Анатолий Ромов Совсем другая тень Роман
В последнее время я часто ночевал не дома — то на Сашкиной даче у Сенежского озера, то у Алены на Юго-Западе. Поэтому сейчас, когда под моим ухом раздался телефонный звонок, я сквозь сон пытался понять, где же я. Нащупав на ковре у тахты свой телефонный аппарат, наконец сообразил: я у себя дома.
— Алло? — сказал сонно в трубку.
— Серега, это я... — Голос Сашки Чиркова.
Я окончательно пришел в себя и тут же вспомнил вчерашний вечер: мы с Аленой посидели в маленьком баре на Кропоткинской, потом поехали ко мне, но в середине ночи Алена вдруг попросила отвезти ее домой, и мне пришлось на своей «шестерке» проделать путь до проспекта Вернадского и обратно.
— Что у тебя с голосом? — спросил Сашка. — Неужели все еще спишь?
Мне показалось, что он звонит откуда-то издалека. Подняв на тахту телефон, я ответил:
— Ну... допустим, еще лежу.
— Понял. Ты не против позавтракать?
— Не против. — Я помолчал. — Ты что, не из Москвы звонишь? Что-то тебя плохо слышно.
— Из Москвы звоню, из автомата. У меня сегодня выходной... — В трубке зашуршало. — Я заеду часа через полтора.
— Хорошо. А который час?
— Одиннадцать. В половине первого я у тебя.
Встав и натянув плавки, наскоро сделал зарядку. После этого не удержался, подошел к зеркалу. Критически осмотрел собственную персону — для своих двадцати семи я не Геркулес. Но тут же успокоил себя: при некоторой худощавости многие мои мышцы можно назвать даже рельефными.
В начале первого я вышел на балкон. Моя светло-серая «шестерка» стояла на обычном месте — вторая справа в общем ряду. При взгляде на собственную машину поневоле вспомнил Сашку Чиркова. Ведь три года назад, когда я окончил Суриковский институт, у меня практически ничего не было. Мама умерла, когда я был на втором курсе, отца в последний раз видел лет двадцать назад, перед тем, как он нас оставил. После смерти мамы из-за раздела жилплощади мне пришлось перебраться в коммуналку. Я ходил в обносках, не вылезал из долгов. Но, к счастью, все это скоро кончилось.
С Сашкой мы дружим с детства, с художественной школы. После школы он решил расстаться с искусством и поступил в медицинский, я же пошел в Суриковский институт. Конечно, мы продолжали встречаться. Три года назад Чирков предложил мне, как лицу свободной профессии, соединить усилия, чтобы делать довольно приличные деньги. И главное — без всяких нарушений Уголовного кодекса.
Услуги, которые я после заключения нашего соглашения делал для Сашки, были самыми разными. Он мог попросить меня подписать какую-то ведомость, поехать куда-то «для представительства», отвезти в другой город кого-то из его друзей. Я отлично понимал, что, делая все это, могу находиться на грани нарушения Уголовного кодекса. И вместе с тем мог поручиться за друга, как за самого себя. Подвести меня он не мог, это было просто исключено...
Только я подумал об этом, как увидел затормозившую внизу Сашкину золотистую «девятку». Махнув рукой, мой друг исчез в подъезде, а через минуту я впустил его в квартиру.
Сашка — голубоглазый брюнет. Как и я, среднего роста. Красивым его не назовешь, но он обаятелен. И самое главное — отлично контачит с людьми.
— Предлагаю «Якорь», — сказал Сашка.
— Мне все равно.
— Значит, едем в «Якорь». Да, Вера интересовалась, не продашь ли ты ей картину? Обещала хорошо заплатить. Картина ей подойдет любая, лишь бы была твоя подпись. Уверен, меньше пяти штук она не даст.
Я достал одну из старых работ — уже забытый мной женский портрет, сделанный давно, чуть ли не на третьем курсе.
— Сойдет?
— Сойдет. Берем и спускаемся.
В пути Сашка спросил:
— Как Алена?
— Все в порядке. Вчера виделись.
— Почему ты не спрашиваешь, что от тебя нужно?
— Считай, спросил.
— Надо подвезти двух человек. На твоей машине.
Различные Сашкины просьбы я выполнял много раз и понял: «подвезти» в данном случае значит не просто подвезти. Поэтому, выждав, немного, стал уточнять:
— Подвезти — куда?
— Не знаю. Они сами скажут. Но насколько я понял — это может быть далеко. Не исключено — ехать придется весь день.
— А кто «они»?
— Двое ребят. Понимаешь... я просто обязан оказать им услугу. Иначе они меня могут круто приделать. Сам не могу из-за работы. Но ты не должен светиться. — С минуту мы ехали молча. — Поэтому на это время придется изменить внешность. И поставить другой номер машины. Не пугает?
