Переночевав в Роторуа (вопреки мрачным предсказаниям Джима, никто из нас не сварился в постели), мы на следующий день покатили дальше в сторону Веллингтона, расположенного на самом юге Северного острова.
Минул час, за ним другой, нам уже надоело кричать «Смотрите!» и видеть все одних только зябликов да завирушек, когда Брайен наконец свернул к большому тихому озеру, на берегах которого высились могучие деревья, и здесь мы впервые увидели новозеландских птиц. Разумеется, и тут не обошлось без полчищ черных лебедей, но на этом озере они еще не успели полностью вытеснить коренных обитателей. Вооружившись камерами и биноклями, мы живо выскочили из лендровера. Каждый занялся своим делом: Крис и Джим снимали, а Джеки, Брайен и я вели наблюдения за птицами, причем Брайен называл нам виды и коротко рассказывал об их образе жизни и распространении.
Самыми многочисленными и самыми красивыми были новозеландские огари, или, как их еще называют, райские утки. Несколько пар этих птиц добывали себе корм на мелководье в каких-нибудь десяти метрах от нас. Удивительно, до чего непохожи друг на друга самец и самка; на первый взгляд казалось даже, что перед нами представители двух разных видов. Селезень: голова, шея и грудь черные с блестящим отливом, спинка тоже черная, но с тонкими белыми полосками, живот ярко-рыжий, также расписанный белыми полосками. Утка: спинка черная в белую полоску, грудь и живот рыжие с белыми полосками, голова и шея чисто белые. Я впервые видел этих очаровательных уток и сначала принял более нарядную самку за самца, пока Брайен не просветил меня. И все-таки странно, что утка окрашена ярче селезня — как-никак, ей принадлежит опасная обязанность высиживать яйца, когда, казалось бы, особенно важен камуфляж.
Вторым по численности новозеландским видом, представленным здесь, были новозеландские чернети. Но они держались куда осторожнее, ходили стайками вдалеке от берега, и мы только мельком, да и то в бинокль, видели этих небольших, ладных птиц с коротковатым тупым клювом. Плавали чернети быстро и как-то воровато. Голова и шея у них были черные с пурпурным отливом сверху и зеленым снизу, и видимая часть тушки выше «ватерлинии» тоже черная. Этот мрачноватый наряд красиво оттенялся белой полоской на крыле, серо-голубым клювом и ярко-желтыми глазами.
Проведя на берегу озера несколько приятных часов, мы снова уселись в лендровер и доехали до Веллингтона. Здесь нас разместили в гостинице, которая, как и все новозеландские гостиницы на нашем пути, буквально во всех отношениях оставляла желать лучшего. Уж очень разителен был контраст с искренним, неподдельным радушием, с каким нас встречали повсюду.
На следующий день мы встали рано утром и отправились к морю. Брайен настоял, чтобы мы, прежде чем покинуть Северный остров, непременно побывали в птичьем заповеднике Капити. Устав от моего брюзжания по поводу неизменных скворцов и дроздов, он поклялся, что там я увижу типичных представителей пернатых Новой Зеландии.
Наш лендровер остановился около песчаного пляжа, окаймленного небольшими бурунами. Прямо перед нами лежал длинный горбатый островок, поросший густым лесом. В бледном утреннем свете Капити казался темным и угрюмым, в нем не было ничего притягательного. Джим посмотрел на курчавые волны и смерил взглядом расстояние до острова.
— А как мы туда попадем? — нервно спросил он. — Вплавь?
— Нет-нет. Джордж Фокс, смотритель заповедника, придет за нами на катере, — ответил Брайен и поглядел на часы. — Он будет с минуты на минуту.
Мы выгрузили аппаратуру и расположили ее на берегу, приведя в боевую готовность. Наконец от острова отделилась маленькая точка и запрыгала по волнам в нашу сторону. Джим с растущей тревогой следил, как лихо скачет лодка.
— Меня укачает, — объявил он замогильным голосом.