Гадкий утенок, Гарри Поттер и другие. Путеводитель по детским книгам о сиротах - Ольга Бухина

Ольга Бухина Гадкий утенок, Гарри Поттер и другие. Путеводитель по детским книгам о сиротах

Предисловие

Императора Петра Первого отличало в высшей степени практическое мышление. По его приказу в России были открыты первые дома призрения для всякого рода «отверженных детей»: подкидышей, незаконнорожденных, малолетних сирот и тому подобное. Движим император был не столько сердоболием, сколько представлением о государственной пользе: каждый ребенок мыслился им в роли потенциального солдата. А в солдатах Российское государство нуждалось. И сироты, с этой точки зрения, были вполне пригодным для использования человеческим материалом.

Петр Первый ошибся в расчетах: даже императорам свойственно ошибаться. Точнее, императорам свойственно ошибаться. Смертность среди осиротевших младенцев была чудовищно высокой – что не удивительно: в семнадцатом веке даже бутылочку с резиновой соской еще не придумали. Не говоря уже об отсутствии вакцин против детских инфекций и о низком уровне гигиены.

Но даже те маленькие сироты, что чудом выживали в «местах скопления», оказались негодными для военного дела, потому что, как правило, росли умственно отсталыми. И это тоже совершенно понятно – с точки зрения современной психологии.

После Петра Первого сиротами занялась императрица Екатерина Великая. Она была движима чувствами, соответствующими веку Просвещения. Императрицу потрясла статистика смертности среди детей, растущих в сиротских учреждениях. И Екатерина решила, что ситуацию надо в корне менять – немедленно реформировать систему воспитания сирот: надо отдавать детей на воспитание крестьянам. Крестьянину, взявшему в дом сироту, назначалось денежное пособие «на прокорм ребенка». А существование государственных домов призрения нужно было, по мысли Екатерины, свести к минимуму, если не упразднить совсем.

Крестьяне стали брать детей «на воспитание». И даже с охотой. Но очень скоро выяснилось, что деньгам, причитавшимся на содержание сироты, в крестьянском хозяйстве находится другое, более «правильное» применение. Что касается ребенка, его, совершенно бесправного, вынуждали работать не по силам и не по возрасту. Это явление получило в народе название «сиротский промысел» и считалось позорным. Однако нравственная оценка ситуации в корне ничего не меняла. И смертность среди сирот не уменьшилась.

Через какое – то время просветительскому эксперименту положили конец, все вернулось на круги своя: осиротевших детей опять стали растить в специальных государственных учреждениях.

С тех пор проблема сирот в нашей стране все ждет своего решения. Ждет и ждет – но так и не решается.

Конечно, цивилизационные достижения что – то изменили в деле воспитания детей, не имеющих родителей. И соски теперь существуют, и прививки младенцам делаются. И какие – то гигиенические навыки им прививают, и в школу они ходят.

Но поражает сам факт существования сирот, в первую очередь сирот социальных – то есть детей, живущих вне семьи при живых родителях: либо родители от них отказались, либо родителей лишили родительских прав, либо родители находятся в местах заключения. И количество социальных сирот год от года растет. По разным причинам.

Существование социальных сирот – своего рода лакмусовая бумажка, показатель состояния общества, его гражданской развитости: в зрелом обществе такого быть не может.

А у нас – есть. Значит, что – то не так устроено в нашем «королевстве». И нужны политическая воля и серьезные гражданские усилия, чтобы разорвать порочный круг, существующий с петровско – екатерининских времен.

Книга Ольги Бухиной не социальный анализ ситуации и не предложения по выходу из «сиротского кризиса». Это обзор произведений художественной литературы, в которых описаны дети – сироты, филологическое исследование трансформации образа сироты от античных времен до современности. Своеобразная энциклопедия литературного сиротства – и еще одно напоминание о существующей проблеме.

Возможно, кому – то (психологам, социальным работникам, волонтерам, работающим с детьми – сиротами) эта книга поможет найти произведение, необходимое в данный момент их жизни: чтение, как известно, может если не изменить, то по крайней мере облегчить чье – то существование. И детям – сиротам нужно читать! И родителям, думающим о приемном ребенке или воспитывающим приемных детей, нужна психологическая поддержка. А в книге Ольги Бухиной представлены произведения разных времен и разных взглядов на сиротство – от мифологического до сентиментального, от романтического до предельно жесткого и реалистического. Так что можно выбрать то, что нужно тебе в данный момент.

