Лью попытался протиснуться между ними.
Прутья бесшумно завибрировали. Заметив вибрацию. Лью понял также, что засыпает. Он вдавил свое тело дальше между прутьями, зажатый в тиски нарастающей паники и акустических шокеров, включившихся автоматически.
Прутья не поддавались. А вот его тело - да. И он сумел, наконец. Он просунул свою голову в дыру и посмотрел вниз.
Далеко вниз. Достаточно далеко, чтобы у него закружилась голова.
Здание суда представляло собой небоскреб, и камера Лью располагалась почти под самой крышей. Он скользнул взглядом вниз вдоль бетонной стены, усеянной рядами окон по бокам. Никакой возможности достичь этих окон, тем более открыть или разбить их не было.
Шокер постепенно истощал его силы. Он бы уже потерял сознание, если бы его голова находилась в камере вместе с телом. Ему пришлось заставить себя поднять голову и посмотреть вверх.
Он был наверху. Край крыши находился всего в нескольких футах от его глаз. Он не может ее достать.
Он начал выбираться из дыры.
Победит он или проиграет, но банк органов его не получит.
Лучше пусть он разобьется в лепешку. Он сел на краю дыры с протянутыми для баланса ногами внутрь камеры, прижавшись грудью к стене. Затем протянул руки к крыше. Бесполезно.
Подогнув одну ногу под себя и оставив другую в прежнем положении, он сделал рывок, резкий выпад.
Его руки зацепились за край в тот момент, когда он уже начал падать вниз. От удивления он вскрикнул, но было уже поздно.
Крыша здания суда двигалась и вытащила его из дыры раньше, чем он разжал хватку. Лью висел, слегка качаясь взад-вперед над пустотой, уплывая прочь.
Крыша служила пешеходной дорожкой. Он не мог на нее взобраться, не имея опоры под ногами. У него не хватало сил.
Дорожка двигалась в направлении другого здания приблизительно той же высоты. Он сможет его достичь только в таком положении.
И окна у этого здания были иной конструкции. Они не открывались - но возможно, стекло удастся разбить.
Руки отчаянно устали. Так хочется их отпустить. Нет, он не совершил преступления, достойного смертной казни. Он отказывается умирать.
Десятилетиями в XX веке набирало силу движение за отмену смертной казни. Его участники видели перед собой только одну цель: заменить смертную казнь тюремным заключением в каждом штате, в каждой стране. Они убеждали, что убийство за преступление человека ничему не учит: его казнь не удерживает других от совершения такого же преступления, смерть необратима, и невинного человека можно освободить из тюрьмы, если его невиновность будет доказана впоследствии. Убийство не служит во благо, а лишь удовлетворяет общественное чувство мести. Месть, говорили они, недостойна просвещенного общества. Возможно, они были правы.
В 1940 г. Карл Ландштейнер и Александр Виннер опубликовали статью о резус-факторе человеческой крови.
В середине века большинство осужденных за убийство приговаривались к пожизненному заключению или осуждались на меньший срок. Многие впоследствии возвращались в общество, другие нет. Приговоры к смертной казни выносились в некоторых штатах за похищение людей, но трудно было добиться согласия присяжных. Так же обстояло дело с обвинениями в убийстве. Человек, подозреваемый в грабеже в Канаде и убийстве в Калифорнии, протестовал против выдачи его Канаде: смертная казнь в Калифорнии была менее вероятна. Многие штаты в США отменили смертную казнь. Франция тоже. Возвращение преступников к жизни в обществе стало главной задачей ученых-психологов.
Но...
Банки крови уже широко распространились по всему миру.
Уже спасали мужчин и женщин с болезнями почек путем их трансплантации от однояйцовых близнецов. Но не все больные их имели. Французский доктор воспользовался трансплантантами от близких родственников, применяя до сотни признаков несовместимости при предварительной оценке шансов на успех.
Глазная трансплантация стала обычным делом. В результате естественной смерти донора спасали зрение другого человека.
Человеческая кость всегда могла быть трансплантирована, при условии очистки ее от органики. Так обстояли дела в середине века.
В конце века стало возможным хранить любой человеческий орган в течение любого разумного отрезка времени. Пересадка перешла в разряд привычных операций при появлении "скальпеля бесконечной остроты" - лазера. Умирающие завещали свое тело банкам органов. Погребальные конторы не могли этому препятствовать. Но такие подарки со стороны мертвых не всегда оказывались полезными.
В 1993 году Вермонт принял первые законы, касающиеся банков органов. В этом штате смертная казнь никогда не отменялась. И сейчас приговоренный знал, что его смерть спасет многие жизни. Перестало соответствовать истине утверждение, что казнь не служит добрым целям. Сначала в Вермонте.
