От восторга у Глеба кружилась голова. Что ни говори, а у него еще не было такой женщины, как Катрин. Да, женщины. Ей всего семнадцать. Но она уже взрослая.
Он бы уже давно стянул с нее платье. Но не спешил. Он тоже достаточно взрослый. Во всяком случае, не тот сопливый юнец, как многие в его возрасте. Может быть, он и не блещет умом и знаниями. Зато он хорошо знает, что, где и почем. Ему тоже семнадцать. Но он уже отлично знает, что такое жизнь и под каким соусом ее подают к столу. И по амурной части у него есть кое-какой опыт. Он знает, что надо женщинам и чего они ждут от мужчин...
– Ты самая лучшая, – нашептывал он. – Ты само совершенство...
Его пальцы нежно гладили ее грудь. Для этого даже необязательно было снимать платье. Достаточно было положить руки на обнаженную спину, а дальше они скользили вдоль ребер, проникали под ткань и встречались с упругими теплыми мячиками.
– Ты даже не представляешь, как мне хорошо, – ласкал он ее слух. – Я не знал, что может быть так хорошо...
А дальше должно быть еще лучше...
Катрин уже изнывала под его ласками. Он слышал ее громкое дыхание, ощущал жар ее тела. Голова запрокинута назад, бедра извиваются в такт с его движениями. Наверняка между ног у нее оазис в Сахаре – жаркий и влажный.
Платье само упало к ее ногам. Она осталась в одних трусиках. Но и этот кусок шелковой материи скоро отлетел в сторону. Разделся и сам Глеб. Они стояли нагишом у самого окна, под которым расположился недоделок Демьян. Жаль, что он ничего не видит. Не видит. Но, возможно, догадывается... Козел!
– Ты самая красивая... Ты самая лучшая...
Эти слова действовали, как заклинание Али-Бабы. Катрин развела ноги в стороны, и ее «Сим-Сим» открылась. Пора запускать туда разбойника...
Пещера у нее сырая и горячая. Да, она точно не девочка. Она взрослая искушенная самка. Глеба одолевала гордость за себя. Он тоже опытный любовник... А ведь они только что закончили школу...
Внутри у нее было еще и тесно. Хоть и скользко, но «половой разбойник» продвигается с большим трудом. А еще какое-то препятствие. И его, оказывается, не так-то просто преодолеть. Глеб сделал усилие и заметил, как поморщилась Катрин.
– Тебе больно? – участливо спросил он.
– Нет, ничего, все хорошо, – соскальзывая с него, прошептала она.
– Тогда в чем дело?
– Ни в чем... Мы продолжим... Только не здесь...
Она резко повернулась к нему лицом. Распутно улыбнулась. И закрыла его губы долгим затяжным поцелуем. Ее горячий язык жадно ласкал его небо. Да, целоваться она умела. Но только для него это не наслаждение. Это каторга. Потому что нет сил больше терпеть. Давно уже пора перейти к заключительной части...
Катрин пытала его недолго. Отстранилась от него, туманно улыбнулась и быстрым шагом вышла из кухни. Он устремился за ней. И догнал ее в спальне. Накидка с кровати – долой. Скрип пружин, жар ее тела, сладкий вкус ее губ... Сейчас он мог целоваться с ней сколько угодно долго. Сейчас он мог совместить прелюдию и финал. Его разбойник врывался в пещеру...
Снова препятствие на пути к сокровищам. Снова Катрин морщится от боли. Но уже не отстраняется. Напротив, сама подается вперед, помогает ему... Все, препятствие сломлено. Путь к сокровищам свободен... Глеб достиг заветной глубины, подался назад, снова нырнул.
Все чаще, все быстрей...
Катрин уже не изнывает от наслаждения. Глаза закрыты, на лице спокойное блаженство. Как будто ей больно, но вместе с тем и хорошо... Впрочем, Глебу не до нее. Он уже вошел в раж. Эгоизм самца взял над ним верх. Он уже не может остановиться...
Все чаще, все быстрей...
Катрин снова заводится. Ей снова невыносимо хорошо. Губы тянутся к нему, из груди вырывается стон. Руки запрокинуты назад – извиваются на простыне, как две змеи...
Глебу хорошо. Очень хорошо. Невыносимо хорошо. Нет больше сил держаться... Хватит! Вспышка страсти, взрыв наслаждения... Такое ощущение, будто он летит в пропасть. Но при этом он твердо знает, что его ждет мягкое приземление. И все равно, так не хочется падать. Но, увы, крылья его больше не держат...
Посадка в самом деле была мягкая. Он всем телом навалился на Катрин, но тут же повернулся на бок, отстранился от нее. Его разбойник жалок и полон раскаяния. И даже красный от стыда... Слишком красный... Как будто в краске... Фу-ты ну-ты! Да это же кровь!
И на простыне под Катрин тоже красное пятно. Бляха-муха! Да она целка! В смысле была...
– Не понял! – всполошился он.
