- Мне-то ясно, - усмехнулась Вострикова, обнажив мелкие ровные зубы. - Но согласятся ли с этим родственники больных?
- Несогласных присылайте ко мне.
* * *
Напротив кабинета Главного, прислонившись к выкрашеной светло-зеленой масляной краской стене, стоял какой-то мужчина.
Коробов нахмурился.
Опять в неурочное время пропустили посетителя. Начнет сейчас декларацию о правах человека цитировать...
Это был полковник службы безопасности, выступавший на позавчерашнем совещании. Одет он на этот раз был в обычный, чуть мешковатый серый костюм, и в облике его уже не чувствовалось скрытой силы.
- Я к вам, Родион Гордеевич, как частное лицо, - начал полковник, едва они вошли в кабинет. Коробов молча указал ему на стул перед столом Главного, устало опустился в кресло сам.
Отчего устал-то? День только начался. Или это за прошлые дни накопилось? Отоспаться бы...
- Час назад я подал рапорт об отставке, - продолжил полковник. На стуле он сидел ровно, с прямой спиной, словно стоял на плацу по стойке "смирно". - Помните Качалкина, который на совещании "руку Москвы" искал?
- Да, конечно, усмехнулся Коробов.
- Не думаю, что кто-то принимал его всерьез.
- Теперь вынуждены будут принимать, - прищурил глаза полковник. Представитель Президента в области покончил с собой, два представителя в городах попали в больницы, по вашему ведомству. Качалкин автоматически занял место Бульбанюка. И первое, что сделал - пригласил меня и заявил, что мы с ним вряд ли сработаемся. Показал копию телеграммы, которую только что отправил в Центр. Зачитал отрывок из нее вслух: "Человек с полным отсутствием чувства патриотизма не имеет права возглавлять отделение Службы Безопаснсти области. Это я, то есть, - пояснил зачем-то полковник и вымученно улыбнулся.
- Могу я вам чем-нибудь помочь?
Коробов придвинул к себе лист бумаги, вынул из нагрудного кармашка халата авторучку.
Пусть побыстрее выкладывает, что ему нужно, и уходит. Работы и без него невпроворот.
- Вы? - удивился полковник. - Нет, конечно. Это я вам рассказал, чтобы вы правильно понимали ситуацию. А она такова, что страна становится практически неуправляемой. И не только наша. То же самое относится ко всем развитым странам: США, Япония, Европейский союз, Канада, Китай... Причина та же: волна сумасшествий и самоубийств среди интеллектуалов.
- Дураки смеются сразу... - чуть слышно сказал-подумал Коробов. Но полковник, как ни странно, его услышал.
- Так вы тоже поняли, в чем дело?
- Нет. Я так, к слову. Анекдот не к месту вспомнил, - смутился Коробов.
Ишь ты... Такому и подслушивающие устройства не нужны...
- Вот и я о нем же! Мне вчера сын рассказал. На третьем курсе учится, умница, в зачетке одни пятерки. Друзья у него хорошие, они у нас часто собираются, уж я-то вижу. И анекдоты у них всегда не простые, а с подковыркой какой-нибудь, а то и вовсе абстрактные. А этот... Вроде и смешной, и в то же время... Про то, как русский, индус, араб, еврей и китаец попали на необитаемый остров. Без баб. Слышали?
- Не до конца. Так что?
- Похоже, это сейчас самый модный анекдот. И не только у нас, а и во всем мире. Сын сказал, что слышал его от приятеля, отец которого только что вернулся из Японии. Где на самом деле впервые появился этот анекдот установить пока не удалось.
- Простите... Вы что-то цитируете?
- Гм... Да, - чуть заметно смутился полковник. - Оринтировку спецслужбы одного дружественного нам государства, случайно попавшую в наше распоряжение.
- И что в ней говорится?
- Этот анекдот... Он как-то хитро придуман. Недаром рассказчик всегда предупреждает: это не просто анекдот, а тест на сообразительность. Дураки смеются сразу, умные - через неделю. И в самом деле, чувствуется в нем какой-то скрытый смысл. Который, видимо, сохраняется при переводе с одного языка на другой, а также при некоторых вариациях изложения. Большинство, как говорится, "не догоняет". Я, видимо, отношусь именно к таким. В компании с Качалкиным, - усмехнулся полковник. - Но те, кто поумнее... Я за сына боюсь.
- Чего вы боитесь? - не понял Коробов.
- Что сын поймет, в чем скрытый смысл анекдота. Он же - смысл жизни.
- Жизнь бессмысленна.
- Это только на пятом десятке начинаешь понимать. И нас с вами это не шокирует. Привыкли. Но что, если все-таки это не так? Если смысл жизни все-таки есть? Причем совсем не такой, о каком пишут в книгах?
