д Даша для него запретный плод. Как бы ни было ему приятно с ней, он никогда не будет иметь на нее никаких прав. Все-таки она жена его боевого друга…
Впрочем, Даша и не пыталась его искушать. И прикосновение скорей было дружеским, нежели соблазняющим.
– Ты со мной поедешь? – спросил парень.
– Нет… Если они увидят меня с тобой, то сразу все поймут. А так ты как будто просто заехал к ним, про сына рассказать…
Девушка мягко провела рукой по плечу Степана, и, качнув бедрами, вышла из кухни. Нет, не игриво качнула, не зазывающее, это вышло у нее само собой, инстинктивно. Все в ней женственно, и фигура, и походка. И еще она слаба, как всякая женщина. Подкупающе слаба…
Степан уже переступал порог дома, когда снова услышал ее голос.
– Ты у них не оставайся, – сказала девушка. – Лишнее это. Им вдвоем нужно свое горе пережить, без посторонних. А ты ко мне возвращайся. Я тебе на кухне постелю…
Степан пожал плечами. И хотелось ему к Даше вернуться, и побаивался он девушку. Ничего срамного она ему не предлагала, но все равно таила в себе искушение. А Игорь очень-очень любил ее…
Глава 4
В ушах звенело так, как будто рядом только что разорвалась граната.
– Это неправда! Этого не может быть!
Женщина билась в истерике, и Степан ничего не мог сделать. Не бывает таких матерей, которые спокойно могут воспринять весть о гибели своего сына.
Уж лучше в гущу боя, под молниеносные трассеры, под свист падающих мин, лишь бы подальше отсюда, от этих слез и стонов… Но не перенестись Степану обратно в Чечню. Вот и стоит он, как в воду опущенный, а мать Игоря машет перед ним тощими своими кулачками. Такими, если ударить в грудь, больно совсем не будет.
Но Тамара Тимофеевна не ударила его. Одной рукой схватившись за сердце, беспомощно махнув другой, она вдруг начала оседать на пол. Степан подхватил женщину на руки, уложил на диван.
– Там, на кухне, валидол, – жадно хватая ртом воздух, пробормотала она.
Корольков сразу нашел лекарство, пузырек с валидолом стоял на обеденном столе. Он вернулся в гостиную, достал таблетку, чтобы женщина сунула ее под язык. А вслед за ним в гостиную вошел мужчина, седой, косматый, с болезненно отекшим лицом. Он шел как киношный зомби, на прямых ногах, еле переставляя их. Пижама в полоску, ноги босые…
– Леша?! – не в силах подняться с дивана, Тама-ра Тимофеевна протянула к нему руку. – Тебе нельзя вставать!
Но мужчина как будто не слышал ее. Он смотрел на Степана.
– Где… Игорь?
Говорил он медленно, по слогам, невнятно, но вопрос все-таки прозвучал.
– Э-э… Он скоро будет…
Степан не знал, что делать. Мать Игоря – сер-дечница, отец после инсульта, едва живой. И дернул его черт идти сюда со страшной новостью.
– Он… погиб? – спросил Алексей Сергеевич и скривился, как это бывает, когда человек собирается заплакать.
– Да нет… – мотнул головой Степан.
Но увы, обмануть не удалось.
– Он… погиб…
Алексей Сергеевич попытался поднять руку, чтобы вытереть хлынувшие из глаз слезы, но, покачнувшись, завалился на бок. Если бы не Степан, он с грохотом растянулся бы на полу.
Степан удержал его от падения, но дела все равно плохи. Алексей Сергеевич был без сознания, пульс едва прощупывался. И Тамара Тимофеевна была не в силах перенести случившееся, она также лишилась чувств.
Степану ничего не оставалось, как вызвать «Скорую помощь».
Прибывший врач зафиксировал смерть Алексея Сергеевича, а его жену, у которой был сердечный приступ, отправили в больницу. Степан поехал вместе с ней.
Ему приходилось терять в бою своих товарищей, но тогда в их гибели виновата была война. А сейчас в смерти Алексея Сергеевича он видел свою вину. Надо было как-то подготовить родителей Игоря… Но как?..
Парень сидел на скамейке у входа в реанимационное отделение, куда поместили Тамару Тимофеевну. Там его и нашла Даша. Тщательно расчесанная, ярко накрашенная, в белой кофточке с декольте и короткой юбке, она выглядела эффектно. И вместе с тем нелепо. Да и она сама это, похоже, осознавала. Сев рядом с парнем, сомкнула ноги, постаралась натянуть юбку до колена. Это ей не удалось, поэтому она закрыла ноги своей сумочкой.
– Как она там? – взволнованно спросила Даша.
– Не знаю, мне не докладывают, – пожал плечами Степан.
– А чего тогда сидишь?
– Но я же виноват, что так случилось.
– Ты виноват в том, что погиб Игорь?
– Ну, может, и в этом… Я первым к бронетранспортеру побежал, а Игорь за мной. Если бы он первым шел, осколок бы мне достался…
– А зачем бежал?
