Наконец автопилот привел дирижабль в серенькую, залитую водой и вылизанную волнами часть тропического леса возле доков Нового Белиза. По тросу Эжен спустился на твердую полосу доков, весело помахав экипажу трехмачтовой шхуны, чью полуденную сиесту потревожило его почти беззвучное прибытие.
Хорошо было снова оказаться среди людей. После четырех дней в обществе разрозненных фрагментов собственной личности Эжен нервничал и жаждал общества.
Стояла удушающая жара. На пристани, воняя, дозревали в деревянных ящиках бананы.
Новый Белиз оказался жалким городишкой. Его предшественник, Старый Белиз, лежал в нескольких милях под водой Карибского моря, а нынешний наспех отстроили из обломков. Центром города служил стандартной модели геокупол, какие Синтез использовал под штаб-квартиры крупных концернов. Остальная часть городка, даже церковь, лепились к куполу, точно хижины селян к средневековому замку. Когда — и если — вода еще поднимется, купол нетрудно будет перенести на новое место, а местные постройки уйдут на дно вместе с лесом.
За исключением мух и собак, городок спал. Через топкую грязь Эжен выбрался на ухабистую улочку, мощенную деревом. Из дверей мясной лавки возле шлюза купола за ним наблюдала, завернувшись в грязную шаль, старая индианка, сгонявшая мух с подвешенного трупа свиньи опахалом из пальмовых листьев. Встретив ее взгляд, он ощутил парадигматическую вспышку ее тупого страдания и невежества — будто наступил на электрического угря. Ощущение было странным, острым и новым; он едва удержался, чтобы, перемахнув через грязный прилавок, не обнять ее. Ему хотелось скользнуть руками под длинную полотняную блузу, запустить язык в морщинистый рот — хотелось забраться под самую ее кожу и сорвать ее, как со змеи… Ух ты, надо же! Встряхнувшись, он прошел мимо.
Внутри пахло Синтезом, воздух казался спрессованным и острым на вкус, словно в батискафе. Купол был небольшой, но для современного управления информацией много места не требовалось. Нижний этаж купола был разделен на рабочие офисы с обычными аудиодекодерами, трансляторами, видеоэкранами и каналами спутниковой связи. Ел и спал персонал наверху. В этом отделении Синтеза большинство составляли японцы.
Отерев пот со лба, он по-японски спросил секретаря, где ему найти доктора Эмилио Флореса.
Флорес заправлял полунезависимой медицинской клиникой, странным образом ускользнувшей из-под контроля Синтеза. Эжену пришлось подождать в приемной, где он стал развлекать себя, играя в старинные видеоигры на древнем побитом компьютере.
К Флоресу выстроилась бесконечная очередь из хромых, безногих, заик, недужных и гниющих. Купол, похоже, сбивал белизцев с толку, и двигались они нерешительно, словно боялись, что могут сломать пол или стенки. Эжену все это было в новинку: он принялся изучать живой каталог болезней — по большей части кожные, но также лихорадки, паразитозы, гнойные раны и переломы. Ему никогда не доводилось видеть настолько больных людей. Он попытался очаровать их своим мастерством в видеоиграх, но они продолжали шепотом переговариваться между собой на ломаном английском или просто сидели, сгорбившись и дрожа под ветерком кондиционера.
Наконец его допустили к врачу, который оказался низеньким лысеющим латиноамериканцем в традиционном белом деловом костюме.
— Здравствуйте, — сказал Флорес, внимательно оглядев визитера с головы до пят. — Ага, понимаю. С вашим заболеванием, молодой человек, мне уже приходилось сталкиваться. Вы желаете совершить путешествие вглубь страны.
— Да, — отозвался он. — В Тикаль.
— Присаживайтесь. — Они сели. За креслом Флореса тикал и подмигивал ядерно-магнитный резонатор. — Так-так, давайте посмотрим, — сказал доктор, складывая пальцы домиком. — Для вас, молодой человек, мир зашел в тупик. Вы не сумели получить диплом или нужную подготовку, чтобы эмигрировать в какую-нибудь дзайбацурию. Вам невыносима сама мысль, что придется потратить жизнь на то, чтобы подчищать планету за своими предками, испоганившими ее. Вы страшитесь железного каблука огромных картелей и корпораций, которые уморят голодом вашу душу, лишь бы набить себе карманы. Вы жаждете простой жизни. Жизни духа.
— Да, сэр.
— У меня есть все необходимые приборы, чтобы изменить цвет глаз и кожи. Я даже могу снабдить вас припасами, которые дадут вам неплохой шанс пройти через джунгли. Деньги у вас есть?