Полковник по-прежнему сидел в кресле ровно, словно инвалид в коляске, услышавший команду "смирно", но из голоса его, наконец, ушли железные нотки и сменились интонациями самыми обычными: волнения, растерянности и, пожалуй, любопытства.
- Странно слышать такое от работника вашего ведомства, - улыбнулся Коробов. - Почему вы не говорите, что это козни ЦРУ хотя бы, если уж не службы контрразведки России?
- Потому что... Может быть, это и в самом деле разработка, скажем, ЦРУ, вырвавшаяся на свободу, словно болезнетворный микроб из бутылки, раньше времени. Она оказалась опасной для всех, в том числе и для создателей. Может быть. Но речь сейчас не об этом. Меня интересует, нет ли у вас каких-нибудь таблеток, чтобы можно было забыть этот анекдот? Я бы тогда дал их сыну и был бы спокоен: даже если ориентировка и не врет...
Зазвонил телефон. Коробов, извинившись, снял трубку.
- Валерия Михайловича? Вы ошиблись...
- Это меня, - протянул руку полковник. - Вы извините, что я дал ваш номер без разрешения, - зачастил он, - но я очень боюсь за сына. Полковник Поздняков слушает... Да, Лидочка... Что? Что?! Славик... Славик... Скорую! Срочно вызови скорую! Я сейчас приеду!
Лицо полковника прямо на глазах посерело и осунулось. Он положил трубку мимо рычага, резко поднялся со стула.
- Мой сын... Покончил с собой.
Поздняков опрометью выбежал из кабинета. Коробов ошарашенно слушал доносившиеся из трубки короткие гудки.
Нужно было ему "рафик" дать... Но он, наверное, на машине приезжал...
Родион Гордеевич сунул в карман авторучку, которую, как оказалось, все это время вертел в руках, положил трубку на рычажки.
Значит, анекдот... Хитроумно составленный анекдот, он же - тест на сообразительность. Редко кто любит числить себя в дураках, вот все и вдумываются, разгадывают смысл анекдота, а заодно - и смысл жизни. Который, похоже, состоит не в бессмысленном продолжении рода и даже не в трудном и вечном поиске себя и Бога... Бурлацкий до сих пор повторяет: "Это анекдот. Нет, это просто анекдот." Больше он не говорит ничего, и никакие лекарства не помогают. Видимо, этой фразой он в последний момент пытался защититься от беспощадного Смысла...
Коробов встал, подошел к зеркалу, машинально пригладил ладонью волосы.
Так что это, разработка спецслужб? Происки "гуманоидов" с "летающих тарелочек"? Или просто злая шутка какого-то интеллектуала? Что-то вроде компьютерного вируса. Разрабатывают ведь их некоторые подонки, не получая за это ни денег, ни славы, испытывая дикое удовольствие от одного лишь осознания того, что причиняют массу неприятностей совершенно незнакомым людям. А теперь кто-то из них придумал логический вирус и для человеческого мозга...
На тумбочке рядом со столом зазвонили, словно одновременно проснувшись, все три телефона. Родион Гордеевич скользнул по ним невидящим взглядом и медленно вышел из кабинета.
Похоже, через несколько недель умных людей на земле просто не останется. Выживут только дураки. Получат власть и все остальное, что не давало им спокойно спать: деньги, должности, машины и дачи. Это и будет началом Апокалипсиса. Уж теперь-то они развернутся... Новые политики не смогут избежать войн, уцелевшие врачи -эпидемий, оставшиеся инженеры и техники - чудовищных аварий и катастроф, новые писатели... Новых писателей просто не будет. Какой же дурак захочет в наше время быть писателем?
Из "танка" донеслось громыхание ударных. Визгливый голос - Коробов так и не понял, мужской он или женский - не столько пел, сколько выкрикивал слова: "Крыша едет.. не спеша... Тихо шифером... шурша..."
Коробов дошел до конца коридора, спустился на первый этаж. Здесь санитары устанавливали раскладушки. Кто-то поздоровался с Родионом Гордеевичем, но Коробов не ответил.
Интересно, а он - прошел бы тест на сообразительность? Или его удел участвовать в совершении Апокалипсиса вместе с остальными дураками?
Коробов остановился перед дверью с цифрой 6, аккуратно выведенной бронзовой краской на черном стеклянном ромбике, снова зачем-то пригладил ладонью волосы.
- Родион Гордеевич! - ухватила его за рукав халата Вострикова. - У нас в двадцать первой неприятности. Санитары не углядели, и двое больных...
- Обратитесь к завотделением.
Коробов грубо вырвал руку.
- Зав не вышел на работу. Боюсь, что...
Родион Гордеевич, не дослушав, вошел в палату и плотно закрыл за собою дверь.
Рыжий стоял у окна. Его сосед на этот раз был на месте. Лежа на кровати поверх покрывала, он сосредоточенно рассматривал ногти на правой руке.