Около пяти лет Абрикосова колесила с труппой по всему миру, танцевала на сценах ведущих театров. Варвара была безмерно счастлива в своем искусстве. Она жила на сцене, порхая по ней бабочкой. Сколько прекрасных эпитетов слышала балерина в свой адрес! Сколько необычного писали о ней в прессе!
Например, в одной газете появился такой отзыв: «Фантастика! Невероятно! Русская танцовщица нарушает закон всемирного тяготения и просто летает над сценой. Подпрыгивает и буквально зависает в воздухе! Это непостижимо! Говорят, Абрикосова была знакома с самим Дэвидом Копперфильдом. Не иначе, именно тот и научил ее летать с помощью магии. Балерина гибка и пластична, она – само совершенство! Красивая школа русского балета…» Это была наименьшая по накалу восторженных эмоций оценка из тех, что говорились о Варваре.
Сама же девушка относилась к подобным хвалебным высказываниям с некоторой долей философского скептицизма. Варя привыкла, что она – лучшая. Что сложена божественно и безумно легка. И еще понимала, что находится на своем месте, являясь профессионалом своего дела. Варвара блистала, как могла – совершенно естественно, даря людям радость общения с искусством.
Но в какой-то момент Варвара откликнулась на очередное приглашение поработать в Большом театре и вернулась домой. Но более всего на ее решение повлияло то, что на родине осталась ее мама. Варя прекрасно понимала: что живя в Москве в гордом одиночестве, Ольга Петровна хоть и держалась молодцом, убеждала дочь, что ей все нипочем, на самом деле безумно скучала по ней и ждала возвращения.
Пять лет Варя оттанцевала в Большом, была примой. А потом, устав от интриг и сплетен, нашла себя в коммерческом балете все в той же Москве. Одновременно из театра ушел ее партнер Александр Лавров, танцевавший с ней все главные партии. И в коммерческом балете они оставались ведущей парой танцоров еще пять лет. Директор частной труппы Аркадий Ильич Иней искренне считал: ему безумно повезло, что удалось заполучить к себе таких артистов. Зрители, что называется, ходили на них, восторгались, толпы поклонников осаждали театр в дни спектаклей.
Александр и Варвара за прошедшие годы сдружились, стали не просто партнерами, но и друзьями. Саша был младше Вари на три года и имел нетрадиционную сексуальную ориентацию, чего не скрывал, но на сцене для своих поклонниц поддерживал образ прекрасного принца. Жил он в центре Москвы, недалеко от того места, где обитали Абрикосовы, тоже с мамой. Правда, его родительница большую часть времени проводила в экологически чистом районе Подмосковья, в санатории для легочных больных, потому что страдала тяжелой формой астмы. Лавров был высок, имел атлетическую фигуру, пронзительно синие глаза и светлую шевелюру. С хрупкой и нежной Варей Саша хорошо смотрелся – оба длинноноги, гармонично сложены и схожи по темпераменту. То есть внешне очень красивая пара. И еще очень подходили друг другу. Балетные знают, как трудно найти себе «удобного» партнера. Тогда не бывает раздражения, вывихнутых плеч и ушибов пятой точки, да и пакостей, которые столь распространены в закулисье, тоже. А найдешь идеального партнера, на сцене «живется» легко.
Два года назад, в один из вечеров Лавров после спектакля пригласил Варю к себе в гости, и та с радостью согласилась. Они часто устраивали себе такие посиделки, отправляясь то домой к ней, то к нему. Или в ресторан. Они иногда и отпуска проводили вместе, когда дела друга Александра, далеко не бедного человека, не отпускали из города. Могли просто так вот взять и махнуть на недельку, скажем, в Прагу или в Париж. Редко, но могли.
Жил Александр в шикарной, антикварно обставленной квартире, словно в шикарных декорациях к какому-то «царскому» балету. Гостиная в апартаментах – большая комната с эркером, огромной круглой люстрой и круглым же столом с мозаичной столешницей. Обстановку дополняли бархатные кресла, диваны с золоченой отделкой и причудливой формы шкафы. А в спальне Саши над кроватью с потолка свисали нитки с кристаллами Сваровски. Хотелось лечь на нее и завороженно смотреть на сверкающие бусинки, постепенно входя в медитацию – словно летишь по Млечному Пути, и впереди тебя ждут невиданные дали. А когда хрусталики еще и шевелились от легкого сквознячка, то вообще становилось волшебно на душе.
Варвара чувствовала себя в квартире Александра как у себя дома. Здесь у нее были очень мягкие и уютные тапочки в виде белых пушистых зайчиков. Только в такой обуви и могли отдохнуть ноги балерины после нескольких часов экстремального напряжения.