– От мин прятаться. От «чехов» отбились, так они нас из «самоваров», ну, из минометов… Я должен был хлебнуть их чайку, а досталось Игорю…
– Ты струсил?
– Почему струсил? – встрепенулся Степан.
– Ну, сам же говоришь, что бежал.
– Так от мин бежал, не от «чехов».
– А какая разница?
– Большая!
Степан раздосадован но посмотрел на Дашу. Но она не ответила на его вызывающий взгляд. Сидела, опустив глаза, и теребила ремешок своей сумочки…
– Мина, она неживая. Ей не грех поклониться.. Это «чехам» кланяться нельзя, с ними до победного надо. От «чехов» мы отбились, я лично троих завалил…
– Да ты успокойся, – не поднимая головы, сказала Даша. – Никто не говорит, что ты трус…
– Не говоришь, а за живое задела.
– Извини… Троих завалил. Стрелять, значит, умеешь.
– Если бы не умел, снайпером бы не назначили.
– Ты – снайпер?
– Ну да… А это что, имеет значение?
– Нет. Просто ты думаешь, что я тебя осуждаю. А я тобой восхищаюсь… Только не время сейчас восхищаться, да?.. Алексея Сергеевича в морг увезли. Что с Тамарой Тимофеевной будет, не знаю. Сначала сын, потом муж… Как бы сама вслед за ними не отправилась… Такую вот беду ты нам привез.
– Я привез?! – возмутился Степан. – Это война все…
– Ну, война, конечно… Знаешь, в Древней Греции за плохую весть казнили.
Степан удивленно посмотрел на девушку.
– А ты мне нравишься все больше и больше, – уязвленно и с едкой насмешкой сказал он.
– Но я же тебя казнить не собираюсь, – ответила Даша.
– Да, но претензии предъявляешь.
– Поверь, я не со зла… Просто в голове у меня все перемешалось. Игорь погиб, отец его, мать при смерти, все за какой-то день… Игоря хоронить, отца… У меня голова кругом идет… Ты ни в чем не виноват, но ты же мужчина. А для женщины мужчина должен быть опорой. Вот я и хочу опереться на тебя…
– Я для тебя не опора, я для тебя – боксерская груша.
– Ну и побудь немножечко боксерской грушей, – ничуть не смутившись, улыбнулась девушка. – Ты же сильный, от тебя не убудет… Поехали домой, нам здесь делать нечего. Если что, позвонят. А нам сил надо набираться. Впереди столько всего, что держись…
На улице Даша поймала такси. Ехать пришлось долго, не меньше часа, и всю дорогу она бедром касалась ноги Степана. Он думал о том, что нужно отодвинуться, но ощущение легкой близости было столь приятно, что придумать оправдательный мотив не составило труда. Игорь был его другом, значит, Даша – подруга. И ее прикосновения не более чем дружеские. Вот если бы она стала приставать к нему, Степан бы точно не допустил этого…
Но Даша не приставала. Дома она постелила ему на кухне, сама легла в гостиной. Степан вымотался за день, поэтому заснул, едва коснулся головой подушки.
Проснулся он рано и, хоть и чувствовал себя неважно, сто раз отжался от пола, умылся, побрился, собрал постель, сложил раскладушку. Даша приготовила завтрак. Не было на ней соблазнительного халата, из которого могла вывалиться грудь. Мешковатый спортивный костюм скрывал волнующие линии ее фигуры, прелести молодого тела. Да и Степан не давал волю своим мужским фантазиям.
Даша собралась отправиться в банк, чтобы положить деньги на счет, но телефонный звонок остановил ее. Сначала ей сообщили, что Тамара Тимофеевна скончалась в реанимации, а затем пришли офицеры из военкомата с вестью о гибели рядового Демьянова. Трагическая карусель закрутилась с новой силой, затягивая в круговерть ритуальных хлопот и Дашу, и Степана.
Глава 5
Капитана Геннадьева Степан знал давно и хорошо. Он был еще старшим лейтенантом, когда они вместе с Игорем попали в карантин, до седьмого пота гонял их во время курса молодого бойца, изнурял бесчисленными марш-бросками. Было время, когда Степан люто ненавидел Геннадьева за его неуемность. Но уже в Чечне он вспоминал о нем с благодарностью. От тяжелой науки в бою не легче, но шансов выжить больше. Может, потому и выжил Степан, что такие командиры, как Геннадьев, не давали ему пощады в мирное время… Да и не мог Степан не вспоминать его в Чечне: офицер принимал участие во всех операциях, которые выпали на долю их сборного десантно-штурмового батальона. Не зря «капитана» ему присвоили досрочно…
Когда-то Степан обращался к Геннадьеву на «вы» и шепотом. Сейчас же он запросто мог сказать ему «ты». Но не делал этого, потому что с капитаном его подчиненные. Ленька Свищ и Женька Кривцов хоть и «деды», но все же люди служивые, и Степан бы поступил нехорошо, если бы принизил авторитет офицера…