А выбранная для чтения книга часто обладает опережающей по отношению к реальности зрелостью и смещает взгляд с привычной точки зрения на неожиданную.

В этом и заключается развитие. В том числе и общественное.

Марина Аромштам

Введение Книжное дерево[1]

Одни книги – это корни, другие – новые побеги; есть узловатые ветки, не самые прекрасные, но без них не обойдешься, есть цветы, подчас красивые, но однодневки. Кое – какие ветви зеленеют круглый год, другие засыпают на время, а глядишь – через сто лет проснулись и снова живут. Древние верили, что у каждого дерева существует душа – дриада. Душа нашего книжного дерева собрана из множества историй, которые веками рассказывались, а потом записывались множеством людей. Как сказала американская поэтесса и общественная деятельница Мюриэл Рукейзер: «Вселенная состоит не из атомов, а из историй»[2]. Многие из этих историй обращены к детям, причем с разными целями: научить, развлечь, утешить, а то и просто усыпить. Вот так и родились относительно недавно, всего пару веков назад, особые книги, написанные специально для детей. Сначала появились буквари и то, что мы теперь называем «учебными пособиями», потом записи народных сказок и их обработки для детей, и к девятнадцатому веку писатели открыли для себя нового бесценного читателя – ребенка.

Впрочем, не только писатели стали воспринимать детство как отдельную, самостоятельную часть жизни человека. Согласно Филиппу Арьесу, знаменитому французскому историку, автору работ по истории повседневности, семьи и детства, немногим ранее, в семнадцатом веке, в западном обществе происходит перелом в понимании того, что есть ребенок: «…Эти хрупкие существа воспринимаются по – новому, и за ними признается право быть чем – то особенным, право, в котором отказывали раньше»[3]. А к особенному существу нужен и особенный подход. Ему необходимы свои собственные истории, не такие, как взрослым. Родоначальником детского книгоиздания считается Джон Ньюбери, в восемнадцатом столетии опубликовавший немало поучительных и обучающих книжек для детей[4]. В начале девятнадцатого века братья Гримм собирают и обрабатывают народные сказки и бродячие европейские сюжеты. А вскоре сочиняет свои сказки и Ханс Кристиан Андерсен.

На середину девятнадцатого века приходится расцвет творчества британских авторов. Выходят на сцену реалистический роман, описывающий приключения ребенка, а за ним, начиная с «Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, и авторская сказка. Именно викторианская Англия породила феномен авторской сказки, опираясь на которую Джоан Ролинг на пороге двадцать первого века создала своего знаменитого Гарри Поттера. «Показательно не только появление в викторианской Англии детской литературы в современном смысле этого слова, но и то, что обязательным компонентом детской литературы становится ностальгия взрослых по утраченному миру детства»[5]. Постепенно ребенок становится не только героем, но и читателем книги.

Конечно, не все книги, которые мы теперь считаем детскими и подростковыми, писались для детей; многие из них детям первоначально не предназначались. Например, «Хижина дяди Тома» была, безусловно, написана для взрослых и впервые напечатана во взрослом периодическом издании. Однако не прошло и столетия, как ее стали читать дети и подростки. Сходная судьба была уготована «Оливеру Твисту» и «Тому Сойеру» – написанные для взрослых книги о детях стали детскими.

Разнообразие сюжетов и героев детских книг никак не меньшее, а может быть, и большее, чем во взрослых романах. Кроме людей, взрослых и детей, героями книги могут стать звери, игрушки и прочие неодушевленные, на наш взрослый взгляд, предметы – например, умывальник или стол[6], – не говоря уже о силах природы. Героев детских книг великое множество, и написать хочется обо всех. Но в таком случае этот текст окажется, как сказано в одном хорошем детском произведении, книгой, «которая объясняет все, что есть в природе»[7]. Мы остановимся лишь на одном типе героев, но зато таком, который встречается в детской литературе чрезвычайно часто и необычайно важен для понимания того, как детская литература взаимодействует с глубинными структурами психики ребенка.