Кстати, таких же забавных зайцев Саша подарил партнерше и для её дома.
– Заботишься о моих ногах? – усмехнулась Варя, когда Саша принес ей тапки.
– Я вообще забочусь о твоем теле, о каждом твоем суставчике. О каждой мышце, о каждой связочке, – согласился Лавров.
– Для того, чтобы старушка подольше потанцевала? – рассмеялась Варвара, которой исполнилось тридцать лет, а именно в этом возрасте многие балетные уже задумываются о пенсии.
– Не произноси при мне таких слов! Ты не выглядишь на свои годы, поэтому тебе еще танцевать и танцевать. Ты настолько в хорошей форме и настолько талантлива, ты такая легкая, с такой потрясающей растяжкой, что еще несколько лет будешь блистать.
– Ты как будто уговариваешь меня… – удивилась балерина.
– А ты до сих пор не поняла? – спросил Саша, усаживая ее в кресло.
Варвара, как всегда, поджала под себя ноги и устроилась поуютнее. Александр залюбовался ею.
– Что смотришь?
– Как же я люблю тебя! – не сдержался танцовщик, восторженно смотря на партнершу.
– Как бы я хотела услышать то же самое из других уст! – засмеялась она.
Лавров обиженно поджал губы.
– Ой, как грубо… Хотя я понимаю, о чем ты…
– Да неужели?
– Еще как! Я бы тоже хотел, чтобы какой-нибудь брутальный тип так же смотрел на тебя. Чтобы ты стала счастливой как женщина, – пояснил Саша.
– Главное, не чтобы смотрел, этого-то добра навалом, а чтобы глядел твоими глазами, вот такими же любящими и заботливыми, – улыбнулась Варя в ответ.
– Нет, не получится. Я тебя знаю уже десять лет… Слушай, с ума сойти, ведь и правда десять лет совместного творчества! Ни один мужик на тебя не посмотрит так, как я. Я знаю каждый сантиметр твоего тела, все его впадинки и выпуклости. Знаю аромат твоих кожи и волос, по взмаху ресниц чувствую твое настроение. Иногда даже могу предугадать, что ты скажешь. И я, заметь, боготворю твои стройные ножки, тонкие ручки и осиную талию. Ты – совершенна! Это говорю тебе я, а у меня было много красивых партнерш, уж поверь.
– Верю, – с готовностью кивнула Варя. – Знаю. И ты у меня был не один.
– Не рассказывай, буду ревновать! – сразу же пресек ее Александр.
– А мне есть что рассказать, – жеманно произнесла Варвара, поведя плечиком. – Когда-то в городе Париже…
– Ой, нет, не рассказывай! – таким же тоном попросил Саша.
Надо отметить, что в жизни Лавров не был жеманным и манерным. О его личной жизни знали только Варя и еще пара близких людей, кстати, в том числе и все понимающая мама, за что Саша был ей очень благодарен. Изменить что-то он все равно не мог, потому что сексуальной тяги к женщине не чувствовал никогда в своей жизни.
Варвара и в самом деле обладала самыми лучшими данными для балерины. И рост был что надо, и вес самый подходящий, даже чуть меньше, лебединая шея, длинные волосы цвета зрелой пшеницы и нежные голубые глаза. Ей бы крылья за спиной… Но и без них она умела парить в воздухе – когда танцевала. Но все, кто знал Варю ближе, понимали, что внешность ее весьма обманчива. Она была похожа на ангела, а по характеру ближе к бескомпромиссному Демону – тот нашел себе прекрасное укрытие за ее ангельской внешностью.
Абрикосова была весьма активна, цинична, бескомпромиссна. Могла оскорбить, даже ударить, могла вывести из себя кого угодно. Просто стерва – это не про Варвару. Стерва в десятой степени – уже ближе к ней. Она говорила правду в глаза, никого не стесняясь и не делая никому никаких послаблений и исключений. В профессии была способна сработаться только с профессионалами, не прощая ни одной ошибки. К слову сказать, сама не делала никаких ошибок, вот и с других спрашивала по полной программе. Общалась Абрикосова только с теми, кого допускала до себя. Неудивительно, что с такими взглядами на жизнь и людей взаимоотношения с окружающими у нее не складывались. Подруг у Варвары не имелось, любимого мужа и семьи тоже. При ее красоте, таланте и грации поклонников, конечно, вилось вокруг нее тьма.
– Я, когда впервые столкнулась с отношением богатых мужчин ко мне, по-другому посмотрела на балетное искусство вообще, – как-то призналась Александру Варвара. – Словно это такой элитный и безумно дорогой бордель, способный подготовить любовницу для любой из сексуальных поз, пришедшей в голову клиенту. И все наши фуэте я увидела совсем в ином свете.