— Вы в этом уверены? — с серьезным видом спросил Синклер.
Юджиния была не в силах больше сдерживаться и улыбнулась. У Синклера отлегло от сердца. Он убедился, что она не сердится на него. Но почему ему было это так важно? Синклер не мог найти ответа на этот вопрос. Впрочем, общение с женщинами всегда таило множество загадок. Однако раньше Синклер не ломал себе голову над ними. Юджиния впервые заставила его задуматься о том, как он выгладит в глазах женщины.
Подали чай, и Юджиния сначала разлила его по чашкам, а потом предложила герцогу и Терри отведать на выбор пирожных и бутербродов. Все это было для нее ежедневной рутиной, и она чувствовала себя за столом как рыба в воде. Это была ее стихия.
Юджиния умела и любила поддерживать светский разговор и быть приятной собеседницей. Людям было легко с ней. Неловкость, которую все испытали в галерее, вскоре забылась. Герцог больше не заикался о сходстве гостьи с изображенной на старом портрете рыжеволосой женщиной. Некоторое время они болтали о том, о сем.
Внезапно в голову Юджинии пришла мысль, что герцог, возможно, в этот момент понял, что из нее может выйти превосходная герцогиня, хозяйка большого дома. «Я должен жениться на ней», — наверное, подумал он. И Юджиния попыталась представить себе церемонию их бракосочетания. Впрочем, она никогда не присутствовала на великосветской свадьбе, и ей было трудно вообразить детали такого торжества. Фантазия Юджинии разыгралась до того, что она вдруг увидела в своих мечтах, как по проходу церкви в сторону алтаря бегут ее братья вместе с козлом Эриком. Все это было так нелепо, что, отогнав непрошеные мысли, она предложила налить Синклеру еще чашечку чая.
Синклер протянул Юджинии свою чашку. В этот момент он не думал ни об удивительном искусстве гостьи вести светские беседы, ни о том, что из нее может выйти замечательная герцогиня. Мысли Синклера были заняты другим. Он представлял себе, как их губы сольются в поцелуе.
Эта идея внезапно пришла ему в голову и ошарашила как гром среди ясного неба. Синклер долго смотрел в зеленые глаза Юджинии, похожие на океанские глубины, а потом перевел взгляд на ее усыпанный веснушками нос. Через несколько секунд он скользнул по губам, шевелившимся и призывно улыбавшимся. Синклер не слушал, о чем говорит гостья, он был заворожен ее лицом. Губы Юджинии, казалось, были созданы для улыбок и поцелуев.
Поэтому желание поцеловать ее было вполне естественным. И все же Синклер был неприятно удивлен внезапным влечением к женщине низкого происхождения. Герцог стоял на вершине иерархической лестницы, а с нее такие люди, как Бельмонты, едва различимы. Высокое положение в обществе запрещало ему вступать в интимную связь с девушкой, являвшейся потомком незаконнорожденного отпрыска распутного короля и горничной. Синклер перевел взгляд на кресло, в котором сидел Терри, но его там уже не было.
Гнусный мальчишка наверняка прикарманил серебряную ложку, мрачно подумал герцог.
— Моя матушка сейчас находится в Лондоне, — услышал он как будто со стороны свой голос. — Она приятно проводит время: посещает подруг, ездит в оперу и театры. В отличие от меня она обожает светскую жизнь.
— А вы предпочитаете жить в деревне, ваша светлость?
— Да, а вы, мисс Бельмонт? После окончания учебного заведения вас, наверное, влекут большие города.
«Ведь там можно найти богатого жениха», — чуть не ляпнул он, но вовремя прикусил язык.
— Моя тетушка предлагала мне остаться в Лондоне, но я пока не решила, как поступлю. Маме нужна моя помощь, без меня она не справится с близнецами. За ними нужен глаз да глаз.
«С этими сорвиголовами никто не справится», — подумал Синклер.
Некоторое время они молча пили чай. Юджиния сидела прямо, погрузившись в свои мысли. Синклер видел ее тонкий профиль. Гости, приезжавшие в Сомертон, часто чувствовали себя подавленно. Они робели, видя роскошь и великолепие окружающей обстановки. Однако Юджиния, похоже, нисколько не смущалась.
— О, как было бы здорово, если бы я могла покинуть Бельмонт-Холл! — с жаром произнесла Юджиния. — Если бы я могла оставить семью и окунуться в новую жизнь!
Она взглянула на герцога, как будто искала у него сочувствия. Синклер не понимал, чем заслужил подобную откровенность, но ему было приятно, что Юджиния заговорила с ним о своей заветной мечте.
— Так почему вы этого не сделаете? — осторожно спросил он.
Юджиния горько рассмеялась.
