– Решив сесть, мы рискуем многим, – медленно начал Стэнли. – Вы знаете, что предохранить себя как следует мы не можем, и, если там, внизу, есть какая-нибудь болезнь, мы ее непременно подхватим. Правда, на обратном пути мы так или иначе окажемся в шестимесячном карантине. – Он помолчал немного. – Ну что ж, вы рискуете собственной головой. Если вы настаиваете, спустимся.
Они спустились. Они сели на полюсе и немедленно приступили к работе. Забыв свои колебания, Стэнли загорелся так же, как и остальные.
– Они были огромного роста, – сказал как-то вечером Клайен, когда они отдыхали. – Не меньше пятнадцати футов, судя по величине помещений и соединительных туннелей.
– И к тому же превосходными инженерами, – с завистью произнес Леман. – Не понимаю, как это они ухитрялись строить такие здания без опорных колонн. Такое впечатление, будто все они сделаны из одного куска.
– Где же все-таки они сами? – спросил Торн; он один не разделял общего энтузиазма. – Они для того только и строили так хорошо, чтобы потом исчезнуть?
– Не знаем мы этого, не знаем, – Клайен не скрывал своего раздражения. – Этим развалинам очень много лет, можете ли вы это понять? Полмиллиона, а то и весь миллион. Самый прочный скелет превратился бы за это время в порошок. Вряд ли мы найдем следы строителей. Moжет быть, нам удастся обнаружить резное изображение, фреску или что-нибудь в этом роде. Да и то вряд ли. Развитые народы редко украшают свои постройки собственными изображениями. Они используют символику, абстракцию, простейший орнамент, если вообще прибегают к этому. – Он взглянул на Хэмриджа. – Вы сделали анализ металла?
– Не выходит. – Хэмридж был явно расстроен. – Получился совершенно незнакомый спектрографический рисунок. Я могу различить отдельные металлы, но сплав мне неизвестен. Он очень непрочен и больше похож на соты, чем на сплошной кусок металла. При самом слабом нагревании он расплавился почти в ничто. Достаньте мне еще кусок, хорошо?
– Достанем. – Клайен перешел к другой теме. – Не могу понять, что произошло с наземным сооружением?
– А было ли оно? – сказал Стэнли. – Это мы строим вверх, но делают ли так все народы? Может, этим и объясняется характер их металла. Металл мягкий, зато прочный благодаря своей легкости. Стенки необычайно толсты; больше всего все это похоже на губку. Они могли строить вниз, чтобы создать большую силу сопротивления. Быть может, строение было одето тонкой скорлупой из камня и песка, только она выветрилась?
– А может быть, верхний слой земли просто накопился за прошедшие столетия? – задумчиво проговорил Хэмридж. Он посмотрел на Клайена. – Имеете ли вы какое-нибудь представление о том, как выглядели жители этой планеты?
– Я уже говорил: они отличались большими paзмерами. Лестниц у них нет; это наводит на мысль, что они имели несколько конечностей. Лестницы удобны лишь для двуногих: если вы когда-либо наблюдали, как взбирается по лестнице собака, вы поймете, почему.
– Ну, а еще что?
– Нет ни углов, ни плоских поверхностей, и тем не менее они, должно быть, отделывали внутренности постройки при помощи машин: металл абсолютно гладкий.
– Машины? – Стэнли нахмурился. – Без плоских поверхностей?
– Что ж такого? – вступился Леман. – Если плоские поверхности доставляют эстетическое удовольствие нам, это еще не значит, что они распространены во всей вселенной. А, может быть, им нравились кривые? – Он улыбнулся. – Кстати, о кривых: не пора ли посмотреть осциллограммы?
– Позже. Как подвигается анализ минералов, Клайен?
– Как я и предполагал, планета минералами небогата, – ответил геолог. – В песке их нет вовсе. Но на большой глубине их, вероятно, очень много: когда я направил детектор вглубь, стрелка заметалась, как бешеная.
– Вполне вероятно. В общем, колонистам не видать этого мира, но ученые ухватятся за него и построят здесь исследовательскую станцию. – Стэнли задумался. – Я бы хотел остаться и посмотреть, что из этого выйдет, но боюсь, что до тех пор успею умереть. Во всяком случае, мы скоро отлетаем.
– Как? – Хэмридж был поражен. – Это невозможно!
– Рано или поздно нам придется это сделать. У нас разведывательный корабль, мы не можем держать его здесь вечно. Чем скорее мы вернемся домой, тем скорее вылетит настоящая экспедиция. В конце концов это не наше дело. Мы для него не приспособлены. – Он улыбнулся, глядя на их унылые лица. – Очень жалко, конечно, но ничего не поделаешь. Остается еще пять дней, так что поторапливайтесь и сделайте за это время все, что можно. – Он кивнул Леману. – Как там с кривыми?
