Послушная долгу бентамка стала самым важным участником экспедиции, проводившей «Операцию такахе».
Представляю себе, скольких нервов стоила эта операция ее исполнителям. Прежде всего примерное поведение курицы внизу отнюдь не означало, что она поведет себя так же в горах, а члены экспедиции отлично сознавали, что неудача повлечет за собой протесты сентиментально настроенной общественности и о повторной попытке нечего и мечтать. К счастью, все обошлось как нельзя лучше. Были собраны яйца такахе, курица плотно уселась на них, и, выждав на всякий случай день-другой, отряд приступил к трудному спуску вниз по коварному склону к озеру Те Анау. Здесь их ждал быстроходный катер, который мигом домчал драгоценный груз до ближайшей дороги, затем курицу и яйца погрузили на машину и живо отвезли в Пиктон, из Пиктона самолет доставил их в Веллингтон; новый бросок на машине — и верная наседка вместе с яйцами наконец-то благополучно прибыла в заповедник на горе Брюса.
После этого героического, исполненного треволнений путешествия членам экспедиции оставалось только выжидать и молить Бога, чтобы яйца не оказались болтунами. Но в положенный срок вылупились два птенца, и ученые вместе с курицей начали даже слегка гордиться. Ведь они все-таки добились успеха.
Однако тут совсем некстати возникло новое препятствие. Приемная мать, разумеется, обращалась с птенцами словно с цыплятами. Она водила их за собой, энергично рыла землю и клевала добытое, простодушно считая, что детки последуют ее примеру, но птенцы такахе — не цыплята, они растерянно ходили за курицей, пищали от голода, а куриного способа есть никак не могли усвоить.
Стало ясно, что мамаши такахе сами кормят птенцов, а не учат их добывать пищу, как это делает курица. Причем кормить птенцов оказалось совсем не просто, поскольку выяснилось, что малыши такахе не разевают клюва, как обычные птенцы: мать держит добычу в клюве, а птенец берет ее сбоку. В конце концов удалось придумать способ: мясных мух и другие лакомства накалывали на острие карандаша и скармливали птенцам. Благодаря этому способу кормления и материнской заботе бентамки, которая согревала их по ночам, птенцы такахе благополучно росли и процветали.
Не говоря уже о том, что речь шла о чрезвычайно редкой птице, эта история сама по себе не могла не вызвать у нас желания увидеть живую такахе в естественной среде, и, как только мы прибыли в Веллингтон, я запросил разрешения посетить долину, разумеется, вместе с Брайеном — чтобы гарантировать, что мы не украдем яиц и не унесем под полой парочку такахе. Наконец разрешение было дано, и мы отправились на озеро Те Анау.
Я уже говорил, что прежде до долины добирались только пешком, но теперь налажено сравнительно удобное сообщение. Вы садитесь на Те Анау в маленький гидроплан, он поднимает вас на шестьсот с лишним метров и садится на озерко, которое занимает большую часть долины. Брайен заказал самолет, но надо было сутки ждать, поэтому мы сняли номера в роскошном государственном отеле на берегу Те Анау и насладились великолепной кухней, превосходными винами и первоклассным сервисом. После скверных новозеландских отелей, с которыми мы сталкивались до сих пор, эта гостиница нам особенно понравилась.
— Пользуйтесь случаем, — сказал Брайен, прислушиваясь к тому, как я втолковываю метрдотелю, какая марка шатобриана мне нужна. — Там, наверху, нас ждут суровые условия.
Я внял его предупреждению и вместо двух бутылок вина заказал три.
Утро преподнесло нам два неприятных сюрприза. Во-первых, выяснилось, что домик в долине Такахе занят охотниками и, следовательно, для Джеки не найдется места; во-вторых, было похоже, что мы вообще не сможем вылететь: над Те Анау нависли черные тучи, и видимость никак не подходила для полетов в такой местности.