Как всегда, вовремя заглянул Кольцов. Слава поделился своим впечатлением. Кольцов, конечно, все сразу понял.
— Объясню, — он удобно уселся на подоконник. — Чтоб ты не слишком удивлялся. У этих людей есть смягчающее обстоятельство. Вас не любят, Слава. И не так, чтоб на ровном месте. Ты понимаешь, что я не тебя лично имею в виду.
— Тогда вся надежда на тебя, — саркастично заметил Слава. — Тебя-то точно все любят. Ты ж собираешься нам помогать, получив по моей рекомендации платежеспособного клиента? Разводить его по поводу несуществующего утопленника можно сколь угодно долго.
— Уел, — согласился Сергей. — С утопленником дело перспективное в смысле полной глухоты. Я просто зашел узнать, что у тебя есть, чтобы вывести жену Семенова, его самого и неродившегося члена их семьи из разряда подозреваемых?
— Так ничего нет! Кроме конфликта Леры с Лилией Семеновой из-за любовника, пока никаких зацепок.
— То есть ты хочешь сказать, что вы перетрясли кучу народа и пришли к выводу, что Осипова не перешла дорогу ни одной соседке, не отвергла ни одного хулигана, не угрожала, к примеру, донесением на какого-нибудь взяточника на работе?
— Мы не пришли ни к какому выводу, Серега. Я ж тебе говорю: они тупо не хотят ничего говорить. Или им по фигу все остальные люди. Ну вот, например. Живет с Осиповыми на площадке один смурной неместный тип. Арендует квартиру. Бригадир ремонтников. Всего лишь. В доме обитают достаточно обеспеченные люди. Но такого навороченного джипа, как у этого Песикова, нет ни у кого. Разговаривает через губу. Просто хамит. Я посмотрел из любопытства, что есть на него. Индивидуальный предприниматель. Налоги платит с ма-а-а-ленькой суммы. А строит себе коттедж в сорока километрах от Москвы…
— Стоп! Не увлекайся. Ты ищешь убийцу, а не расхитителей богатств дорогой нашему сердцу родины. Если ты пойдешь по этому пути, обратно не вернешься. А Песиков — это что такое? Фамилия?
— Представь себе.
— С трудом. Сколько ему лет?
— Тридцать семь.
— Женат?
— Здесь живет один.
— Мог приставать к Осиповой, получить отлуп и отомстить, не сильно рискуя быть обнаруженным. Отпечатки обуви на площадке есть?
— Да, есть.
— Не сравнивали с его обувью?
— А чего там сравнивать. Он говорит, что тоже курил на этой площадке. Иногда вместе с Валерией. Чисто по-соседски.
— А зачем ему курить на площадке, если он не женат? Кому он в квартире мешает?
— У него там Лувр, а не квартира. Говорит, мебель из ценных пород ручной работы, люстры из хрусталя, короче, он там старается даже не дышать, чтоб все не испортить.
— Похоже на правду, да?
— Вообще-то похоже. Если б ты с ним пообщался, ты бы понял. Это жлоб чистой воды. Я там до чего-то рукой дотронусь случайно, а он тут же тряпочкой протирает. На стул с каким-то белым атласным сиденьем, расшитым райскими птицами, вообще полотенце положил, чтоб я сел. Пепельниц я там не видел.
— Ну, видишь, а говоришь, — ничего нет. А что он о Валерии говорит?
— Да ничего. Вообще мычит в основном.
— То есть говорящие в доме не обнаружены?
— Да есть. В основном рассказывают о себе. О Валерии — в двух словах. Здоровалась. Хорошо училась. В компаниях ее никто не видел. Одна дама в подъезде живет — Розовская Софья, — так она сказала, что Валерии не хватало шарма.
— В смысле — за это можно и грохнуть?
— Наоборот. Она отметала убийство из ревности или страсти. Для этого, мол, она никакая была.
— Интересный ход мысли. А сама она какая?
— Ты будешь смеяться, но с шармом, если это так называется. Интересная баба. Лет за сорок правда, но смотрится здорово.
— Неужели ты сможешь ее описать?
— Черные волосы и зеленые глаза.
— Ничего себе! Я не о глазах, а о том, что ты их рассмотрел. Схожу гляну из любопытства. Если ты дальтоник, с тебя бутылка. Если и правда зеленые, то с меня. А что у вас по семье самой Осиповой?
— Нормальная, приличная семья, как ты знаешь. Отец — декан факультета, мать — домохозяйка, болеет. Младший брат Стас — обычный оболтус восемнадцати лет. Есть у него девица. С ней еще не общались.
— Пообщайтесь. Девицы не любят старших сестер своих оболтусов. Чаще всего это взаимно. А что по дочери Ильи Семенова? Готова экспертиза?
— Да. Суицид без вопросов. Александр Васильевич может отцу рассказать подробнее. Так что пусть тело забирают.