А потом и в Калифорнии, и в Вашингтоне, Джорджии, Пакистане, Англии, Швейцарии, Франции...
Дорожка двигалась со скоростью десять миль в час. Под ней, не замечаемый пешеходами, поздно окончившими работу, и полуночниками, только начинающими свой ночной тур, висел Льюис Наулс и смотрел, как уступ окна скользил под его ногами. Он имел всего два фута в ширину и находился на расстоянии добрых четырех футов от его ступней.
Он разжал руки.
Когда его ноги коснулись уступа, он ухватился за край оконного переплета. По инерции его едва не сбросило вниз, но ему удалось удержаться. После долгой паузы он облегченно вздохнул.
Льюис не знал, что это за здание, но оно не было пустым. В девять вечера все его окна были освещены. Он попытался осторожно заглянуть внутрь.
В помещении никого не было.
Он хотел чем-нибудь обмотать руку, чтобы разбить это окно.
Но на нем были только пара носков и тюремная куртка.Он снял куртку, обмотал ее вокруг руки и ударил.
Он едва не сломал руку.
Так... они оставили ему наручные часы и алмазное кольцо. Он нарисовал этим кольцом круг на стекле, прикладывая максимум усилий, и ударил снова другой рукой. Это должно быть стеклом. Если это пластик, то он обречен. Стекло выскочило, оставив отверстие почти правильной формы.
Ему потребовалось повторить это еще шесть раз, прежде чем отверстие стало достаточно большим. Он улыбнулся, входя внутрь и все еще держа куртку на руке. Все, что ему нужно, - это лифт. Полицейские схватят его сразу, если увидят на улице в тюремной куртке, но если он спрячет куртку здесь, он будет спасен. Кто заподозрит лицензионного нудиста?
Правда, у него не было лицензии. Или наплечного мешка нудиста. Или бритвы. А это уже очень плохо. Нудист, - и такой волосатый. Не щетина, а настоящая борода. Но где достать бритву?
Он начал обыскивать ящички стола. Многие бизнесмены хранят там лезвия. Он остановился на полпути, но не от того, что нашел лезвие. Бумаги на столе не оставляли сомнений.
Госпиталь.
Куртку, которую все еще держал в руках, он бросил в корзину и прикрыл ее аккуратно бумагами, после чего рухнул в кресло, стоящее за столом.
Госпиталь. Он попал в госпиталь. В тот самый, что построен рядом со зданием суда навечно и с благородной целью. Не он его выбрал. Госпиталь выбрал его. Принимал ли он хоть раз в своей жизни решение, кроме как по подсказке друзей? Нет.
Друзья занимали у него деньги и не возвращали, мужчины уводили у него девушек. Ширли женила его на себе, а спустя четыре года ушла к другому.
Даже сейчас, в момент возможного конца жизни, ничего не изменилось. Старик дал ему шанс на спасение. Инженер построил решетки с промежутками между прутьями, достаточными для того, чтобы худощавый человек смог протиснуться между ними. Кто-то еще смонтировал дорожку между двумя соседними крышами. И вот чем все кончается.
Хуже всего, что у него нет шансов сойти за нудиста. Больничный халат и маска являются необходимым минимумом. Даже нудисты иногда должны носить одежду.
Шкаф?
Там ничего не было, кроме элегантной зеленой шляпки и абсолютно прозрачного дождевика.
Сойдет. Если только удастся найти бритву, то на улице он будет в безопасности. Надо довериться судьбе. Он стал обыскивать ящики стола снова.
Он как раз нащупал черный кожаный бритвенный футляр, когда открылась дверь. Доктор проделал полпути до стола, прежде чем заметил Лью, согнувшегося над выдвинутым ящиком. Он застыл на месте с открытым ртом. Лью закрыл ему рот ударом кулака. Зубы доктора сомкнулись с резким стуком.
Колени его подогнулись, когда Лью проскользнул мимо и выбежал в дверь. Лифт оказался напротив, двери были открыты, и никого вокруг. Лью зашел в него и нажал кнопку 0. Пока лифт спускался, он торопливо брился. Бритва работала чисто и быстро, может быть, слегка шумно. Он как раз занимался своей грудью, когда открылись двери.
Тощий техник стоял прямо напротив него, со скучающим видом ожидая лифт. Он прошел мимо, пробормотав извинения, и вряд ли даже его заметил. Лью торопливо вышел. Двери уже закрывались, когда он понял, что ошибся этажом. Проклятый техник!