Паола Волкова - Дневник

Паола Волкова Дневник

© Волкова П. Д., наследники, текст, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Паола Дмитриевна Волкова – советский и российский искусствовед, доктор искусствоведения, историк культуры, заслуженный деятель искусств РСФСР. Окончила Московский государственный университет (1953 г.) по специальности «историк искусства». Преподавала во ВГИКе на Высших курсах сценаристов и режиссеров. Паола Волкова – автор и ведущая документального телесериала «Мост над бездной» (2011–2012) об истории мировой живописи для телеканала «Культура».

«Когда она рассказывала об искусстве, оно как будто превращалось в какой-то бриллиант. Ее любили все, вы знаете. В каждом деле есть кто-то лучше других. Тенерал этого дела. Вот она в своем деле была генерал».

«Всегда элегантная, в модном туалете, в курсе последних новостей – она не пропускала ни одного по-настоящему значимого события России и Европы. Оставалось удивляться, откуда в ней бралась энергия, силы и время и на работу, и на светскую жизнь, и на дружеское общение».

Дневник Паолы Волковой

80-е

Сегодня репетиция на Таганке «Годунова».[1] Ю<рий> П<етрович> <Любимов>[2] гениален. Никогда не симпатизировала ему и его не любила. Сегодня поняла, какой он режиссер. Все театр. средства в его руках, как палитра для живописца, все ему подвластно. Только вот актеры… Раньше ему нужны были «солдатики» на доске, актер не нужен был. А вот теперь нужен актер, а его нет<Алла> Демидова (Марина), <Николай> Губенко (царь Борис) понимают мысль Ю. П. и могут сделать то, что нужно. Остальные ничего не понимают и не могут. Особенно плох <Валерий> Золотухин (Дмитрий). Не обаятелен. А он и Борис – оба самозванцы. Оба Азия—Европа. А где Россия? Она – хор, великолепный хор, настроенный Митей Покровским и Любимовым. Толпу швыряет. Народ безмолвствует.

В «Марине» – все Марины от Влади до его собственной Каталины <…>.[3] В каждом правителе, каждом «собственнике» нации (полит. деятель или гениальный поэт) и Борис и Дмитрий. Удивительная постановка. Нет больше ни предметов, ни декораций – все единая драматургия. Здесь не просто вершина его стремлений, а прыжок. Он какой-то отчаянный, свободный и корабли сожжены. Надо еще раз пойти на репетицию. Спектакль могут не разрешить.

Читаю Лид<ию> Корн<еевну> Чуковскую.[4] Что за жизнь у меня. 53 год, а только сейчас начинаю как-то пробиваться к себе самой. Так бессознательно, так безответственно прожить жизнь! Смогу ли я дойти до конца.

И что мне должно сделать?

Сейчас об этом думать не надо, если правильно пойду – к двери подойду и дверь отворится.

Пора 1983 года. Что-то будет. «Москва» (да верно и не она одна) живет предчувствием перемен. Каких? Никто не знает, но все о «них» говорят. Мои «перемены» должны быть тоже. Пока я думаю лишь о «внутреннем» клане. А там… Кто ведает?

Второй раз читаю I том Чуковской. Без этой книги невозможно заниматься культурой начала XX века. Думала сегодня о том, что и А<нна> А<ндреевна> и Ю. П. «становятся собой» после 60 лет. После всего, после всех испытаний, после «освобождения от страхов» и земного притяжения. Избранник измеряется ямой. Видимо, Ю. П. вышел («Три сестры» – дно).

Сейчас сходятся пути. Интересно, читал ли Ю.П<Льва Николаевича> Гумилева.[5] Трудно представить себе, чтобы оппозиция Азия—Европа, Годунов—Гришка, так отчетливо понятые, пришли бы в голову без «этногенеза». Надо проверить. Это очень важно.

во сне не общалась. Так… сторонний наблюдатель.

«Неувядающая могила»

[Женщина-тетка, похожая на кассира, вообще как все]

«Не народному

от народа

Владимиру Высоцкому

от центрального Аэрофлота Шереметьево»

На могиле горы цветов, сигареты со спичками, коньяк, возд. шары.

Разговоры о памятнике. Кто ставит и какой.

Стояли все «герои» Выс<oцкого>. Мужики прежде чем запить до 10 пришли с цветами.