– Чего тут непонятно? – пожала она плечами.
Вид у нее безучастный. Лежит как бревно. Руки запрокинуты за голову, глаза устремлены в потолок.
– Чего тут не понятно? – повторила она. – Ты лишил меня девственности. Что тут такого?
– Я... Ты... Я не думал...
– А что ты думал? Ты думал, что я развратная девка?
– Да нет, не думал...
– Но ты же не особенно удивился, когда я потащила тебя к себе. Только не говори, что ты был сильно пьян... Ты все понимал...
– Ну да, выпили чуть-чуть... Ну да, я все понимал... Только я не думал, что ты... Что все так будет...
– Ты не считаешь меня развратной девкой? – спросила она.
Взгляд по-прежнему устремлен в потолок.
– Нет, конечно...
– И правильно делаешь... Я не развратная... Хотя, если честно, иногда находит. Хочется праздника, веселья, чтобы жизнь била ключом... И чтобы мужчина был рядом. Симпатичный. Сильный. Чтобы мне с ним было хорошо...
– Я слышал, у тебя были мужчины. Так, краем уха слышал...
– Были мужчины. Одному двадцать два года, другому двадцать пять. Взрослые мужчины, как ты считаешь?
– Ну, мальчиками я бы их не назвал.
– Нет, они не мальчики... Но я с ними осталась девочкой... Они-то хотели. Да только все мимо. Клевала рыбка, но не ловилась... Хочешь, я тебе кое в чем признаюсь? Я обожаю динамить мужчин. Мне нравится, когда они вьются вокруг меня. И самой нравится вилять хвостом. Они уже думают, что я у них в руках. А не тут-то было. Не всем котам масленица... Ты вот лежишь и думаешь, какая я дура. Сама тебя себе в постель затащила, сама отдалась, а теперь рассказываю тебе, какая я хорошая... А я не хорошая. Я очень вредная... А еще у меня есть принципы. Глупые, скажу тебе, принципы... Ты думаешь, чего я тебя выбрала? А потому что нравишься ты мне. Давно нравишься. Еще с девятого класса. Только я тебе не больно-то нужна была. А я ведь страдала. Да, страдала! Целый месяц. Правда, потом вся влюбленность прошла... Но ты-то остался. Красивый, сильный. Ты не такой, как все... В общем, не знаю, что на меня нашло. Но я твердо решила, что с девственностью расстанусь именно сегодня. И только с тобой... Вот такая я странная. И такие вот у меня странные принципы...
– Так мы с тобой, ну это... Это что, из принципа?
– Можешь считать, что да.
– Интересно.
– А мне знаешь, как интересно? Лежу тут перед тобой как дура и несу какую-то чушь. До чертиков интересно... Слушай, а чего я тут в самом деле перед тобой распинаюсь?
– Выговориться хочешь, – решил Глеб.
– И верно, выговориться хочу. И ведь выговорилась... Даже на душе полегчало... Ой, а что это у тебя такое?
Только сейчас она заметила бинты на его теле. Там повязка, там...
– Ничего, – пожал он плечами. – Это просто футбол...
– И что, так всегда, после каждого матча? – ужаснулась Катрин.
– Ну, бывает... Особенно если футбол превращается в регби. Никаких правил, сплошной бардак. Сегодня все так и было. Между прочим, против Демьяна играл...
– Против Демьяна? Против нашего Демьяна?!
– Против него.
– Так вы знакомы? Он нехороший. Его все боятся...
– Ты тоже?
– Я?! Нет, я не боюсь. Передо мной он на задних лапках ходит. Хочет, чтобы я с ним гуляла...
– А репа не треснет?
– А ты думаешь, он мне нужен?.. Терпеть его не могу...
– Так пошли его куда подальше!
– Пробовала. Не получается... Не знаю, какая сорока тебе натрещала, но у меня в самом деле были взрослые парни. Они бы, может, до сих пор за мной бегали. Но их Демьян всех разогнал. Брата своего на них натравил. А ты не знаешь его брата. Первый бандит на деревне...
– Знаю я этого типа. Встречались. Сегодня вот даже.
– Значит, ты должен знать, что брат у Демьяна отвратная личность. Я не переживу, если еще и он начнет меня домогаться.
– А что, Демьян домогается?
– Нет, пока только намеками. Вроде как вежливо. Но, чувствую, скоро сорвется. Он ведь с каждым днем все злей становится...
– Вырастает волчонок. Скоро волком станет.
– Станет, – кивнула Катрин. – Обязательно станет. Все к этому идет... Страшно становится, когда думаю об этом... Ой, мне ведь и за тебя страшно. Он же знает, что ты у меня остался. Как бы не подумал чего...
– Подумает... А ведь это «чего» было.
– Было... Но я-то могу сказать, что оставила тебя у себя из-за него. Чтобы он тебя на обратном пути не подкараулил... Вот, еще и оправдывайся перед ним... Послушай, а ведь он в самом деле тебя подкараулить может. Он ведь упрямый.