– Уезжай. Сейчас же. Скажи ему, что я попросила. Он мне обещал.
– Но почему?
– Ты меня слышишь? Садись в машину и уезжай. Никуда не нужно ходить. Поняла?
– Хорошо. Только не волнуйся, пожалуйста. А что с могилой делать?
– Стояла двадцать лет и еще простоит. А Лариске скажи, чтобы цветы свои в землю больше не тыкала.
– Лариске? Какой Лариске? – спросила Вика, но бабуля уже положила трубку.
Вика отдала телефон водителю. Они вышли с кладбища через ту же калитку, что и женщина с внуками, и встали у заброшенного здания.
– Бабуля сказала, что могила из окна здания видна. А тут даже окна нет, – сказала Вика, не зная, что делать дальше. Возвращаться? Искать друга детства деда?
– Тут было окно, – сказала жена водителя, – вон там. Только его заложили кирпичом.
Вика посмотрела туда, куда показывала женщина, но ничего не увидела. Обычная кирпичная стена. Видимо, это была такая особенность местных жителей – видеть то, чего не видят другие, будь то точка на горизонте или окно в стене, которого никогда не было и не могло быть.
– Захаров Дмитрий Иванович нас уже ждет, – сказала жена водителя. – Поедем к нему?
– Как ждет? Откуда он знает? – удивилась Вика.
Жена водителя улыбнулась и пожала плечами.
– Он уже через пять минут после того, как мы сюда приехали, об этом знал.
– Бабуля сказала, чтобы я возвращалась и никуда не заходила. Мне кажется, она что-то скрывает, все эти годы скрывала и сейчас не хочет, чтобы я узнала. Не знаю, что делать.
– А что ты сама хочешь?
– Не знаю. Ничего уже не хочу. Бабуля мне мало рассказывала. Говорила, что они тут с дедушкой жили. Моя мама еще маленькая была. Но в этом поселке дедушка родился, это я точно знаю. А жили они на улице рядом с переездом. И вроде дедушка даже начальником на заводе был. Потом они уехали. И все.
– Поехали, найдем, – предложила жена водителя, – это просто. Переезд тут один.
Они сели в машину и доехали до переезда. Водитель остановился. Вика смотрела на заасфальтированную дорогу, от которой шел пар, на большие дома за высокими заборами, на пустую улицу, по которой не бегали дети и стояла такая звенящая тишина, как будто даже за заборами жизни не было. Вике не захотелось выходить из машины. Нет, все было не так, как она себе представляла. Почему-то она думала, что поселок будет маленьким, с игрушечными домиками, яркими заборами, резными ставнями и доброжелательными, приветливыми жителями. Ей казалось, что здесь должно быть шумно и весело. Она придумала себе сказочную деревушку, а попала в обычный поселок, каких много.
– Я не знаю, что делать, – сказала Вика.
Водитель поехал прямо, но очень медленно. Свернул направо, сделал крюк и вернулся почти к кладбищу.
– Он дает тебе время подумать, – сказала его жена Вике. – Ты хотела поговорить с этим Захаровым?
– Не знаю, как-то неудобно беспокоить; наверное, нет. Да, точно нет. И бабуля была против. Давайте вернемся, – ответила Вика.
Водитель резко развернулся, и уже через пять минут они были на шоссе – ехали в сторону города. Вика думала, что сначала они завезут жену, но водитель привез ее сразу к гостинице. Вика расплатилась, прибавив к сумме плату за телефонные переговоры и «ожидание», но водитель вернул ей деньги.
– Спасибо, до свидания, – сказала Вика. Она еле дошла до номера. Накатила такая усталость, что она с трудом передвигала ноги. Тело саднило от царапин. Не раздеваясь, она рухнула на кровать и уснула. Проснулась от звука громкоговорителя – на набережной реки гуляли люди, играла музыка, дети катались на каруселях. Вика сходила в душ и решила выйти проветриться. К тому же очень хотелось есть.
Она спустилась на первый этаж и за столиком в баре увидела водителя. Тот пил кофе. Вика хотела сделать вид, что не заметила его, потому что сил на разговоры уже не осталось, но потом решила, что это будет неправильно, невежливо, и подошла поздороваться. В ту же минуту к столику подошла официантка и поставила еще одну чашку кофе.
– Это мне? – удивилась Вика.
– Да, – ответила официантка, в свою очередь удивившись вопросу. – А кому же еще?
Вика села за стол и с наслаждением отпила кофе.
– Моя жена ждет вас на ужин, – сказал водитель, – она расскажет про вашего деда. Сейчас поедем.
– А вы давно здесь? Специально меня ждали? – Вика не знала, что и думать.
Водитель не ответил. Он подождал, пока она допьет кофе, и пошел к машине. Ей ничего не оставалось, как последовать за ним. Вика узнала поворот и улицу, на которой играл в мяч все тот же мальчик. И мяч опять покатился под колеса, а водитель притормозил и дождался, пока мальчик перебежит улицу.