Просьба в Сашкином стиле. Главным в ней для меня было то, что моему лучшему другу кто-то угрожает. Поэтому я ответил, почти не задумываясь:
— Не пугает. Когда это нужно?
— Завтра. Рано утром. Готов?
— А внешность и номера? Когда все это?
— Внешностью займемся к ночи. Тебе придется пойти на некоторые жертвы — постричься наголо и обработать лицо и руки мазью. Не волнуйся, вполне безобидной.
— Но... зачем мазь?
— Мазь изменит вид твоего кожного покрова. Он покраснеет, побуреет, съежится. Кое-где покроется пупырышками. Ты станешь старше лет на двадцать. Через двадцать четыре часа твоя кожа начнет принимать нормальный вид. Гарантирую — проверял на себе.
— А... зачем наголо?
— Для парика.
Конечно, развлечением такую поездку не назовешь. Но если учесть предложенный гонорар, условия вполне приемлемые. Впрочем, при наших отношениях я согласился бы и без гонорара. Затормозив у «Якоря», Сашка улыбнулся:
— Что затих? Раздумья?
— Перестань. Отвезу я твоих ребят. В лучшем виде.
Ресторан только открылся. Заняв столик у окна, мы заказали крабы, паровую осетрину, кофе и отлично позавтракали. Приканчивая кофе, Сашка спросил:
— Кстати, вечером твоя Алена свободна?
— Не знаю. Наверное. А что?
— Вера устраивает банкет в «Континентале». Мы с тобой приглашены. Если Алена прихватит подругу, почему бы нам не пойти вчетвером? Позвони ей. Глупо не воспользоваться случаем.
Набрав номер Алены, я почти тут же услышал ее голос:
— Да? Слушаю? Кто это?
— Привет. Это я.
— Привет. Не мог позвонить еще позже? Через десять минут я бы уже ушла.
— Но ты могла позвонить сама, если уходишь...
— Ты думаешь, не звонила?
Я невольно улыбнулся. А ведь я соскучился по Алене.
— Алена, не сердись.
Несколько секунд трубка молчала. Затем послышалось:
— Ладно, что с тебя взять... Ты... просто так?
— Да. Но тут такое дело... Мы с Сашей приглашены на банкет. Может, пойдешь с нами?
— А что за банкет?
— Устраивает одна наша знакомая. Московская гранд-дама. Хорошо, если ты прихватишь подругу. Не очень уродливую.
— Интересное требование. Для кого? Для твоего Саши?
— Для комплекта.
— Знаю я эти комплекты... Ладно. Мне как раз должна звонить одна подруга.
— Хорошенькая?
— Не волнуйся. Думаю, у твоего Саши глаза полезут на лоб.
— Ну если так... Попроси свою подругу приехать к тебе. А мы будем часов в семь. Устраивает?
— Устраивает. В семь мы выходим. Ждите нас у подъезда.
Повесив трубку, я пошел к машине. Услышав, что вечером мы можем заехать за Аленой и ее подругой, Сашка повернул ключ зажигания.
Не доезжая до моего дома, свернул в переулок и остановил машину:
— Слушай внимательно. И постарайся не задавать вопросов. Сейчас доберешься к себе. Пешком, на троллейбусе — неважно. Пойдешь в квартиру и сложишь в сумку то, в чем пойдешь вечером в «Континенталь». И еще — в чем поедешь завтра,
— А в том, что на мне, нельзя?
— Нельзя. Не забудь, завтра ты будешь выглядеть лет на двадцать старше.
— По-моему, те, кто лет на двадцать старше, так и одеваются.
— Может быть. И все же... — Сашка постучал пальцами по баранке. — Ладно. Кроссовки оставь. Но тенниска у тебя слишком молодежная. Прихвати обычную рубашку. Желательно с длинными рукавами. И возьми что-нибудь на случай, если будет холодно. У тебя есть пиджак? Просто пиджак?
— Просто — нет. Но я могу взять от костюма.
— Не забудь захватить права, техпаспорт и собственный паспорт. Вещи сложишь в сумку и возвращайся сюда. Но только опять пешком или на троллейбусе. Ключи от машины у тебя с собой?
— С собой. В общей связке.
— Отлично. Действуй. Я буду ждать здесь. И учти: домой ты сегодня уже не вернешься.
Я вышел из машины, проехал одну остановку на троллейбусе и поднялся к себе в квартиру. Всех тонкостей я еще не понимал, но смысл Сашкиного плана был ясен: никто не должен видеть, как я выезжаю со стоянки.
В квартире я уложил в спортивную сумку все, что могло пригодиться.
— Порядок? — спросил Сашка, когда я сел в машину. — Ничего не забыл?