Алек рассказал Магнусу о том, что произошло. Вышло скупо, но по-другому он не умел.
— Я волнуюсь за Клэри, — сказал Магнус, выслушав его. — Боюсь, девчонка сунула свой милый носик не в свое дело.
Посадив Председателя Мяо на стол, Алек покачал головой:
— Она хочет найти Джейса. Ты же не станешь ее в этом винить?
Взгляд Магнуса смягчился. Он зацепил джинсы Алека пальцами и подтащил его к себе:
— Так значит, если бы пропал я, ты бы поступил так же?
Алек бросил взгляд на лист бумаги, который только что отложил Магнус:
— Ты опять эти штуки рассматриваешь?
Слегка разочаровавшись, Магнус отпустил парня:
— Должен же найтись ключ к разгадке. Какой-нибудь язык, который я пока не знаю. Что-нибудь древнее… Древняя черная магия, с какой я еще не сталкивался… Знаешь что, подай-ка мне вон ту табакерку. Серебряную, на краю стола.
Алек проследил глазами за жестом Магнуса и увидел небольшой серебряный ящичек на дальнем краю стола. Он протянул руку и взял его. На резной крышке бриллиантами были выложены инициалы В. С.
В, подумал он. Вилл?
— Вилл, — подтвердил Магнус, и Алек вспомнил, что этим именем его пугала Камилла. Боже, как это было давно!
— Что это? — спросил он.
— Табакерка, разве ты не слышал? — ответил Магнус, не отрываясь от бумаг.
— Табакерка? Чтобы готовить цыпленка табака?
Хозяин дома поднял глаза и рассмеялся:
— Чтобы курить табак, глупый. Такие штуки были популярны лет триста назад. Теперь я в ней всякий хлам держу.
Алек отдал ему табакерку.
— Тебе не кажется… Тебя не беспокоит то, что Камилла где-то рядом? — вырвалось у него. — Что она ушла…
«Из-за меня», — хотел продолжить он, но промолчал. Магнусу незачем было об этом знать.
— Она всегда была где-то рядом, — сказал Магнус. — Я знаю, что Совет был не слишком этим доволен, но я привык к мысли, что она живет своей жизнью и ей нет нужды связываться со мной. Если когда-то меня это и беспокоило, то очень, очень давно.
— Но ты ведь любил ее… Когда-то.
Магнус провел пальцем по бриллиантам на табакерке:
— Мне казалось, что да.
— И она все еще любит тебя.
— Не думаю. В прошлый раз, когда я ее видел, она вела себя не очень любезно. Может быть, потому, что у меня есть восемнадцатилетний парень с руной Выносливости, а у нее — нет.
— Как вышеупомянутый парень с руной Выносливости, я протестую, чтобы меня так описывали! — возмутился Алек.
— Она всегда была ревнивой, — ухмыльнулся Магнус.
Алек подумал, что его друг чертовски ловко умеет менять тему разговора. Он ясно дал понять, что не любит разговоров о своих бывших возлюбленных, и в воздухе сразу повисло что-то такое, что Алек почувствовал себя неуютно. Как бы молодо ни выглядел Магнус — а сейчас, босоногий и взъерошенный, он выглядел максимум на восемнадцать, — их разделял океан времени.
Магнус открыл табакерку, достал оттуда несколько кнопок и приколол ими лист к столу.
— Все в порядке? — спросил он, увидев, что выражение лица Алека изменилось.
Вместо ответа Алек взял Магнуса за руки и заставил подняться. Прежде чем Магнус успел что-то сказать, он прижал его к себе. Магнус еле слышно застонал, задрал рубашку на спине Алека и провел холодными пальцами по его позвоночнику. Алек навалился на него и прошептал:
— Уже поздно. Пойдем спать.
Магнус отстранился и взглянул через плечо на бумаги на столе:
— Иди. Я скоро приду — пять минут, не больше.
— Конечно. — Алек выпрямился, зная, что, когда Магнус погружается в изучение древних языков, пять минут легко могли превратиться в пять часов. — Я тебя подожду.
— Т-с-с-с…
Клэри поднесла палец к губам и жестом велела Саймону войти в дом Люка. В гостиной было темно и тихо. Отправив Саймона в свою комнату, она пошла на кухню за стаканом воды и застыла на полпути. В коридоре слышался голос ее матери. Клэри почувствовала, как мама напряжена. Джослин знала, что ее сын жив и способен на что угодно, и это терзало ее душу.
— Но ее оправдали, Джослин… — Это говорил Люк. — Никто не собирается ее наказывать.
— Это я, я виновата. — Голос Джослин звучал глухо. — Если бы я не родила на свет… эту тварь, Клэри не пришлось бы сейчас страдать.
— Ты не могла предвидеть… — шепнул Люк.