Сегодня очень много цветов. Они ковром устилают весь пол, стоят в ведрах, банках, вазах. Люди висят на загородке все время. Читала стихи «Воскресение» Христос воскрес и ты воскрес. Гитара хрипит, но это голоса Ангелов и т. д. Таких стихов очень много.[6]

Календарный Новый год.

«Год голубой Коровы». Но это не «голубая корова», а «Черный Бык Корриды». Такова истина.

Мусульманский Новый год. Какая симметрия. Месяц выметался «крысиный помет». Теперь точно по заказу, равно, дружно, начался этот год Корриды.

Эза[7] пришла меня проводить на самолет и принесла томик <Велимира> Хлебникова «Ладомир». Рассказала о смерти своего старого Тигра – Отца.

Не помню чисел. Разница между снами прим. недели две. Сны видела в феврале.

1. В моем доме поселился Медведь, молодой, сильный, огромный. Мне с ним не уютно. Он меня любит, а мне страшно.

С 27–3.4 Алма-Ата. Чудовище, а не поездка. Одним словом Коррида.

Считала больше серебряные рубли. Движение руки… и из одного получаются два, а то и три. Щедро ожидаю их. [Думаю, что это беды и печали, кот. сама и сотворяю.]

Записываю наблюдения.

С 7 по 14.4. 1985 г. Странная погода.

7.4. Чистая, солнечная весна.

8.4. Зима со снегом.

9.4. Дождливая осень.

11–13.4. Сразу все времена года. Изумляющие контрасты Солнца – снега – дождя все сразу в один день. Много смертей и болезней. Меня тоже прихватывает, но как всегда «по касательной».

Чувствую, что подхожу к главному. Но то, что мне судьбой суждено «быть свидетелем» и описателем знаю точно. Если изменится моя внешняя жизнь, это ничуть и ничему не помешает.

Завтра 14.IV Пасха и день Смерти моего отца. Все едем на кладбище.

Коррида.

Пасха→Коррида→День Смерти Отца[8]

21 мая дождь и было холодно. 22 мы (Виталий Павлов,[9] Марианна[10] и я) поехали в Загорск. Я просила в этот день у мощей Сергия не о легком пути, но о правильном (судебном). Так мне казалось. Может быть услышанным оказывается только истинное.

День был прекрасным. Небо, облака, купола соборов – все интенсивное, насыщенное, светлое. От золотистого света даже деревья теряли зелень и листья, становились золотыми. Все было как-то очень материально. Светло, легко, очищенно, ясно, четко, контрастно и разом материально, достоверно, чувственно. Ветер свежий, довольно сильный, подчеркивал физичность, достоверность чудесного. Потом обедали у Павлова. Марианна подарила всем простые крестики и образки.

Сегодня до половины дня 23.V (четверга) было солнце. Потом снова дождь, холодно и ощущение осени, а не весны. Я верю в среду (последний день Пасхи, воспом. о ней) и эту материальность чуда.

День, как бы вырезан из дождливой, холодной весны.

Надо верить, но это трудно, трудно жить той реальностью, кот. должна быть, но пока ее нет, но уже есть и т. д.

Чуду этой поездки и этого дня надо верить.

У меня трудный и критичный период. Срываться нельзя.

Случайно (!) попала на концерт Алекс<андра> Любимова в Генсин<ский> Зал. Играл Баха. Клавесины. Оркестр старинной музыки.

Слышала Чакону Баха. (Чудо!) Специально для меня. Вечером после концерта дорогой мне Володя Григорьев[11] объяснил о Чаконе именно то, что надо было.

Это «мистерия» шествия в Бездну. Общая Гоморра. Выбираются единицы.

[Начинается эпоха «Поэмы без героя».[12] Чудо! Больше не назовешь никак. Чувствую связь всех видимых и не видимых обстоятельств.]

Поняла и проигрышную ситуацию Мераба.[13] Из этих рук не вырываются. Посмотрим, сможет ли. И, если сможет, то с каким итогом. Свой полный плен он понял именно тогда, когда понадобилась свобода. У Эл<ема>[14] то же самое, но еще хуже. В обоих случаях катализатор – я.

Открыла утром дверь – на пороге «охапка сирени» и записочка Яши Назарова.[15] Положил утром, чтобы не будить. Сирень из имения Рахманинова.

Случайно – не случайно. Вчерашняя «Чакона» соединилась сегодня с «охапкой сирени». Это уже те обстоятельства, мимо кот. не пройдешь. Значить заниматься «Поэмой» необходимо и МНЕ.

Была Троица.