— Дело серьезное, Робинсон. Думаю, тебе лучше показать голубя полковнику Кеннерли. Потом посмотрим.
Кеннерли отправил меня ступенькой выше, к Мэдисону; Мэдисон — к шефу, который мог бы отправить к архангелу Гавриилу, но почему-то не стал этого делать. Даже удивительно.
— Говоришь, твои люди видели в посольстве несколько десятков экспериментальных образцов? — угрюмо уточнил шеф.
Я кивнул.
— Ммм… Дело серьезное, Робинсон. Это надо прекратить до подписания договора.
Он сверкнул глазами: «Тебе что, особое приглашение нужно?»
Мне ничего не оставалось, как исчезнуть.
Прекратить. Ну разумеется. Явиться в посольство, куда самому шефу хода нет, и потребовать: «Прекратите ваши сомнительные генетические эксперименты!» Ага.
Или лучше так: «Один из моих шпионов установил, что венерианское посольство занимается незаконными экспериментами. От имени моего правительства я требую, чтобы вы прекратили подрывную деятельность, иначе…»
Просто здорово, не так ли?
Гибче, гибче надо быть, изобретательнее. Надо, чтобы венерианцы испугались и сами свернули работы.
Но как испугать венерианца?
Тем же вечером я отправился на Венеру специальным рейсом, рассудив, что проблему надо решать у ее источника. Кроме того, мне всегда хотелось там побывать.
На Венере оказалось жарко и душно. Рикша доставил меня к нашему посольству — грязноватому трехэтажному зданию на окраине какой-то деревни.
С зачехленной клеткой в руке, я замер на пороге.
— Здравствуйте. Меня зовут Робинсон.
— Рад вас видеть, — отозвался посол.
Янсена недавно назначили на эту должность. В две тысячи сто шестидесятом году, когда я видел его последний раз, он был младшим регистратором.
Загорелый, невысокий, коренастый, с озабоченным выражением лица, он мало походил на посла, так как сидел передо мной в боксерских трусах. Не берусь его упрекать: в обычном костюме я чувствовал себя отвратительно. На Венере действительно жарко.
— Мы знакомы, — напомнил я. — Вы работали в Межпланетном департаменте, там же, где и я…
— Да-да, ты обслуживал копировальную машину! — обрадовался Янсен. — Что привело тебя сюда?
— Неприятности. Большие неприятности.
Сняв чехол с клетки, я рассказал все по порядку. Про то, как венерианцы экспериментируют с нашей живностью, и про то, как нам это не нравится.
— Какая прелесть, — отозвался Янсен, глядя, как голубь терзает прутья клетки. — Здесь они занимаются тем же самым.
— У тебя есть сведения?
— Да в джунглях от них деваться некуда! Подопытных кроликов просто выпускают. Это надо видеть! Здешняя фауна и без того своеобразная, а уж после генной инженерии…
Янсен нажал на кнопку интеркома; появился еще один землянин.
— Извини… — Посол повернулся к вошедшему: — Принесите, пожалуйста, мяса. Время кормления.
— Пушистик проголодался? — На лице секретаря расцвела улыбка.
— Еще как. Я забыл покормить его вчера.
Мы снова остались одни.
— И что же это за пушистик?
— Местная разновидность. В офисе с ним веселее. — Янсен беспокойно заходил по комнате, — Говоришь, новый договор будем подписывать?
— Ты не знал?
— Мне никогда ничего не говорят! — Янсен кисло улыбнулся. — Я до сих пор регистратор с золотой цепью на шее. Если бы не их посольство на Земле, меня бы здесь просто не было. Мы не должны ни в чем пропускать их вперед. Не забывай об этом!
— Да, конечно, — Я не стал спорить. — Мне надлежит добиться прекращения недозволенных экспериментов на Земле прежде; чем дело дойдет до подписания договора. Иначе…
— Вот как? — ухмыльнулся посол. — Желаю успехов. Венерианцы — народ болтливый, почти как устрицы. Чтобы они приняли тебя всерьез, их надо действительно запугать.
— Знаю, — кивнул я, думая о невозмутимых синекожих монстрах. Запугаешь такого…
Вернулся секретарь с мисочкой, наполненной сырым мясом.
— Смотри, — сказал Янсен, отодвигая занавеску. — Тебе понравится.
Из глиняного горшка на меня смотрело гадкое и злобное, как гиена, растение. Ничего подобного мне видеть не приходилось. Поставив мисочку, Янсен торопливо отдернул руку.