— Да, сэр. Счет в цюрихском банке.
Он достал электронную карточку.
Вставив кредитку в прорезь в столе, доктор изучил цифры на дисплее и кивнул.
— Не стану вас обманывать, молодой человек. Жизнь среди майя тяжела и сурова, особенно поначалу. Они вас сломают и вылепят заново — таким, каким нужно. Это жестокая земля. В прошлом веке эту местность захватили Хищные Святые. Кое-какие из выпущенных ими бактерий еще активны. Возрождение — наследник фанатизма Хищников. Приверженцы этого культа — убийцы.
Эжен пожал плечами.
— Я не боюсь.
— Ненавижу убийства, — сказал доктор. — Во всяком случае, майя хотя бы честны в том, что делают, а вот политика Синтеза превратила все местное население в жертву. Синтез отказывает мне в субсидиях, чтобы продлить существование неспособных к выживанию особей. Поэтому я жертвую честью, принимая деньги перебежчиков. Я мексиканский националист, но образование получил в университете «Репликона».
Эжен про себя удивился: он и не знал, что до сих пор существует мексиканский народ. Интересно, кто дергает за ниточки его правительство.
На подготовку ушло восемь дней. Приборы клиники под руководством Флореса подкрасили кожу и зрачки новому клиенту, перекроили морщинки в уголках глаз. Он получил прививки против местных и искусственно привнесенных штаммов малярии, тифа, желтой лихорадки и лихорадки денге. В желудок ему ввели новые штаммы бактерий, дабы избежать дизентерии, а еще вкололи вакцину, чтобы предотвратить аллергическую реакцию на неизбежные укусы клещей, блох и самого страшного врага — забирающегося под кожу винтового червя.
Когда настало время прощаться с доктором, Эжен, расчувствовавшись, заплакал. Вытирая глаза, он с силой нажал себе на левую скулу. В голове у него раздался щелчок, и из левой гайморовой полости потекла жидкость. Тщательно, но незаметно он собрал ее в носовой платок. Пожимая на прощание руку, он прижал влажную ткань к голой коже на запястье доктора, а платок оставил у Флореса на столе.
К тому времени, когда невидимка и его мулы миновали кукурузные поля и вошли в джунгли, вызывающие шизофрению токсины сделали свое дело: разум доктора раскололся, словно упавшая на пол ваза.
Джунгли в низинах Гватемалы — далеко не курорт для человека с орбиты. Это бескрайняя и коварная топь, одичавшая, но с давних пор знавшая человеческую руку. В двенадцатом веке ее остановили расчерченные сетью каналов кукурузные поля майя. В двадцатом и двадцать первом веках в джунгли пришла зловещая логика бульдозеров, огнеметов, дефолиантов и пестицидов. И всякий раз, стоило человеку расслабиться, топь наносила ответный удар, становясь еще более скверной, чем прежде.
Некогда джунгли были располосованы тропами дровосеков, искавших красное дерево и растительную камедь для продажи за границу. Теперь просек не было, ведь таких деревьев не осталось.
Это не был первозданный лес. Это был человеческий артефакт, такой же, как генетически измененные, питающиеся углекислотой уродцы, застывшие стройными рядами во всех искусственно созданных лесах Синтеза в Европе и Северной Америке. Но здесь обитали искривленные отбросы экологического сообщества: колючка, мескитовое дерево, съедобные пальмы, вьющиеся лианы. Они поглотили целые города, а в некоторых местах даже старые нефтяные заводы. Непомерно разросшиеся в отсутствие естественных врагов популяции попугаев и мартышек превращали ночь в сущий ад.
Эжен постоянно сверялся с данными спутников, указывавших его местонахождение, и опасность заплутать ему нисколько не грозила. Но он и не развлекался. Избавиться от плута-филантропа оказалось так просто, что и удовольствия не доставило. Целью его путешествия была зловещая гасиенда американского миллионера двадцатого века Джона Августа Оуэнса, ныне штаб-квартира майя.
Оштукатуренные соты верхушек тикальских пирамид возникли над кронами деревьев за тридцать миль до самого города. Эжен распознал планировку столицы Возрождения по фотографиям со спутников. Он шел до темноты и заночевал в полуобвалившейся церкви захваченного джунглями селения. Убив поутру обоих мулов, дальше он двинулся пешком.
На подходах к Тикалю джунгли прорезали охотничьи тропы. В миле от города его схватили двое часовых, вооруженных утыканными обсидианом дубинками и автоматическими винтовками конца двадцатого века.