Он снова улыбнулся, когда осветился экран: это светлое пятно напоминало о доме и заставляло с нетерпением стремиться обратно.
***
Все было готово к старту. Как только в тишину ворвался шум двигателей, Хэмридж занялся своими инструментами. Он наметил звезды, которые должны были вести их к Солнцу, и, точно выверив курс, поднял палец. Стэнли нажал кнопку на щите. Напряженные секунды, почти незаметное вращение, затем пронзительный звук, крутящаяся радуга на экране – и вот они уже мчатся в пустоте.
Теперь они были на пути к дому. Взяв нужный курс, они могли спокойно беседовать или заниматься своими делами. Речь, естественно, шла об этом замечательном открытии…
– Работы будет много, на раскопки понадобится лет десять, – сказал Клайен. – Я попрошу перевести меня на здешнюю станцию. Вы не хотите присоединиться, Леман?
– Разумеется. Мне тоже интересно узнать, что там произошло.
– Может быть, война? – вяло спросил Хэмридж. Он сидел, сгорбившись в кресле. На лице его блестели капельки пота. – Они могли уничтожить друг друга, как это делаем время от времени мы.
– Не думаю, – возразил Стэнли. – Война означает разрушение, а это сооружение... оно покинуто, заброшено, если хотите, но не уничтожено. Жаль, что нам не удалось найти еще каких-нибудь следов материальной культуры.
– Я уже говорил, что планета очень велика и стара, – пожал плечами Клайен. – Мы едва затронули верхний слой, но уже сейчас видно, что город уходит на большую глубину. Ниже могут оказаться склады, цехи... институты, музеи, библиотеки – все, что угодно. – Он улыбнулся при мысли об этом. – Никто никогда не находил такого крупного подземного города.
– Ну, так что же? Оттого что он так велик, он обязательно хорош? – вопрос Торна звучал как издевательство.
– Я говорю серьезно, Торн. Открытие это означает... – Клайен сделал широкий жест рукой. – Я даже не могу сказать, как это много. Прежде всего, мы теперь не единственные мыслящие существа во Вселенной; оказывается, интеллект не есть какая-то аномалия, возникшая только на одной планете. А это значит, что мы еще не раз встретим разумные существа.
– Да поможет им господь, если такое случится, – раздраженно сказал Торн. – Если бы только они знали нашу историю! Они бы давно вымерли.
– Циник, – бросил Леман. – Вам не приходит в голову, что движение — это развитие. Я не отрицаю, мы совершали ошибки, но теперь с этим покончено. Во всяком случае, – он ухмыльнулся, – если бы не кровожадное притеснение одних народов другими, что заставило бы людей броситься в межпланетное пространство? Да, люди много страдали, но в конце концов человечество от этого только выиграло. Как вы думаете, Хэмридж?
– Не знаю, может быть, вы и правы, – тихо сказал навигатор. – Я неважно разбираюсь в древней истории. – Он зевнул. – Я что-то устал, пойду прилягу. Он с трудом поднялся и теперь стоял, покачиваясь и часто моргая.
– Мы договорим завтра, когда я приду в себя.
– Ладно, – сказал Леман, – завтра этот вопрос еще не устареет. Это — один из тех споров, которые длятся вечно.
Когда за астронавигатором закрылась дверь, Леман с улыбкой посмотрел на Торна.
– Вы ему не верьте, когда он говорит, что не знает истории. Я раз слышал, как он довел двух профессоров истории до полного изнеможения. Он нарисует цикличную схему, чтобы доказать свою точку зрения. Завтра мы позабавимся.
Но назавтра Хэмридж был мертв.
***
Он лежал навзничь на своей койке. Одна рука у него свесилась вниз, колени были слегка приподняты, лицо спокойное. как у всех умерших во сне.
– Когда это произошло? – спросил потрясенный Стэнли.
– Ночью. – Голос Торна звучал хрипло и напряженно.
– Леман спит в одной каюте с ним. Утром он окликнул Хэмриджа, тот не ответил. Леман сразу же кинулся ко мне. – Торн тяжело перевел дух. – Мне это не нравится.
– А что? – Стэнли невольно отошел от койки. – Может быть, это какая-нибудь обычная болезнь? – Он и сам знал, что цепляется за соломинку. – Почему он должен был непременно подхватить болезнь на этой планете?
– Во всяком случае, он умер от какой-то неизвестной нам болезни: никакой боли, никаких симптомов вообще. – Торн нахмурился. – Подождите, ведь я забыл вчерашний вечер. Он тогда уже был болен, а я ничего не заметил. Помните, как он выглядел?