Два тугих зеленых щупальца опустились вниз; два красных куска быстро описали дугу, чтобы немедленно исчезнуть в широко разинутом отверстии посреди спутанной массы листьев.
Последовал утробный звук, и щупальца опустились снова.
— Что это? — с трудом выдавил я.
— Местное растение, — ответил Янсен. — Распространено в местных джунглях. Плотоядное.
— Я так и понял…
— Питается мелкими животными; венерианцы с ним не борются, даже содержат в горшках.
— Пушистик, значит. — Я содрогнулся. — Посмотреть бы на крупный экземпляр…
— Лучше не надо. Такой кустик в самый раз, чтобы отвлечься от текущих проблем.
— Да, конечно. — Перед моими глазами засветился тусклый луч надежды. — Можно связаться с Землей? Надо кое с кем поговорить — немедленно!
Фрэнк прибыл ближайшим рейсом, сбитый с толку и рассерженный. Оборвав поток жалоб, я объяснил ему, что нужно сделать. Недовольно кивнув, Фрэнк принялся за осуществление дьявольского плана.
И у него таки получилось. Ах, как у него получилось!
Верховный правитель Венеры посетил нас, приняв мое приглашение, на следующий день по окончании работ. Принимал я его в костюме, отчаянно потея: мне еще только предстоит научиться выглядеть солидно в трусах.
Представив меня как чрезвычайного посланника с Земли, Янсен вежливо удалился.
В течение пяти минут мы присматривались друг к другу, обмениваясь любезностями. Даже в набедренных повязках синекожие выглядят одетыми, не то что я. Семь футов росту, и плечи под стать: такие плечи не роскошь, они служат опорой для двух пар рук.
Понемногу разговор перешел к вопросу о генной инженерии.
— Нам известно, что в посольстве Венеры на Земле проводятся разнообразные эксперименты над земными животными, — деликатно объяснил я.
О том, что мы несколько обеспокоены происходящим, распространяться не стал.
— Действующий договор никоим образом не запрещает работникам посольства проводить генетические эксперименты, — возразил синекожий. — В стенах посольства нам безоговорочно разрешена любая деятельность.
Верховный правитель говорил отчетливо и правильно. Выучил или подучил язык специально для нашей встречи?
— Разумеется! Сложность в том, что лабораторные животные представляют собой потенциальную опасность для нашей планеты, если они случайно окажутся на свободе. Один такой эпизод уже имел место.
Я снял чехол с клетки. Вещдок номер один.
— Данный экземпляр был пойман близ вашего посольства, — не моргнув соврал я. — Несомненно, вы понимаете, насколько эта птица опасна.
Верховный нахмурился, поднеся руку ко лбу. Этот жест у венерианцев означает раздражение.
— Да, конечно. Не сомневаюсь, однако, что мы имеем дело с единичным происшествием. Во избежание повторения подобных инцидентов будут приняты необходимые меры. Но вы понимаете, что о прекращении научных исследований в области генетики не может быть и речи. Для нас эта сфера не менее важна, чем для Земли ядерная энергетика. Вы веда не пойдете на свертывание ваших работ?
В глазах верховного что-то мелькнуло. Скорее всего, он не отказался бы обсудить натуральный обмен: пару генетиков на пару физиков-ядерщиков. Идея, пожалуй, неплохая, но выходит за пределы моих полномочий. Этим пусть занимаются высокие договаривающиеся стороны.
— Лично я отношусь к вашей позиции с полным пониманием. — В этот момент я остро ненавидел искусство дипломатии. — Земля снимет свои возражения, если Венера предоставит гарантии того, что утечка… гм… генетического материала более не повторится.
Улыбаясь до ушей, верховный ухватил мою руку нижней парой своих:
— Замечательно! Рад, что досадное недоразумение более не будет омрачать отношения между нашими мирами!
Выпрямившись, я осторожно высвободил руку.
— Кстати: на Земле существует своя генно-инженерная программа, пусть и не столь амбициозная. До блестящих успехов Венеры нам, разумеется, далеко, но это только начало…
Я нажал кнопку интеркома; появился Янсен.
— Время кормления, не так ли?.. Один из наших первых опытов, — объяснил я озадаченному венерианцу. — Выстрел наудачу, можно сказать. Кстати мы, в отличие от вас, решили начать с флоры.
Отодвинув занавеску, я продемонстрировал венерианский плотоядный куст. Только теперь он достигал в высоту десяти футов — сравнимо с медведем на задних лапах. Тошнотворные щупальца медленно раскачивались, пробуя воздух.
Венерианец пискнул от удивления; готов поклясться, кожа его приобрела зеленоватый оттенок.