на яркий цвет, как бабочки…»
С такими мыслями Надежда легла. Она думала, что долго не заснет от переживаний, но заснула сразу же, и снился ей муж. Веселый и довольный.
У капитана Свирбенко был гость. Капитан закрылся с ним в самой дальней комнате своего большого деревенского дома на окраине Оредежа. У капитана была еще квартира в пятиэтажном доме в центре поселка, там он жил с женой и детьми, а здесь оставались мать и незамужняя сестра. Гость капитана еще днем дал знать, что зайдет, поэтому Свирбенко его ожидал. Гость принес бутылку коньяка, но сам почти не пил, только пригубил рюмку. Зато капитан, намучившись с утра, дал себе волю. Гость посмотрел на часы и приступил к цели своего визита.
– А что, Свирбенко, с этим покойником, что утром в лесу нашли, неясности какие-нибудь есть?
– Какие неясности? – отозвался капитан, закусывая коньяк свежепосоленным огурчиком. – Все просто. Удушили жмурика, и все.
– Удушили, говоришь? А мне показалось, это несчастный случай, человеку плохо стало в лесу, он и помер. От астмы там или от инсульта.
Капитан отставил недопитый стакан и уставился на своего визави.
– Да как же от астмы, когда там ремень кожаный на шее имеется?!
Гость слегка поморщился.
– А ты уж всем и растрепал про ремень! Кто его видел?
– Врач видел, – ответил Свирбенко, подумав. – Я видел, Васильич, парень, что снимал.
– Ну, с Васильичем и со вторым ты уж сам договорись, а врач ваш?
– Да нет, из больницы, штатский.
– Ты помозгуй, как его убедить
– Да как же? – опять заныл капитан. – Ведь дело открыто, заключение врача есть, а там черным по белому сказано… Начальство из Луги приедет.
– Значит, перепишите заключение! – Гость повысил голос. – Давай, Свирбенко, зарплату отрабатывай.
– Уж не ваши ли там набезобразили? – упавшим голосом спросил капитан. – Тогда чего ж вы раньше-то?
– А где же тебя раньше перехватить? – рассердился гость. – Ты ж у нас весь на виду, начальство… А насчет того, наши или не наши, это, капитан, неважно, – сказал гость помягче и собрался уходить. – Завтра зайду, доложишь про врача. Ну, бывай! – Гость оглянулся, и ему пришли в голову слова песни: «Никогда, капитан, ты не станешь майором!»
Почему-то капитан Свирбенко у многих вызывал желание пропеть ему эту песенку вслух.
Проводив гостя, Свирбенко посмотрел на несколько зеленых бумажек, которые тот оставил на столе, и глубоко задумался. Гость капитана вышел на шоссе и не спеша пошел по направлению к деревне Лисино. Почти тотчас же перед ним бесшумно остановился автомобиль «Вольво». Водитель открыл дверцу, но из машины не вышел. Машина проехала деревню Лисино. Из нее в Забелино можно было попасть по шоссе или по проселку, так называемой старой дороге. Сразу за Лисином дороги шли почти рядом, поэтому «Вольво» аккуратно съехал с шоссе на старую дорогу, проехал медленно полтора километра и остановился, не доезжая до деревни. Пассажир вышел и по тропинке углубился в рощу.
И что мы имеем, сказала самой себе Надежда утром. Ровным счетом ничего. Никто ей ничего не рассказал, сим-сим дверь не открыл. В четырех домах два старика, одинокий мужчина, выгнанный из дома, а также тетя Шура, помешавшаяся от ненависти к соседям. Вообще-то ее можно понять. Целый день перед глазами этакий домина, она все время думает, что судьба могла распорядиться иначе и у нее тоже мог бы быть такой дом. Что касается обитателей этого дома, замка, как его называют в деревне, потому что башенки по краям и стрельчатые окна и правда напоминают псевдоготический замок, то кто там конкретно живет, в деревне толком не знают. Приезжают разные люди на иномарках, ворота открываются, а дальше все происходит вдалеке от любопытных деревенских глаз. Однако, заметила Надежда, не в ее правилах отказываться от расследования при первой неудаче.
«Начнем сначала. Если не считать покойника, о котором знают все, имеются два факта, о которых знаю только я. Знал убитый, он уже никому ничего не расскажет, знали люди, что его послали, но они далеко».