Водитель открыл ворота и жестом пригласил Вику зайти. За столом, который стоял на улице, сидели женщины, на участке играли дети. Вику встретили как давнюю знакомую, усадили за стол и поставили тарелку.
– Я подумала, что ты проснешься и будешь голодная, – сказала жена водителя.
– Спасибо. Простите, но я даже не знаю, как вас зовут, – тихо сказала Вика.
– Наташа, – улыбнулась женщина – А я, кстати, разговаривала с этим Захаровым. Он мне сам позвонил.
– Как? Откуда он узнал ваш номер? – удивилась Вика.
– Я той женщине, с кладбища, его оставила. На всякий случай. Да это не проблема – номер узнать. Тут все, считай, знакомые. – Наташа опять улыбнулась.
– И что он сказал? – спросила Вика.
– Спрашивал, кто и зачем приезжал.
– И что вы сказали?
– Что внучка разыскивала могилу деда.
– А он правда его знал? Дружил?
– Пойдем за ворота. Это личное, – предложила Наташа, удостоверившись, что у мужа есть еда на тарелке. – Это странно, но он сказал, что с твоим дедом никогда не дружил, – продолжала Наташа, когда они стояли на улице и смотрели, как все тот же мальчик играет в мяч. – По его словам, они были однокашниками, даже работали вместе одно время, но никогда не были близкими друзьями. А еще он сказал, что Петр Борисович не был начальником, что после школы он уехал поступать в институт, потом вернулся на короткое время, был уволен и уехал после этого сразу же. Больше в поселок никогда не возвращался.
– Но это же неправда! Бабуля совсем по-другому рассказывала! – воскликнула Вика.
– Не знаю. Но Захаров намекнул, что Петра Борисовича чуть ли не с позором выгнали из поселка. Мол, деваться ему некуда было – только уезжать.
– А почему с позором? Что случилось?
– Что-то связанное с женой, то есть с твоей бабушкой.
– Что именно сказал Захаров?
– Ну, ничего особенного. Понимаешь, ему сейчас уже лет восемьдесят, если не больше. Так что и память может подводить.
– Наташа, пожалуйста, говорите. Только про память мне не рассказывайте, – попросила Вика.
– Понимаешь, Захаров тот еще уж – как на раскаленной сковородке вертелся. Намекнул, что у твоей бабушки было, как бы это сказать, недостойное поведение. Что, мол, красавица была писаная и голос волшебный, но… вроде как падшая женщина. И муж из-за нее пострадал.
– Кто? Бабуля? Какая ерунда! – засмеялась Вика.
– Я не хочу тебя обидеть и наговаривать лишнего. Но я так поняла со слов этого Захарова, что там была связь на стороне. Измена. – Наташе явно было не по себе, и она старалась подбирать слова. – А у дедушки твоего были из-за этого неприятности на работе.
– Да, интересно, мне бабуля никогда об этом не рассказывала, – сказала Вика.
– Столько лет прошло. Уже травой все поросло. Но если хочешь, мы съездим, ты встретишься с этим Захаровым.
– Если честно, не хочу. Встречаться с человеком, пусть пожилым, который такое говорит про моих близких, который назвал бабулю падшей женщиной, нет никакого желания. Врет он все. Или ему точно память отшибло. – Вика была раздражена и обижена. Почему какой-то старик смеет обижать ее бабулю и распускать о ней такие слухи? Какое он имеет на это право? Да еще сам звонить и пересказывать сплетни?
– Я тебя понимаю, – сказала Наташа, – я тоже ему не поверила. Но он настаивал, чтобы я тебе это рассказала.
– Странно все это. Наверное, бабуля была права, когда велела мне уезжать и ни с кем не встречаться. Потянешь за нить, такой змеиный клубок раскрутишь, что потом будешь жалеть.
– А что ты знаешь о своем деде? Что бабушка тебе рассказывала?
– Да почти ничего. Она не любит вспоминать прошлое. Знаете, что странно – кладбище мусульманское и деревня мусульманская. Почему мой дедушка там похоронен? Он ведь русский, бабушка тоже. И почему могила убрана? И анютины глазки растут. Бабуля говорит, что они однолетние и их специально посадили. Значит, кто-то за могилой ухаживает?
– Не знаю. Все может быть, – пожала плечами Наташа. – А что поселок мусульманский, так в этом ничего удивительного. Так сложилось. Здесь есть немецкая улица, там всегда немцы селились, есть улица староверов. А поселок этот считался мусульманским, потому что там мечеть была. Она была разрушена, а потом ее восстановили. Потом опять чуть ли не до основания снесли и опять восстановили. Но просто так твоего деда на этом кладбище бы не похоронили. Там специальное разрешение требуется или деньги нужно большие заплатить.