— Где вам понять трудности, с которыми сталкиваются простые люди! Вы получаете от жизни все, что захотите. Вы же герцог.
— Но ведь высокий статус тоже накладывает свои ограничения. У меня есть обязанности перед обществом. Кстати, мы об этом недавно говорили.
— А вам никогда не хотелось сбросить с себя цепи условностей, выйти за рамки дозволенного и пуститься во все тяжкие? Или, может быть, совершить какую-нибудь дикую опасную выходку? Вам нравятся приключения? Вы когда-нибудь отваживались на дикие безрассудные поступки, ваша светлость?
— Насколько помню, нет, мисс Бельмонт.
Она вздохнула. Синклер понятия не имел, о чем она сейчас думает. Ее мысли оставались для него загадкой. Юджиния выглядела разочарованной. Судя по всему, это он разочаровал ее. Видимо, она ожидала услышать от него какие-то другие слова. Синклеру не хотелось становиться причиной недовольства гостьи.
— В детстве я мечтал стать лудильщиком, — промолвил он, — мне казалось, будто у людей этой профессии очень интересная жизнь. Они бродят по деревням, спят под открытым небом и готовят себе на костре кроликов на обед. Родители не заставляют их делать уроки или сохранять правильную осанку, сидя за столом. Мне казалось, если я стану лудильщиком, то больше никто не будет ежедневно читать мне нотации о том, каким должен быть герцог. Но, когда я однажды нацепил на себя связку кастрюль и сковородок, взятых с кухни, и стал подражать произношению лудильщиков, мать строго осадила меня, и мне пришлось расстаться со своей мечтой.
Юджиния улыбнулась, и у Синклера отлегло от сердца. Ее улыбка была для него наградой за простодушный рассказ.
— Я хорошо помню местного лудильщика, которого видела в детстве. У него были длинные темные волосы и золотая серьга в ухе.
— Вот эта серьга и являлась прежде всего предметом моей зависти.
— Но теперь, когда вы стали герцогом, вы могли бы носить такую серьгу, и никто не осмелился бы сказать вам худого слова. Люди решили бы, что вы эксцентричны, а богатые люди могут позволить себе быть эксцентричными. У вас есть все шансы осуществить свою детскую мечту, ваша светлость, и ваше поведение я бы не назвала безрассудным.
«Интересно, а что бы она в таком случае сочла безрассудным?» — подумал Синклер. Юджиния тем временем поставила свою чашку на стол и встала. Синклер почувствовал легкое разочарование.
— Я пожалуй отправлюсь на поиски братьев, пока они чего-нибудь не натворили.
Синклер открыл застекленную дверь, и Юджиния, выйдя на террасу, на минуту остановилась, залюбовавшись цветущими апельсиновыми деревцами, росшими в больших кадках. От них исходил сладковатый аромат. Выбивавшиеся из-под соломенной шляпки волосы Юджинии блестели на солнце, отливая красноватым оттенком.
Юджинию нельзя было назвать писаной красавицей. Но в ней была изюминка, нечто притягательное, заставлявшее Синклера постоянно думать о жарких поцелуях и объятиях. Его неудержимо влекло к этой девушке. Когда она, повернувшись, улыбнулась ему, у Синклера сильнее забилось сердце. А что, если он действительно поцелует свою гостью? Прямо здесь и сейчас? Будет ли это дикой опасной выходкой? Сможет ли Синклер сделать это? Осмелится ли?
Он ближе придвинулся к Юджинии. Она, как завороженная, смотрела на него, слегка разомкнув губы. Ее зрачки расширились, почти поглотив радужку. Синклер уловил исходивший от нее запах свежести.
— Юджиния…
Однако Синклер не успел обнять ее. До их слуха донеслись знакомые обоим голоса, и герцог отпрянул. Взглянув с террасы вниз, он увидел в тени деревьев свою сестру Аннабеллу. Она сидела на качелях, которые с усердием раскачивал Терри, брат Юджинии, вызывавший у Синклера острое чувство неприязни. Молодые люди весело болтали.
Синклер сбежал с террасы и быстрым шагом направился к качелям. Юджиния, подхватив юбки, бросилась вслед за ним.
— В чем дело, ваша светлость? — воскликнула она, однако Синклер даже не обернулся.
— Аннабелла! — ледяным тоном окликнул герцог сестру. — Где мисс Гэмбони?
Качели остановились, и хорошенькая Аннабелла задумчиво взглянула на брата.
— Мне захотелось подышать свежим воздухом. Неужели я должна выходить в сад в сопровождении компаньонки? Надеюсь, ты не станешь ограничивать мою свободу здесь, в поместье? Хватит с меня Лондона!
Синклер окинул недовольным взглядом Терри.