Итак, эти два факта – записка и дискета. Записка недвусмысленно указывает на четыре дома, а дискета… Дискета предполагает наличие компьютера. У кого в деревне есть компьютер? У Надежды, но про это никто не знает. Из тех четырех домов компьютер может быть только в каменном замке. Телевизионная суперантенна у них на крыше торчит, так почему бы не быть компьютеру?
– М-да, – сказала Надежда вслух, – как ни противно, но придется пообщаться с тетей Шурой. У ненависти глаза открыты, возможно, она что-то видела.
Легко сказать – пообщаться. А как это сделать? Тетя Шура не тот человек, с кем можно просто так, за здорово живешь, пообщаться. В гости к ней никто не ходит. Во-первых, она не приглашает – комплексует по поводу бани. А с другой стороны, никому не хочется слушать ее бесконечные жалобы на соседей. В деревне люди всякие есть, кто с соседями дружно живет, кто лается много лет, но тетя Шура про своих уж больно много наговаривает. Свихнулась она маленько на этой почве. Где же можно случайно с ней столкнуться? Магазина у их в деревне нет, колодец у каждого свой… Молоко! В деревне три коровы, одна – у Надеждиной знакомой бабушки Мани, две другие – у соседок, лютых врагинь. Живут напротив, обе – Нины, коровы у них родные сестры. Ненавидят друг друга по-страшному, никто уже не помнит, за что. И главное, если бы клиентов друг у друга отбивали, так нет – коров мало, за молоком люди летом в очередь.
Но самое лучшее молоко по праву считается у бабы Мани, покупатели у нее постоянные, всегда довольны. Надеждина мать тоже брала у бабы Мани, кот Бейсик ее молоко очень уважал. И тетю Шуру баба Маня привечала, хотя и давала ей молоко в неудобное время – с дневной дойки, в два часа. Ладно, решила Надежда, пойдем в два часа.
Пора было выбросить из головы посторонние мысли и сосредоточиться на сельском хозяйстве, не говоря уже о работе на компьютере.
Работа в огороде хороша тем, что голова остается свободной. И в голове у Надежды неотступно стучала мысль: кто же мог убить неизвестного мужчину, выдававшего себя за грибника? Если злоумышленники хотели скрыть труп, то зачем было оставлять его на поляне? А с другой стороны, раз человек выдавал себя за грибника, то приехал он на первой электричке. Очевидно, ехать на последней он побоялся: в темноте в лесу блуждать – ничего хорошего. Первая электричка приходит на станцию Пески, от которой тропинка через лес, приблизительно в полседьмого утра. Быстрым шагом до того места, где нашли убитого, еще полчаса. Итого примерно в семь утра, когда совсем светло, все и случилось. Есть километрах в полутора от того места гиблое болото, туда не то что труп человека – грузовик можно засунуть, уйдет под воду, не сразу просто. Так что злоумышленники, видно, поостереглись утром шататься по лесу с покойником наперевес – мало ли кто может встретиться. Грибов-то нет, но ходят охотники – по одному-двое в каждой деревне имеется. Или кому-то срочно понадобится бревнышко в лесу добыть на дрова или еще для какой надобности. Так, очевидно, бандиты и решили оставить пока труп на поляне, а вечером попозже вернуться. И если бы не неугомонная Нина Михайловна, которой невтерпеж стало идти за малиной, а потом – не ее эрдель, то все было бы шито-крыто.
Надежда поглядывала на солнце и думала, как бы ей половчее расспросить пожилого полицейского Васильича, когда тот явится к ней подписывать протокол. Ей хотелось знать, установили ли уже точное время смерти. Тогда можно было бы определить, в правильном ли направлении она мыслит. Во втором часу она выползла наконец из огорода, умылась, надела ситцевый сарафан – черный в меленький белый горошек – и отправилась за молоком к бабушке Мане. Она специально пришла пораньше и увидела, что тетя Шура уже сидит с бидоном в тенечке. Кошка Люська разлеглась на пороге хлева, ожидая порции парного молока. Жужжал шмель, из хлева слышалось журчание молочных струй и ласковое бормотание бабушки Мани – она беседовала с коровой.