Ты не могла предвидеть. Услышав это, Клэри устыдилась на мгновение вспыхнувшей в душе злости на мать: почему Джослин и в самом деле не убила его? Развернувшись, она метнулась в другой конец дома, в свою спальню.
Саймон, сидевший на кровати и игравший в Nintendo DS, удивленно посмотрел на нее:
— Эй, все в порядке?
Клэри попыталась улыбнуться. Она привыкла видеть его в этой комнате — в детстве он часто оставался ночевать у Люка. Когда-то эта комната считалась гостевой, но потом перешла в ее безраздельную собственность. Рама зеркала над комодом ощетинилась беспорядочно натыканными под нее фотографиями. Клэри с Саймоном. Она же с Джейсом. Мама и Люк. Лайтвуды… Люк подарил ей чертежную доску, и она аккуратно сложила рядом с ней принадлежности для рисования. На стенах висели плакаты любимых аниме: Fullmetal Alchemist, Rurouni Kenshin, Bleach.
Признаки того, что Клэри — Сумеречный охотник, тоже были повсюду: толстый фолиант «Кодекса» с ее пометками и рисунками на полях, полка с книгами об оккультизме и паранормальных явлениях, стилус на письменном столе и новый глобус, подаренный Люком, — в центре Европы располагался Идрис, границы которого были очерчены золотой рамкой.
У прошлой жизни Клэри и этой, нынешней, было мало общего. Но Саймон, сидевший сейчас на ее кровати, всегда оставался рядом. Бледное лицо, темные глаза. На лбу еле заметно блестит Метка Каина.
— Мама плохо себя чувствует, — сказала Клэри, прислонившись к двери.
— Разве она не рада? Ну, что с тебя сняли обвинения?
— Она никак не может отделаться от мыслей о Себастьяне. Винит себя во всем.
— Она не виновата в том, что случилось. Виноват Валентин.
Клэри промолчала. Ужасная мысль о том, что ее матери стоило убить Себастьяна при рождении, снова пришла ей в голову.
— Вы обе вините себя зря. Ты — за то, что оставила Джейса на крыше…
Она рывком подняла голову. Саймон попал в точку, но ей казалось, что она никогда не говорила об этом.
— Я не…
— Винишь, винишь, — кивнул Саймон. — Но я тоже ничего не сделал, и Изабель, и Алек, а ведь Алек — его парабатай. Мы не могли ничего предвидеть. Если бы ты осталась на крыше, могло бы быть еще хуже.
— Может быть.
Клэри не хотелось говорить об этом. Избегая взгляда Саймона, она направилась в ванную, чтобы почистить зубы и надеть пижаму. Она старалась не смотреть на себя в зеркало. Ее бесил бледный цвет кожи, раздражали круги под глазами. Но она была сильной и не собиралась превращаться в развалину. У нее был план, пусть и безумный, пусть и включавший в себя ограбление Института.
Выходя из ванной и собирая в хвост вьющиеся волосы, она заметила, что Саймон что-то убирает в пакет. Почти наверняка — бутылочку крови, купленную в «Таки». Она подошла и взъерошила ему волосы:
— Если не устраивает комнатная температура, можешь хранить бутылки в холодильнике.
— Холодная кровь еще хуже. Лучше всего теплая, но твоя мама рассердится, если я стану подогревать ее в сотейнике.
— А Джордан не против? — спросила Клэри, сомневаясь, что Джордан вообще помнил, что Саймон жил с ним. Всю последнюю неделю Саймон ночевал у нее.
В первые дни после того, как пропал Джейс, она не могла уснуть. Накрывалась пятью одеялами, но все равно мерзла. Ей снились темные моря, айсберги, замерзшие озера и… Джейс. Он отворачивался от нее или лицо скрывала тень. Заснув на несколько минут, она просыпалась с тяжелым чувством, будто едва не утонула.
После того как Совет впервые допросил ее, она вернулась домой, заползла в постель и лежала не смыкая глаз, пока в окно не постучали. Это был Саймон. Он перелез через подоконник, забрался на постель и растянулся рядом, не сказав ни слова. Кожа его была холодной, и от него пахло городом.
Она дотронулась до его плеча, и напряжение, сковывавшее ее тело, слегка отступило.
— Надолго ты останешься? — прошептала она.
— Это как ты захочешь.
Она повернулась на бок и посмотрела на него:
— А Иззи не против?
— Она сама предложила, чтобы я пришел. Сказала, что ты не спишь, и если я останусь с тобой, это поможет. Я могу остаться до тех пор, пока ты не уснешь.
Клэри облегченно вздохнула.
— Останься на всю ночь, — попросила она. — Пожалуйста.
Он остался. В ту ночь ей не снились кошмары.
Когда он был рядом, она не видела снов — только темный океан пустоты. Сон становился забвением, не приносящим боли.