— Очень жаль, что она так решила. Надо искать, кто в этом виноват. Есть версии?
— У девочек такого возраста причина может оказаться… совсем неожиданной. Ну, был парень. Звонки в основном от него или ему. В последние дни она на них не отвечала. Наверное, обиделась на что-то. Я его еще не вызывал.
— Звякни, когда его вызовешь, ладно?
Глава 13
Парча была багровой, тяжелой и прохладной. В мастерской Игоря, художника, как и раньше оказалось не намного теплее, чем на улице. Лиля сидела на твердом деревянном стуле с высокой спинкой, парча полностью драпировала правую часть ее тела, обнажая левое плечо, грудь почти до соска, ногу почти от талии… Крайне неудобная поза, которая Лиле казалась совершенно естественной. Она так сидела уже несколько часов. Усталость придет потом, когда сеанс закончится. Тогда она почувствует себя разбитой, как после тяжкого физического труда. Каким, впрочем, ее труд и являлся.
— Ты изменилась, — сказал Игорь, внимательно взглянув на ее лицо.
— Я жду ребенка, — ответила Лиля.
— Поздравляю, — рассеянно ответил он, рассматривая под углом собственный мазок на полотне. — Только ты изменилась иначе.
— Подурнела?
— Нет, конечно. Это невозможно. Просто мадонну с младенцем я с тебя бы писать сейчас не стал. Я правда вообще не собираюсь этого делать.
— А почему я не похожа на мадонну, у которой скоро будет младенец?
— Нет кротости, сладости, покоя… Так, по-моему.
— А что есть?
— Загадка есть. И что-то новое. Я бы сказал, это похоже на протест, бунт и, прости, агрессию. Во всяком случае, мне так кажется и мне это нравится. Я, конечно, вижу то, что хочу. То, что мне нужно сейчас. Я ошибаюсь?
— Нет. Я действительно против всего, что произошло и происходит с моей жизнью, — Лиля могла быть совершенно откровенной с Игорем, его не интересует жизнь вне собственных картин. Только как материал. — Ну, кроме беременности и замужества… Я вышла замуж второй раз.
— Да? Ты развелась с первым мужем?
— Нет. Он пропал без вести. Считается, что он утонул. Но я думаю, он меня бросил.
— Из-за чего?
— Из-за другой женщины.
Игорь рассмеялся:
— Лиля, этого не может быть! У тебя что-то с нервами.
— Но он изменил мне с другой женщиной. Он мог к ней уйти…
— Ты ее видела?
— Да.
— Опиши. Очень интересно.
— Она… Невысокая брюнетка с темными невыразительными глазами. Под ними — тени, — Лиля улыбнулась, — как будто ты нарисовал. Тени скрытой страсти. И рот у нее — ненасытный, требующий… его, моего Андрея. Она бы тебе понравилась.
— Ты очень здорово описала. Я бы посмотрел.
— Ее больше нет. Валерию, любовницу моего мужа, убили. Меня, кажется, в этом подозревают… Вот такая у нас история.
— Да ты что! — Игорь отложил кисть и уставился на Лилю потрясенно. — Вот это сюжет! А за кого ты так быстро вышла замуж?
— За его брата. Он был моим женихом до Андрея.
— Обалдеть!
— Я люблю его. Но и тут все плохо. Ужасное несчастье. Он оставил женщину с тремя детьми, с которой до меня жил. Эти дети его погибшего друга. А старшая девочка покончила с собой. Мне кажется, это наказание за наши грехи.
Игорь подошел к Лиле, обошел ее с разных сторон, как будто выбирая ракурс. Потом сказал:
— Слушай. У меня гениальная идея. Это будет бомба. Я параллельно пишу тебя в черном. Простое черное платье с открытыми руками и грудью. Ты стоишь босиком. У твоих ног женщина… Она лежит как будто на краю бездны… Глаза полуприкрыты, под ними тени страсти и греха, губы искусаны в кровь… Ты неподвижна, но должно возникнуть ощущение, что босые пальцы твоей ноги сейчас столкнут эту женщину в пропасть. Ты понимаешь?
— Да. Ты хочешь написать с меня убийцу. Валерию выбросили из окна. Ты почти угадал. Я рада, что вернулась к работе и к тебе. Для тебя жизни нет. Есть картины. Мне хотелось бы ощущать то же самое.
Глава 14
Сергей вошел в кабинет Ильи, когда тот говорил по телефону. Кольцов кивком поздоровался, сел и осмотрелся.
— Извини, — сказал Илья. — Полдня убил на ерунду, ты не поверишь. Вроде маленькая помарка в документе, а в результате нужно падать ниц перед десятком чиновников.
— Я верю. Эти маленькие помарки при соответствующей постановке вопроса можно превратить в коррупционный скандал. Хочешь?